Иной вариант: Иной вариант. Главный день

– Слушай, всегда было интересно, но никогда не было случая спросить напрямую – сколько платят священникам?

Ванин удивился:

– Кому как, все зависит от величины прихода и сумм, которые жертвуют прихожане. А чего это ты заинтересовался?

– Дело хочу одно предложить, вот и спросил. Так сколько у тебя в месяц получается?

Алексей переглянулся с женой, после чего, пожав плечами, ответил:

– Около восьмидесяти тысяч…

– Ага, это значит долларов пятьдесят… И как – хватает на жизнь?

– Конечно, нет. Но я еще «буржуйки» делать научился, так что за счет их продажи и вытягиваем…[39]

– Поня-ятно… Хорошо, а как ты смотришь на то, чтобы немного подкалымить на своем «уазике» и съездить со мной до Липцов, что во Владимирской области? Займет дорога в самом худшем случае дня три. Это в смысле – туда и обратно. А я тебе за сопровождение плачу три сотни. Долларов. В рублях это получится четыреста пятьдесят штук. Ну как?

Ванин ухмыльнулся, опять переглянулся с женой и спросил:

– Заработок – это, конечно, хорошо, но объясни, в чем подвох? За что такие большие деньги сулишь? Или ты арабский шейх, который тут инкогнито путешествует?

– Да какой там шейх! Я сейчас без документов остался, а оборудование срочно надо привезти. И дело тут не в деньгах, а в скорости. Но если меня вдруг остановят патрульные…

И я выдал ему весь тот расклад, который пришел мне в голову за бритьем. Церковный служитель покивал головой, после чего твердо ответил:

– Я тебя послушал, а теперь ты меня выслушай. Знаешь, честно скажу – в дом к себе тебя позвал после того, как ты искренне озаботился, что случайно убил бандита. Ты не сожалел, что его покалечил, но вот когда я сказал про пульс, у тебя был крайне растерянный и огорченный вид. И поняв, что отморозок жив, ты «выдохнул» и повеселел. Это, однако, показатель… Во всяком случае, для меня показатель, по которому можно судить о человеке. А вот потом начались странности. Я ведь вначале почему-то подумал, что ты бывший военный. Скорее всего, из бригады «волкодавов», что на границе с Каганатом стоят. Во всяком случае, словечки, поведение, да и то, как лихо ты уделал троих нападавших, говорили, что ты не простой обыватель.

Я с интересом слушал рассуждения Алексея, и когда он замялся, поощряюще ему кивнул:

– Ну, пока все верно. И военным я тоже был. Только не здесь, а на Украине.

– О! – Ванин ухмыльнулся. – Вот ты и второй раз штраф себе заработал…

– Не понял…

– А что тут понимать? Если бы ты действительно жил В Украине, то знал бы, что за каждое твое «НА», произнесенное публично или при свидетелях, следует штраф. Это ведь крайне неполиткорректно говорить «НА Украине», и данное выражение напрямую свидетельствует о твоих не искорененных имперских амбициях. Кому, как не жителю Украины, это знать. Что на это скажешь?

Собеседник замолк и, гордый своими дедуктивными способностями, поглядел на меня в ожидании ответа. И он его получил.

– А чего тут говорить? Только одно – вы, ребята, в украинских реалиях вообще не разбираетесь. Я ведь сказал, в каком городе жил. А это вам не какой-нибудь Львов, где западенцы друг на друге сидят и поляками погоняют. Вот там да – за «на» можно и в морду получить, и на бабки попасть. Только мы не западенцы, да и вообще – суровость законов сильно компенсируется их неисполнением. Так что на востоке страны с этими самостийными заморочками дела обстоят гораздо проще… И еще – я несколько не понял, с чего ты вообще этот разговор начал?

Ванин смущенно крякнул и, отводя глаза, признался:

– Да так… Просто странным показалось, что ты ТАКИЕ деньги за поездку предлагаешь. Вот и пытаюсь понять, кто ты и где здесь собака зарыта…

Я развеселился:

– Ага! И поэтому зашел настолько издалека?

– Нет, просто мне вовсе не хочется влипнуть в какую-нибудь темную историю, погнавшись за кушем.

– То есть если бы я предложил тебе стольник, то вопросов бы не было вообще никаких? Круто! Но я тебя понял, поэтому скажу как есть – тут личная заинтересованность присутствует. Командировка-то у меня была не в Липцы, а в Ростов. Но там я познакомился с одним мужичком, владельцем буровой установки. Ну, знаешь, которые на базе «зилка»? Он занимается тем, что скважины под воду бьет, и очень неплохие деньги на этом делает. И владелец этот обмолвился в разговоре, что запчастей на эту буровую теперь днем с огнем не сыщешь. А у меня сведения есть, что как раз в Липцах их можно достать. Я ему, конечно, про место не сказал, но пообещал нужные железяки привезти. И о цене хорошей договорился… Но доставить их нужно в течение шести дней, а то буровики опять в свои степи уедут, и где их потом ловить? Да и другие продавцы могут появиться. Поэтому я и решил быстренько прошустрить. А тут такой конфуз с ограблением и документами… Так что теперь, если тормознут менты, пусть даже на трое суток, до выяснения, то считай всё – поезд ушел… Вот я тебе за скорость и плачу…

Алексей покрутил головой:

– Ну ты и жук! Теперь все понятно… Одно уточнение: тебя что – до Ростова потом надо будет довезти?

– В идеале – да. Ну, или когда сюда вернемся, просто на автобус посадить, чтобы на автовокзале никто не доколупался. Паспорт-то у меня стырили…

– А этих запчастей много?

– Да нет! Четыре вот такие трубки и еще одна растяжка, на швеллер похожая.

Ванин удивился:

– Так неужели их нельзя на месте, в какой-нибудь слесарке, сделать?

– Не-а. Там какие-то сверхпрочные сплавы идут, и эти трубки просто так, на коленке, не изготовишь. Поэтому они и настолько дорогие. Кстати, чтобы у тебя сомнений не было, я тебе их покажу. Сам убедишься, что это не оружие и не наркота какая-нибудь. Ну, так что?

Алексей еще раз переглянулся с женой и уточнил:

– Четыреста пятьдесят тысяч?


– Именно так.

– Хорошо! Я согласен. Только есть условие. Мы не сразу в эти Липцы поедем, а сначала в Тулу заскочим. Мне туда надо будет одну вещь из нашей церкви отвезти. Ну а потом я тебя и до места, и обратно сразу до Ростова отвезу. Согласен?

– Спрашиваешь! Да и в Туле интересно было бы побывать. Я ведь там с родителями когда-то жил… Теперь лишь бы машина не подвела!

Ванин обиженно ответил:

– Машина «звэрь»! Я ее недавно перебрал, и теперь вообще как ласточка летает! Так что за это не беспокойся.

– Вот и добре. Кстати, Алексей, у меня к тебе еще одна просьба будет…

И я озадачил Ванина тем, что перед поездкой мне надо будет заскочить в магазин и затариться мыльно-рыльными принадлежностями. А то мои вместе с сумкой умыкнули и пользоваться хозяйскими как-то не с руки. Плюс нужна была какая-то верхняя одежда вместо украденной куртки. Кстати, с пропавшим чехлом под контейнер решил вообще не париться. Сперли, и – хрен с ним! Тем более если в тот чехол упаковку «турника» загружать, то весить все будет килограммов на шесть больше. Да и Алексею кофр демонстрировать тоже не след.

Сделаю по-другому. Дьякон ведь на дороге вместе с машиной останется, а я, поднявшись на бугор и выкопав то, за чем ехал, переложу «объект 18–36 бис» в обычную спортивную сумку. Так оно удобнее будет, да и у напарника никаких вопросов не возникнет. У «профа» же одна упаковка есть, ему ее выше крыши хватит. А порталу ничего не сделается и без контейнера, так как внешне он железка железкой, только весь узорами какими-то покрыт. Но узоры, насколько я понял, на работоспособность не влияют (вон, у Сосновского в сарае эта конструкция вообще каким-то суриком целиком закрашена была, и ничего – работала).

Поэтому, подождав, пока Мария соберет бутеров в дорогу, мы покатили в магазины. А после этого подъехали к небольшой церкви на левом берегу Дона и загрузили в машину солидный, сияющий полированными боками чан. Точнее, загрузили ящик, в который эта купель была упакована. Во время погрузки я себе прищемил палец и теперь, глядя, как Алексей крепит тару в салоне, раздраженно сказал:

– Блин, и на фига было столько наполнителя в ящик засовывать? Эта купель что – хрустальная? Чего этой плошке станется, что ее как яйцо Фаберже укутали?

Ванин, затягивая узел на веревке, фыркнул:

– Этой, как ты выразился, плошке больше двухсот лет. И лишние царапины ее точно не украсят.

По-новому взглянув на ящик, я присвистнул:

– Ничего себе! Раритет, однако!

– Вот именно. Ну что – по местам?

Выбираясь из салона, я кивнул:

– По местам!

И мы, усевшись в кабину внедорожника, поехали…

Машина была действительно – «звэр», но очень неторопливый «звэр», поэтому триста пятьдесят километров до города оружейников проделали аж за шесть с половиной часов. Хорошо еще, этот, почтенного двадцатипятилетнего возраста рыдван нигде в дороге не засбоил и исправно довез нас до места.

А в пути я набирался знаний об этом мире. Точнее говоря, Алексей просто рассказывал разные житейские истории, иногда скатываясь на современную политику. В эти моменты я растопыривал уши и пытался из этих обрывков хоть как-то собрать картину окружающего мира. Получалось несколько хреновато, но наиболее острые моменты я сумел вычленить.

В общем, если вкратце, то до 1991 года все было почти так же, как и у нас. Во всяком случае, я, на свой непросвещенный взгляд, различий не уловил. А вот потом пошли изменения. Путч в этом мире, как ни странно – удался. Удался потому, что как раз к тому времени, когда заводилы из ГКЧП готовы были поднять лапки кверху, на сцене появился генерал Варенников[40] и поставил всех раком. И гэкачепистов, и республиканских вождей, и жаждущих перемен кооператоров, и даже Борю, вместе с броневиком и соратниками. Беспалый, в полном расстройстве от потери кажущегося таким близким царствования, обратился с призывом о помощи к международной общественности. Но не дождавшись действенной реакции, исчез, и вынырнул только через два месяца, в Филадельфии.

Первый Президент был также дезавуирован, после чего начались чистки. И хоть эти чистки были довольно мягкими (самых разных высокоуровневых противников в основном не сажали и не стреляли, а просто отстраняли от должности), в стране наступило спокойствие. Взволновавшиеся было окраины при помощи отдельных частей внутренних войск быстро привели к порядку, и СССР продолжил жить дальше, правда, постепенно теряя своих союзников по Варшавскому договору. Но тут, насколько я понял, не до жиру – в своем бы доме разобраться…

И в общем-то – разобрались. Правда, вою было… На Западе Варенникова иначе как диктатором не именовали и постоянно грозились окончательно разобраться с «империей зла». Но дальше слов дело не шло, так как армия была сильна, а страна потихоньку выбиралась из того кризиса, в который попала в начале девяностых. Только крепкого духом, но уже очень старого и тяжело болеющего Варенникова в 1998 году сменил президент Торошкин. Затем был Беляев. Причем при последнем уже как-то забылись неприятности конца прошлого века и интеллигенция снова затребовала больших свобод. На экранах телевизоров, как в конце восьмидесятых, стали появляться разные диссидентствующие личности, рассказывающие про сытую, богатую и истинно демократическую жизнь. Опять среди богемы в моду вошли говоримые через губу слова «совок», «ПОЦриотизм» и «гэбня». Вроде бы что там – ну болтают и болтают. Но обычно все и начинается с внешне невинной болтовни… И подтверждением этим словам стал 2007 год, когда жизнь снова повернулась к простым людям задом.

На умело инспирированной волне «народного волеизъявления» к власти неожиданно пришел демократ новой волны – некто Сурганов. И буквально через полгода полыхнуло практически сразу и везде! Бывший Союз начал разваливаться без всяких договоров не по дням, а по часам, да еще и с локальными, но от этого не менее кровавыми, войнами. То киргизо-узбекской, то грузино-осетинской, то молдавано-украинской, то армяно-азербайджанской, ну и так далее – по списку. У всех неожиданно образовались друг к другу претензии, и соседи по окраинам бывшей империи с головой окунулись во взаимные разборки. Что характерно, больше всех в этих войнах доставалось инородцам, имеющим несчастье проживать на территориях вновь образованных стран. Их мочили и те, и другие…

Россия тогда устояла, но в 2009 году случился окончательный пипец. Да и неудивительно, если учесть, что новый презик даже пукал по указке «лучших друзей» из-за бугра…

Началось все с проигранной войны в Чечне, когда «Сурганов энд компани» вчистую слили воевавших там армейцев, после чего Чечня с Ингушетией объявили о своей независимости. И весь мир этот факт быстренько признал. В том числе и Россия. А потом посыпалось одно за другим: Башкортостан, Татарстан, Дагестан, Осетия, Карелия, Тыва, Бурятия, Хакасия и даже Чукотка резко захотели стать свободными от «ига русских оккупантов». При этом, как ни странно, резня в большинстве новообразованных стран была гораздо круче той, что наблюдалась при распаде СССР. Но «мировая общественность» настолько бурно рукоплескала самому демократичному президенту России, что тот аж два раза умудрился получить Нобелевскую премию мира за «толерантную и дальновидную национальную политику, способствующую укреплению безопасности во всем мире».

А в конце 2010 года в результате международного судебного процесса коммунизм был приравнен к нацизму и на остатки страны наложили контрибуцию. И почти одновременно с этим была затеяна провокация по окончательной дискредитации Российской армии. Ее и так обвиняли во всех грехах, особо упирая на «зверства, творимые распоясавшимися оккупантами в ныне свободных республиках», но тут появилась новая фишка.

Алексей, нервно куря одну сигарету за другой, говорил:

– Помнишь, тогда еще поднялась шумиха о том, что «коррумпированные военные торгуют ядерным оружием»? Причем преподнесено все было так, как будто наши вояки ядерными бомбами чуть ли не вразнос торговали. Вот уж где бредятина… А бойню в Рязани вспомни? Сволочи! Они ведь все заранее просчитали и поэтому хорошо подготовились! Ведь даже полный кретин мог предположить, что снос памятника, находившегося прямо на территории училища, приведет к возмущению курсантов и они обязательно дадут отпор. Так нет же – дождались, когда у тех летние каникулы закончатся, и только тогда бульдозер с краном подогнали, зачитав пацанам выдержку из закона: «О запрете советской символики и уничтожении всех памятных знаков коммунизма и тоталитаризма». То есть они памятник Маргелову[41] к символам тоталитаризма отнесли! Ну и получили. Сначала полиция – просто по морде. А потом, когда моментально появившийся полицейский спецназ начал стрелять, курсанты вскрыли оружейки… В тех боях, по слухам, даже американская «Дельта» засветилась… Но про Рязань все знают – такую бучу не скроешь. А про десятки других городов, где шли подобные столкновения, мало кто в курсе. Интернет-то по всей стране уже на третий день рубанули. Да так рубанули, что и сейчас его практически нет… Во всяком случае, выхода на иностранные сервера нет. А в новостях исключительно про «отрыжку великодержавного шовинизма» и «наследников тоталитаризма» говорили… Да еще про полное разложение офицерского состава, начинающееся прямо с военных вузов и выливающееся в неспособность нынешней армии контролировать оружие массового поражения. Зато буквально через неделю, словно бы между делом, было объявлено, что все наши ядерные объекты отходят под юрисдикцию ООН. А еще через полтора года, в две тысячи двенадцатом, численность наших вооруженных сил сократили до десяти дивизий…

Я, передернув плечами и сдерживаясь, чтобы не выматериться в голос, какое-то время помолчал, приходя в себя и стараясь показать, что все рассказанное для меня вовсе не ново. А потом спросил:

– Ну и чего ты себе сейчас душу рвешь? Что было, то прошло… Зато теперь все тихо…

Ванин скрипнул зубами:

– Ты что – дурак? Ведь ничего не закончилось! Неужели тебя устраивает то, что вокруг творится? Я даже молчу о том, что мы мрем как мухи. Что в аптеках наркота теперь даже без рецепта продается! Что работы нормальной днем с огнем не сыщешь! Что содомия настолько поощряема, что скоро мы окажемся сексуальными меньшинствами! Что населения в стране осталось меньше семидесяти миллионов! Я про другое – ведь эти ироды, твердя про свободы, говорят исключительно насчет своих свобод. Или о свободах своих единомышленников. Зато всем другим… Ты хоть знаешь, сколько народу сейчас сидит? Нет, я не про уголовников говорю. Этих не просто сажать, их стрелять давно пора! Но для властей они угрозы не представляют, поэтому и живут, как у Христа за пазухой… А я говорю про тех, кто против условий нашей поганой жизни выступает! Их ведь всех под закон от третьего ноября подводят!

О каком законе говорит Алексей, я понятия не имел, но, вытаращив глаза, деланно удивился:

– Да что ты говоришь?!

– Именно так. После прошлогодней серии взрывов перед мэриями и полицейскими участками эти скоты поняли, что народ уже до последней черты дошел, вот и приняли закон о терроризме, под который подпадает любой, неугодный власти. И неугодных за решеткой уже десятки тысяч… Но до сих пор как телевизор ни включишь – чьи-то лукавые морды всё насчет свобод и достижений демократии говорят. Особенно «каспаровцы» стараются рассказать, как нам теперь замечательно живется. Кстати, ты, Сергей, зря телевизор не смотришь. Очень способствует поддержанию здоровой ненависти!

– Да на хрена мне это нужно? Нервные клетки не восстанавливаются. А просто так – чего себя травить? Как сказал один из великих: «Мы не сделали скандала, нам вождя недоставало». Вот как вождь появится, там и можно будет посмотреть. А до этого – смысл нервы трепать? Один хрен, от нас ничего не зависит. А все эти кухонные, или в данном случае автомобильные, разговоры – просто пустое сотрясение воздуха! – Меня никогда подобный пустопорожний треп не привлекал, поэтому я разгорячился и перешел на личности: – Сам-то что? Обвяжись взрывчаткой и к Березе в гости сходи! Не пойдешь небось! Дескать, жена и дети держат. Да и на работу завтра рано вставать! Тогда чего сидеть и злопыхать?

Мне казалось, что Ванин обидится, но он только ухмыльнулся: