Иная сторона Тарина

Будь я чуть глупее, верно бы, купилась, но мои шестнадцать лет давно прошли. И повезло, что без герцога Шарнеса.

– Плохо в школе учились? – предположила я.

Наверное, не стоило дергать тигра за усы, а герцога за самолюбие, но я слишком устала от всей этой чехарды с ролями и правилами, чтобы еще и здесь скакать на одной ножке. К тому же вряд ли бы он поверил.

Увы, герцог Шарнес видел и совсем другую Майю. Пусть недолго, но я до сих пор помнила тот день.





* * *


Большой Имперский Бал был самым громким событием года. Пригласительный на него хотела получить едва ли не каждая девушка нашей необъятной страны. Реальные же шансы были лишь у благородных и таких, как я. Тех, кто ходил на подобные мероприятия по работе, а не для развлечений.

Пригласительным на бал меня одарил клиент. Сам о своей щедрости он еще не подозревал, но наутро, когда доползет до уборной и дружески переговорит со всеми имеющимися там посудинами, вряд ли станет выяснять, где именно уронил свой билет. Нам же с Райдом – в самый раз. Особенно мне, поскольку дама включалась в билет априори, без указания титула и имени. А потому с гримом больше работал напарник. Мне же хватило нескольких штрихов, чтобы визуально увеличить глаза, изменить овал лица и разжиться веснушками коренной уроженки приграничья. По всему должно было получиться мило и отбить желание ухаживать за простушкой.

Никто и не ухаживал. Райд кружил седьмую даму по счету, а я гордо подпирала колонну, изучая потолок и ожидая выхода монарха с семьей. Раньше мне не приходилось видеть правящую чету с сыновьями и дочерью, и я изнывала от любопытства, ожидая, когда же они покажутся. Не для того, чтобы оценить наряд, а чтобы запомнить лица и обходить третьей дорогой, а если возможно, и седьмой. Но музыка играла, а монаршее семейство не торопилось.

– Леди, позвольте представиться, – вырвал меня из предвкушающего оцепенения знакомый голос того, с кого я хотела стребовать компенсацию за моральный ущерб, но все никак не доходила до увитого плющом забора с собаками на той стороне. – Юлиар Шарнес, к вашим услугам.

Мне пришлось губу закусить, чтобы не выругаться или, что было бы еще хуже, рассмеяться. Если бы не постоянные отчисления богу-покровителю, решила бы, что он на меня прочно сердит. Хотя за случайные встречи отвечал не только прохиндей Дадари, но и его вредная сестрица Мамари, подрабатывающая на досуге свахой и срывающая даже самые продуманные операции. Если верить мифологии, проворачивала она это частенько, за что любящий братишка ежегодно ей мстил, воруя все подарки, преподнесенные ей людьми по случаю дня божества. Я и сама по молодости участвовала и, видимо, недостаточно перцем обсыпалась, раз Мамари меня учуяла и мстить решила. Эх, слушать старших следовало, говорили в рот тоже перец брать, а я смалодушничала…

– Май… Майри, – представилась я именем, похожим на правду, но ею не являющимся. Присела в реверансе, веером прикрывая лицо и глядя в пол. Точно на мозаику. Ведь ничего интереснее сценки с… Да сколько можно?!

С пола на меня смотрела и ухмылялась Мамари! И кто додумался ее вообще изображать в императорском дворце! Теперь же не отмоешься, если Райд заметит. Сам-то он от ежегодной кражи откосил: больным прикинулся. И где только споры кармисского гриба достал, чтобы так удачно лихорадку изобразить?

И что самое неприятное, Шарнес не преминул проследить за моим взглядом. Хмыкнул, словно получил подтверждение каким-то своим мыслям, и перевел на меня задумчивый, полный какого-то предвкушения взгляд.

– Рад знакомству, Майри, – не отказал себе в улыбке его светлость, сделал еще шаг, сокращая дистанцию между нами, и протянул руку. Намерение было прозрачным – ручку целовать юным барышням здесь любили.

Ахнув от открывавшихся перспектив, я протянула затянутую в перчатку ладошку. Целуй, если так хочется. Перчатки практически новые, всего на одно дело ношенные, а что белые… так к платью подходят – и ладно.

– И я… – пискнула, склоняя голову еще ниже. Темно-русая челка заслонила глаза. И вовремя, ибо Мамари на мозаике издевательски подмигнула, из-за чего на моем лице отразилась нескрываемая печаль… и злобная решимость отомстить этой поганке, провалив все ее планы напрочь. Знать бы еще, где божественный произвол, а где неудачное стечение обстоятельств.

– Я наблюдал за вами, – признался герцог.

Наверное, у молоденькой наивной дурочки эти слова должны были вызвать приступ легкой эйфории, но у меня только зубы заскрипели от злости. Это ж сколько нужно терпения и, главное, свободного времени, чтобы четырнадцать танцев подряд смотреть, как я стенку подпираю. Неужели в императорском дворце ничего интереснее не нашлось? Или меня узнали, и теперь?..

– Ох… – только и могла вымолвить я, чтобы не ляпнуть чего-то неподходящего. Конечно, если бы меня заранее предупредили, я бы приготовила целый набор высказываний на нейтральные придворные темы и даже ежегодную поздравительную речь императора его народу, но природа пока не вышла на первый план в нашем общении, а говорить о драгоценностях я постеснялась.

– Вы немногословны, – отметил мою «застенчивость» мужчина, оказываясь рядом и норовя ухватить под локоток. Я прикрыла веки, чтобы мое страдание было не так заметно. Где-то в сознании возникла заманчивая мысль: а не упасть ли в обморок? Обстановка как раз располагала. – Молю о снисхождении, леди, готов бросить к вашим ногам все золото мира, все, что принадлежит мне по праву, только подарите мне этот танец. Для меня было бы искренним наслаждением ангажировать вас на тур вальса. Соглашайтесь, я буду счастливейшим мужчиной в этом зале!..

Дальше я не слушала. Хватит. Уши развесила, как трепетная лань на первом свидании. Еще и Мамари в дядьке в парике на полу усмотрела. Срочно в отпуск. Незамедлительно. Как за порог выйду, так сразу и уеду плавать. На острова. Оттуда не высылают и местным властям не выдают.

Я мечтательно вздохнула и вложила ладошку в требовательно протянутые пальцы. Ноги оттоптать, карманы освободить, заколку утянуть на память. Остальное – как повезет. Не спускать же его светлости тот факт, что он поспорил с двумя заинтересованно глядящими на нас господами. Уж я-то знаю эти любопытно-азартные взгляды, насмешливые полуулыбки и снисходительные «клюнула рыбка». Клюнула, еще как клюнула. В голову алмазным резаком, чтоб неповадно было добропорядочных скромных леди соблазнять и в глазах общества позорить.

Влюбленно улыбаясь, я сложила веер и повесила его на руку. На мгновение его светлость остановился, но быстро пришел в себя, продолжая вести меня в круг танцующих. Узнал? Не должен был. Разве что мое «бальное» лицо ему кого-то случайно напомнило. Меня? После внезапного посещения «Зубоскалов» исключать такую вероятность было бы глупо, но… Ведь уже три месяца прошло, поиски закончились, захлебнувшись в самом разгаре из-за недостатка сведений, часть которых пропала прямо из сумок незадачливых искателей. Ничего взамен подброшено не было: лишившись улик и испытывая головную боль сродни похмельной, ищейки предпочли сохранить лицо. Тем более аванс по договору не возвращался.

А танцевать его светлость умел. Танцевать и соблазнять, заставляя забыть о коварнейшем из планов: оттоптать ноги своему партнеру я так и не смогла. Да и как прикажете их оттаптывать, когда тебя самым кощунственным образом прижимают к себе, забывая обо всех приличиях и следуя дворцовой моде. И дыхание перехватывает от его руки, медленно сползающей вниз по ребрам и останавливающейся в районе копчика. Еще чуть-чуть, и он нащупает мою любимую отмычку. Или подушечки, делавшие мои округлости более… хм… округлыми.

– Не надо… – хрипло попросила я, делая попытку остановиться. Но что мои пятьдесят кило против герцогских восьмидесяти, да еще сдобренных военной выправкой и навыками? А потом… потом я забыла, что была против.

Вкус его губ я помнила дольше запаха парфюма. А он, должно быть, еще не один час поминал меня добрым словом. Но такова была его плата: пари он выиграл, влюбленная дурочка полчаса прождала его на балконе, затем цинично хмыкнула, поцеловала новоприобретенный медальон (золотой, не без удовлетворения отметила я), взятый авансом в счет морального ущерба, и, подвернув юбку, перемахнула через парапет, не желая идти через весь зал в одиночестве.

А заявления о краже медальона в стражу так и не поступило. Лишь через год о нем вспомнила тайная канцелярия, но разве можно найти драгоценность спустя такой срок?..





* * *


– Майя? – окликнули меня, вырывая из воспоминаний. Странные эпизоды, нелогичные, но имевшие место. Если бы мне еще кто-нибудь объяснил, что его светлости понадобилось от моей персоны, вообще осчастливилась бы.

– Ваша светлость? – с преувеличенным интересом отозвалась я, подаваясь вперед.

Склонила голову набок, как будто под углом бледное лицо собеседника могло поведать мне больше. Конечно, так оно и было. Но увы, к разряду ценной информации с трудом можно отнести точное до часа время бритья его светлости.

Хотя смотря кому эти сведения предложить. Убийцы наверняка заинтересовались бы распорядком дня его светлости, но с душегубами я старалась не связываться. Эти настоящие лица запоминали с первого раза, и ни грим, ни парики, ни каблуки не могли больше ввести их в заблуждение. А потому – нет, оставим на будущее этот козырь.

– Вам не интересно, куда мы едем? – продолжил играть на моих нервах мужчина. Я промолчала, но укоризны в моем взгляде было столько, что можно было спутать ее с ядом. – Что ж, пусть это будет сюрпризом.


– Улица императора Вильгельма, третий дом по правой стороне от Ржавого Всадника, – хмыкнула я.

Некоторое время, пылая праведным гневом, я соображала ужасную месть с проникновением, но то ли быстро остыла, то ли другая работа подвернулась, но ни один из домов его светлости не пострадал от меня.

– Польщен вашим вниманием, – кивнул его светлость, отмечая тот факт, что его адрес не является для меня загадкой. – Не думал, что вы решите меня навестить.

– Вы слишком настойчиво предлагали, – сквозь зубы процедила я и отвернулась к окну. Детали «приглашения» все еще были свежи в памяти. – «Туфельки», да?

– Полагаю, я должен извиниться, – серьезно предположил герцог.

Я криво усмехнулась. Извинится он или нет, а мою обиду это не отменит. И ведь на том балу я совсем хорошенькая была, скромная, трепетная, без лишнего грамма макияжа или сантиметра декольте.

– Поздно, – отмахнулась. – Извинения были бы уместны, связывай нас что-то, кроме метки и приказа белобрысой гадости.

– Дайрин знает, что вы его так называете? – полюбопытствовал герцог, подаваясь вперед и ища на моем лице признаки раскаяния или страха.

Но найти то, чего не было… Реальнее разглядеть на моем лице досаду – вот это чувство в полной мере посещало меня при воспоминаниях о графе.

– Полагаю, он прекрасно об этом осведомлен, – ответила и поморщилась. – Но можете ему донести. Подробности личных разговоров всегда интересовали его светлость в первую очередь. Только учтите, что и я могу о вас кое-что поведать.

– Обо мне он и так все знает, – лишил меня повода для шантажа его светлость. – Мы выросли вместе.

– Сочувствую… – искренне прониклась герцогским горем я, прижала руку к груди и склонила голову. – Ваш подвиг занесут в анналы.

– Занесли. – И в ответ на мой недоумевающий взгляд пояснил: – Наш общий друг в свое время вел дневник общества «З».

– Зануд? Забияк? Зазнаек? – предположила я. Впрочем, это была скорее дань разговору.

– Увы, всего лишь законников, – развел руками собеседник. – Но ваши варианты будут учтены на очередном собрании общества. Обещаю.

– Дорого ли стоят ваши обещания? – усмехнувшись, бросила я.

– Ах, это… – Лицо его светлости просветлело. – Вы все еще расстроены из-за нашего небольшого недоразумения? А я, признаться, полагал, что мой медальон примирил вас с моим опозданием.

– Опозданием? Более получаса – это не опоздание. Даже на собственную казнь принято приходить вовремя и не задерживать занятых людей, вы же…

– …повел себя недопустимо с прекрасной незнакомкой, – закончил за меня его светлость. – И понес за это заслуженное наказание, верно? – Я нахмурилась, не понимая, куда он клонит. – Полагаю, рассчитывать, что вы вернете мне артефакт в обмен на что-то иное, слишком самонадеянно с моей стороны?

– Разумеется. Какой артефакт? – Я распахнула глаза пошире и всплеснула руками. – Никогда о нем не слышала!

– И не видели?

– И даже не пробовала! – охотно подтвердила я.

Там и так ясно было, что золото настоящее, так зачем в рот таскать. Мало ли чем предыдущий дегустатор болел. Или того хуже – металл проклятый.

– Ваша цена? – притворно сдался визави.

– Эти разговоры ни к чему не приведут.

Мне надоело играть с ним в игры. Конечно, будь мы поставлены в другие условия и не довлей надо мной метка, я бы, может, и повеселилась, торгуясь. Но ни сил, ни настроения продолжать бесполезный спор не было.

Экипаж остановился. Кучер шустро спрыгнул с козел, а при распахнутой дверце ни один уважающий свои секреты человек не стал бы откровенничать.

– Прошу.

Мужчина первый сошел на землю и подал мне руку. Я не стала отказываться.





* * *


В доме царили тишина и темнота. Лишь в коридоре, освещенном парочкой угасавших свечей, еще можно было разглядеть обстановку. Дорогая, но довольно старая обивка стен, начищенный паркет, скрипучий в некоторых местах, прикрытые двери, из-под которых нет-нет, да и пробивался лучик света. Чужеродного, холодного, сияющего света духа-охранника, патрулировавшего дом. Старый дом, древний, с историей.

Передо мной вежливо распахнули дверь и замерли, ожидая, пока я сделаю первый шаг. Но заходить куда-либо вперед хозяина было дурной приметой, порой несовместимой с жизнью. Никто ведь не знает, что его ждет там, за поворотом. Вдруг, стоит мне порог переступить, на голову таз холодной воды выльется? Неприятно, но простудой удастся отделаться. Но если вместо таза окажется проклятие Туманного Острова или Огненный шторм? Впрочем, последний едва ли: помещение маленькое, пожароопасных вещей хватает… Вот была бы это казна, там точно без Шторма не обошлось бы.

– Полагаю, я должен войти первым, – правильно понял мое промедление герцог и переступил порог. Впрочем, это мало о чем свидетельствовало: на хозяина такие чары никогда не срабатывали. Так что если герцог о чем мне и сообщил своим поступком, так это о том, что упрекнуть его в невнимательности не выйдет.

Вздохнув, я заверила себя, что от мертвой обгоревшей меня будет мало проку, а потому герцог должен воздержаться от порчи моей казенной шкурки. Шаг – тишина и покровительственный смешок из уст спутника убедили меня в отсутствии случайных ловушек.

– Присаживайтесь. – Мне указали на мягкое кресло, в которое я не без удовольствия забралась, разулась и поджала под себя ноги, после чего сползла ниже и закрыла глаза. Теперь можно и поспать… – Майя, – позвал меня его светлость, – если желаете отдохнуть, мы можем побеседовать и в другом месте.