Империя Млечного Пути. Рейтар

Ирби отошел чуть назад, чтобы иметь возможность видеть Элли полностью. Прикрепил рядом приложенную Хайном информацию. Быстро пробежался глазами по скупым строчкам, задумчиво крутя в руках надкусанное яблоко.

Биография Элли казалась еще более обыденной, чем ее психопортрет. Возраст 24 года, дата рождения – 23 апреля 2460 года. Гражданка Империи, уроженка колонии Дэннийорд, планета Канкри-55, система Омега – Канкри. О родственниках сведений нет, до оформления опекунства носила фамилию Гарина. Отметок о генетических изменениях не имеется, аугментации не устанавливались. Сведения об образовании и трудовой деятельности отсутствуют.

Ирби перечитал все еще раз. Мягко говоря, история девушки совсем его не впечатлила, даже наоборот, разочаровала. После стольких месяцев ожидания никакой интриги, никакой загадки. Неужели он ошибся?

Ирби взмахнул рукой, и полупрозрачная фигура сложилась в маленькую звездочку, повисла на границе зрения.

– Следующий, – произнес он неохотно.

Инба услужливо выдала список фамилий. Ирби выбрал очередного гостя и в центре комнаты появился напыщенный мужчина в дорогом фраке.

Когда в голове назойливо зазвонили колокольчики входящего вызова, за окном уже занималась утренняя заря. Ирби взмахом убрал изучаемые виртуальные образы, спросил у инбы кто его беспокоит.

В голове всплыло имя «Зефон».

Посмотрев на часы, светящиеся над левым запястьем, Ирби отметил, что слишком рано для рядового звонка. Шагнул к креслу, стащил со спинки бордовый халат и запахнулся в него. Ответил на вызов:

– Доброе утро.

– Совсем не доброе, – отозвался виртуальный гость.

Современные вифоны научились хорошо совмещать виртуальную реальность с настоящим окружением – в комнату будто на самом деле вошел неестественно худой и угловатый человек в армейском обмундировании времен Эры Ящера и в гладкой белоснежной маске на лице. Ирби попытался вспомнить из какого анимационного фильма этот персонаж, а тот прошел через комнату и сел перед ним на пуф, выглядывающий из-за изогнутого кофейного столика. Контраст нарочитого милитаризма гостя и сиреневой с перламутром обивки пуфа выглядел несколько комично, но Ирби решил не обращать на это внимание.

– Я еще не доделал некоторые образы, – произнес он, глядя на Зефона сверху вниз. – Но все успею в срок, как и договаривались.

– Да, да… Образы, – фигура нарисованного солдата подчинилась интонации голоса звонившего, подалась вперед, напряженно барабаня пальцами по столешнице. – Женя, у них Моргана.

Ирби как можно мягче улыбнулся, спокойным голосом сказал:

– Ваш заказ одобрен фокус-группой целевой аудитории, остались мелочи, – он широким жестом указал на свой выключенный рабочий стол. – Я как раз хотел заняться, как я уже сказал, образами, и звуковым оформлением. Даю слово, у вас будет самая лучшая презентация на выставке.

Зефон поднял на него лицо, безжизненно блеснул красный глаз в прорези маски.

– У них Моргана! – яростно повторил он, выделяя слово «них» возгласом.

Ирби с трудом подавил раздражение – этот идиот ломал всю оговоренную «легенду». Или делал это намеренно?

– Увы, сейчас я ничего не могу вам представить, – улыбка не исчезла с лица агента, голос был все так же спокойным и приветливым. – Давайте встретимся, к примеру, в полдень по земному времени. Я заеду к вам с уже готовым материалом.

Солдат в маске вскочил, собираясь сказать что-то возмущенное, но Ирби вежливо кивнул ему и свернул диалог.

Фигура растаяла в воздухе, возмущенно сжимая кулаки в высоких перчатках.

Ирби секунду смотрел на то место, где только что был его собеседник, тяжело вздохнул и принялся проверять системы безопасности. Нет, никто их не прослушивал, никто не пытался незаметно влезть на линию, связь поддерживалась только между двумя абонентами. Однако, не следовало недооценивать методы работы сотрудников имперской госбезопасности, тем более, когда в «союзниках» такие, как этот Зефон.

Следует ли перенести запланированную с ним встречу? Очень хотелось бы, но придется рискнуть – уже вечером они с Аладьевым вылетают на переговоры с высшими дистантами. Даже в свете того, что госбезопасность задержала одну из оппозиционерок со звучным именем Моргана – девушка была из числа сочувствующих, а значит ничего важного знать не могла, с Ирби не встречалась и ту «оболочку», в которой он находился сейчас, не видела.

Ирби бросил взгляд на свое отражение в тусклом зеркале у двери. Человека, чью «оболочку» он сейчас занимал, звали Вячеслав Беляков, и он помогал рхейцу добровольно, испытывая искреннюю нелюбовь к власти Императора. Его род занятий – рекламный креативщик, а также неброская внешность очень пригодились Ирби и тому не хотелось терять такую полезную «оболочку».

Инба с готовностью выдала информацию о состоянии шунта, блокирующего сознание Вячеслава. Организм Белякова вяло, но уже начинал противиться инородному вторжению, мозг, не взирая на желание хозяина тела, пытался обойти блоки, заменить парализованные синопсы. Если шунт не извлечь в ближайшие несколько дней, могут начаться необратимые последствия.

Ничего, сегодня вечером Ирби перестанет быть «квартирантом» Белякова, предоставив тому пару недель свободы. Потом неприметный рекламщик вновь ему понадобится.

Ирби посмотрел на часы, решил еще немного поработать со списком гостей «Бэлла Тэрра». Послал указание кухонному синтезатору приготовить легкий завтрак.

Пролистывая многослойную биографию какого-то деятеля культуры, рхеец поймал себя на мысли, что никак не может выкинуть из головы Элли Берг. Неужели интуиция настойчиво на что-то ему указывала? На что-то, что он мог пропустить?

Не дочитав открытый файл, Ирби импульсивно свернул его и вновь вытащил информацию о девушке.

– Покажи детализацию, – приказал он инбе.

Текст мигнул, напротив большинства строк появилось уточняющее примечание: «Персональная версия». Это означало, что часть сведений, в частности имя, день рождения, возраст и отметки о родственниках, указаны со слов самой Элли или ее поручителя. Судя по характеру информации, Хайн выудил ее из регистрационной карточки гражданина, хранящейся в общей популяционной базе Империи. И, в принципе, ничего необычного в том, что официальные документы заполнялись подобным образом не было – таковы были реалии бюрократической системы огромной страны.

Обычно жители Империи получали гражданство с момента рождения, когда официально активизировалась интегрированная в мозг индивидуальная база данных – инба. Были и те, кто по разным причинам, религиозным или политическим, рождались без инбы, тогда в популяционную базу отсылался их генетический образ. Выдавались паспорта Империи и зрелым особям, к примеру, дистантам, желающим принять гражданство, или людям, не прошедшим регистрацию в детстве – уроженцам удаленных колоний, «детям звездолетов» и отпрыскам всевозможных анархистов-нонконформистов. В таких случаях все сведения о личности вносились, как говорится, «со слов», с пометкой «персональная версия», и корректировались по мере необходимости.

Что же, Элли все свои 24 года жила вне доступности агентов регистрационной службы? Это стоило проверить.

Ирби запросил у инбы информацию о Канкри-55, месте проживания девушки до того, как она переехала в апартаменты четы Берг. Планета оказалась единственной обитаемой в системе Омега-Канкри, с единственной колонией под названием Дэннийорд, построенной старательской корпорацией «Азалия» пятнадцать лет назад. Сама система располагалась на окраине Империи, в нескольких световых годах от ближайшей Арки.

Внимание Ирби сразу привлек возраст колонии, который никак не соотносился с возрастом Элли. Но если она не уроженка Дэннийорда, значит, попала на Канкри-55 с каким-то звездолетом. Вот только транзитных и случайных судов в той системе быть не могло, она, по сути, тупиковая, дальше Империя заканчивалась и начиналась бездна пустого, мертвого космоса. Или девушка попала туда с корпоративным кораблем, привезшим очередную смену работяг? Но зачем? Потянулась вслед за отцом, таким же неучтенным в общеимперском реестре?

До оформления опекунства Элли носила фамилию «Гарина», но прямых родственников Хайн не обнаружил. Может, фамилия вымышленная? Или как-то связана с тем хамоватым толстяком, сопровождающим ее в «Бэлла Тэрра»? Если так, то он должен быть в присланном списке имен.

Приказал инбе «вспомнить» новости про Дэннийорд и тут же узнал, что в настоящее время колония не функционирует – чуть больше полугода назад она подверглась атаке боевого крыла радианов, забросавших планету бактериологическими бомбами. Выживших колонистов расселили по ближайшим системам, корпорации свернули программы по разработке астероидных полей в системе Омега-Канкри. Среди беженцев была и Элли Гарина, чей путь обрывался в системе Сетка Ропера.


И тут же начиналась история Элли Берг, удочеренной сироты Анны и Филиппа Берг, погибших, между прочим, на Канкри-55.

Больше про Элли ничего интересного не нашлось, но Ирби уже понял, что не оставит девушку в покое пока не вызнает всю подноготную. Да, возможно она никак не связана с Императором, но покуда в истории так много «белых пятен», ее нельзя сбрасывать со счетов.

Довольный, что интуиция в очередной раз не подвела, Ирби с наслаждением потянулся, расправляя грудь. Движением пальцев создал приватное сообщение, куда внес Элли и еще несколько имен из списка, забросил его на почту Хайна с пометкой: «Нужно больше».

* * *

Несмотря на хорошее начало, остальной день выдался невзрачным и тягучим. Еще до полудня покинув гостиницу в «оболочке» Белякова, Ирби почти три часа проторчал на космодроме, ожидая посадку на рейсовый катер до орбитальной платформы «Фобос-2». Вылет задерживался по причине прохождения близ Марса военного транспортного конвоя, направляющегося в сторону одной из Арок.

Коротая время за столиком в самом углу лаундж-зоны, Ирби наблюдая как сотрудники космодрома с холодной тактичностью успокаивали раздраженных задержкой пассажиров. А заодно размышлял над странной шуткой Вселенной, создавшей людей и рхейцев такими похожими внешне, но такими разными ментально. Сейчас, и он уверен в этом, на всех планетах Содружества не могло быть иных забот, кроме как объявленная Дуглугаром[4] война с «перевертышами» – ки-барами. Здесь же, в сердце Империи, ничто не напоминало о жестоких боях на окраинах. Возможно, в провинциальных секторах ситуация была иной, все же большая часть рядовых военных происходила из удаленных колоний, да к тому же, там реально представляли свои шансы в случае прямого вторжения флота Содружества. Здесь же, в Метрополии, о войне вспоминали вскользь, мимолетом, как о досадном, но незначительном неудобстве.

Ирби привычно разглядывал имперцев, изучая лица и движения. Смотрел на сосредоточенных бизнесменов с вечной полупрозрачной пеленой делового чата перед глазами, на стайку студентов с модной светящейся кожей, расположившихся у бара и ушедших в глубокую виртуальность, лишь глазные яблоки двигались за закрытыми веками. Смотрел на женщину с недовольным, напыщенным лицом, нетерпеливо барабанящую длинными алыми ногтями по стойке администратора. Ее лицо и тело были настолько выхолощены био-технологами, что Ирби не решился бы назвать ее точный возраст. Напротив нее, веселясь и обмениваясь остротами, сидела на автоматических чемоданах компания молодых людей в туристических комбинезонах с эмблемой гид-фирмы «Каньоны Марса».

В зале было достаточно людей, граждан воюющей страны – скучающих, дремлющих, смеющихся, целующихся и играющих. Такое пренебрежение к смертельной опасности, что это? Наивность витающего в фантазиях ребенка? Или безграничная уверенность в непобедимости собственной армии? Нежелание считать себя частью проблемы? Или надежда на мудрого и сильного лидера нации?

В Содружестве эти вопросы имели конкретные ответы. Цивилизация Рхеи, с ее сложной структурой социальных и кастовых отношений, в сложные периоды всегда объединялась под крылом единой религии. Имперские аналитики зря пытались провести параллели с земными верованиями. В отличие от их вымышленных богов, рхейцам не нужно было верить в незримую, всемогущую сущность. Рхейцы знали, что она существует. Знали и общались с ней напрямую.

Конечно, делать это могли далеко не все. Погружаться в мир божественной сущности Хурсага[5], слушать его песни и становиться его словами-образами могли только кааборы, а потом лишь их дети. Такой была генетическая предрасположенность, особый «дар», ставящий религиозных сановников выше прочих.

Когда-то и Ирби постигал премудрости служения Хурсагу в одном из интернатов. Благодаря характеру и трудолюбию достиг хороших результатов, выделялся среди сокурсников. Ему прочили хорошее будущее, особенно памятуя кто именно его отец – легендарный каабор Улис Юст Кааб, один из первых Вечнослужащих Дуглугара, прошедший войну Двух Планет и присутствующий при капитуляции Цалузи.

В день своего первого «погружения» Ирби сделал все, как учили. Он вместе с другими послушниками нырнул в измерение Хурсага, достиг многомерного дома Зи. Он раскрылся, готовый с радостью выслушать песнь бога, готовый стать его словом-образом.

Но пока его товарищи блаженно таяли в сияющей пустоте Зи, распадались на звонкие нити, сливались с невидимой и вездесущей плотью Хурсага, счастливо вибрируя в унисон его песням, с Ирби творилось нечто ужасное.

В него, словно змея в пустой кувшин, проникли холод и страх. Он превратился в натянутую до предела нить, к которой тянулись грязные, острые как бритва когти. От жутких и отвратительных образов в голове будто заворочался влажный, скользкий и настырный моллюск, скручиваясь и распрямляясь, облизывая едким языком внутреннюю поверхность черепа.

Ирби не обретал единство с богом – Хурсаг пожирал его!

И тогда он, пульсирующий клубок боли и отчаяния, остатками сознания рванулся прочь, унося то немногое, что от него осталось. Это напоминало бегство из жаркой и голодной глотки, из смрадной трясины, исходящей желудочным соком. Пока Ирби всплывал, за ним тянулось что-то безраздельно огромное, медлительное, но неотвратимое. Однако, не догнало.

Или же просто дало уйти.

Говорят, он захлебывался, но все равно продолжал кричать, пока менторы вытаскивали его из ритуального бассейна. Говорят, что судороги были такой силы, что хрустели кости.

Когда Ирби пришел в себя, он ничего не помнил о случившемся. Врачи сказали, что во время Погружения случился припадок. Случай крайне редкий, а потому малоизученный. Но теперь все излучения мозга в норме, ментальный отпечаток личности в порядке, аномалий не обнаружено.

А через время, особенно по ночам, к нему стала возвращаться память. То был период, когда Ирби реально опасался, что сойдет с ума или покончит с собой. Он практически не спал, сильно похудел, вопреки рекомендациям медиков насильно блокировал сознание, чтобы хоть на короткое время вновь забыть о встрече с богом.

Однако, пережив настоящий кошмар, Ирби справился. Взял волю в кулак и вернулся к нормальной жизни. Даже нашел в себе силы для повторного «погружения».

Только на сей раз ничего не вышло, сколь Ирби не пытался. Дом Зи не распахнул перед ним свои измерения, голос Хурсага больше не долетал до его слуха. Ирби стал таким же, как большинство его соплеменников, живущих в объятиях бога, но не способных общаться с ним.

В один из дней его вызвал к себе отец. Ирби ждал этого разговора, понимал, что в отличие от других своих пятидесяти двух братьев и сестер, продолживших отцовскую «ветвь», он подвел титулованную фамилию.

Улис Юст Кааб был привычно бесстрастен, смотрел прямо и проницательно. Сообщил сыну, что раз Ирби не смог стать служителем Дуглугара, то отныне лишен права передавать по наследству имя-титул «Кааб». Заверил, что поддержит любые начинания сына, кроме тех, которые бросят тень на семью.

Ирби выбрал службу в военной разведке, улетел на другой континент. Возможно, таково было подсознательное желание убраться подальше от своего стыда, заполнив жизнь новым смыслом. И, спустя время, ему это удалось, он стал одним из лучших агентов отдела особых операций. Как удалось и заслужить для своих детей, которые, возможно, у него будут, имя-титул «Куб».

Только вот история своего знакомства с Хурсагом не покидала Ирби. Однажды, в который раз пропуская сквозь себя полученный опыт, он сделал для себя ошеломляющий и, одновременно, пугающий вывод.

Хурсаг все же спел для него свою песню! Сделал Ирби своим словом-образом. Та песня была о времени после конца. Словом-образом была «смерть».

Подобное и раньше случалось в религиозной истории Рхеи, редкие кааборы приносили из дома Зи предупреждения о нелегких временах, о грядущих войнах и напастях. Но то, что почувствовал Ирби, настолько противоречило всем канонам Дуглугара, что он предпочитал держать свои мысли при себе.

Противоречие состояло в несоответствии увиденного и прочувствованного Ирби и официальной рхейской мифологии. Но чем больше Ирби размышлял, тем больше убеждался в своей правоте.

У имперцев существовало такое понятие как «демоны» – чуждые всему живому существа из иного, антагонистического мира. Это определение отдаленно напоминало рхейское понятие «ки-бары» – существа с «земли наоборот», «перевертыши», злые копии всего существующего во Вселенной. Древние слова-образы говорили, что однажды «ки-бары» придут, чтобы попытаться заменить собой настоящих рхейцев. И если не дать им отпор, то цивилизация канет в лету.

Именно по этой причине случилась первая межпланетная война, когда была обнаружена обитаемая Цалузи – планета-близнец Рхеи, вращающаяся на «зеркальной» орбите и ранее не наблюдаемая. Из-за мифа о «ки-барах» не сложился и первый контакт с представителями экспедиционного флота Империи. В обоих случаях слишком похожих на рхейцев цалузианцев и людей посчитали теми самыми «перевертышами», пришедшими уничтожить все живое.

Само собой считалось, что в войне с «ки-барами» бог-сущность Хурсаг будет на стороне рхейцев. Однако теперь, Ирби был в этом не уверен.

Потому что когда-то, в свое единственное «погружение», услышал в песне Хурсага зовущую пустоту мертвого мира, холодную обреченность и забвение, возведенные в естественный порядок вещей. Превратив Ирби в слово-образ, бог показал смерть, неминуемую и желанную.

Только вот то была не смерть неведомых имперцев или кого-то из других дистантов. То была смерть, желанная и неизбежная, Ирби, а также других рхейцев. Ирби не мог объяснить, как именно он это понял, он как-то прочитал этот замысел четко, прочувствовал его каждой клеткой своего тела. Хурсаг именно желал им гибели, а не предупреждал о ней!

Но раз так, не означало ли это, что рхейцам суждено проиграть в войне с «перевертышами»? Или, о чем Ирби даже думать боялся, рхейцы на самом деле и есть те самые ки-бары, лживые копии, фальшивки?

За подобную ересь Ирби вполне могли лишить имени, превратить в пустую «оболочку», стерев личность. Даже с отцом о подобном нельзя было поговорить. В особенности с отцом. А потому Ирби оставил свои тяжелые мысли при себе, не позволяя затаившемуся в груди страху овладеть разумом.

Когда, наконец, объявили посадку на катер, он в окружении ворчащих пассажиров прошел по стыковочному коридору и занял свое место в удобном противоперегрузочном ложементе. Соседнее кресло занял студент, худой и угловатый. Он какое-то время оборачивался к своим товарищам, но потом устал, откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, ушел в виртуальность.