Иной вариант: Иной вариант. Главный день

Последнюю фразу он, не выдержав, просто проорал, а я, улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил у Дубинина:

– Как к нам лучше от автовокзала подъехать?

Цыган тут же напрягся, словно электричество:

– Это кто там с тобой?

– Друг, сейчас ему трубу дам, он объяснит, куда рулить…

И пока Костя рассказывал, как нас можно найти, я чувствовал, что в груди разливается какое-то тепло. Надо же! Не бросили меня мужики. И гнева начальственного не побоялись. Поэтому, когда две знакомые морды появились в кочегарском закутке, я даже с некоторой благодарностью выслушал шипящий ор Ступки, а когда он устал, спокойно спросил:

– Чего привезли?

Утомленный Федька, пришедший в себя настолько, что уже мог различать окружающие предметы (в частности – толстый ствол «Выхлопа», торчащий из-под накинутой на винтовку тряпки), прокашлялся и с долей уважения протянул:

– Ну сам знаешь, что тяжелых снайперок у нас нет, а так – три комплекта по второй раскладке.

Тут уж настало время удивляться мне:

– Не понял, Федь? Зачем – три?

– Затем, что мы идем вместе!

Твою дивизию! Так, моя очередь:

– Какого х-х-хобота? Вас уже только за то, что стволы мне привезли, за яйца подвесят! Да ты по…

В этот момент подал голос стоящий в сторонке Дубинин. Неожиданно для всех он жеманно произнес:

– Не ссорьтесь, мальчики! – и, ухмыльнувшись, уже нормальным тоном продолжил: – Не кипеши, Серега. Тут собрались взрослые мужики, и каждый понимает, на что подписывается. Поэтому, вместо бурного выражения противоречивых чувств, просто скажи им «спасибо» да объясни, наконец, что ты там придумал.

Чиж на эту тираду многозначительно поднял палец:

– Вот! Золотые слова! А ты, кстати, кто?

Я крякнул и взял дело в свои руки:

– Знакомьтесь: это Федор – пулеметчик – золотые руки, это Иван – снайпер от бога. А это – Константин Дубинин. Сержант четвертой бригады спецназа. Был в Красноводске до ПОСЛЕДНЕГО дня.

Парни уважительно переглянулись и, после церемонии пожатия рук, вопросительно уставились на меня. Я же, посмотрев на часы, шмыгнул носом и, подняв огрызок кирпича, подошел к стене, на которой уже отметился Костя:

– Значит, так, смотрите, вот улица, на которой находится участок. Вот само здание участка. Напротив, через дорогу большой дом с аркой. Предварительная задумка такова: из имеющейся взрывчатки делаем три фугаса…

А буквально через десять минут, оттряхивая руки, закончил:

– Вот, где-то так. За убогость не пеняйте. У меня вводные за полтора часа уже два раза поменялись. А последнее изменение произошло пятнадцать минут назад. Теперь слушаю ваши мысли.

Мыслей у мужиков хватало, и мой, довольно-таки хреноватенький предварительный план совместными усилиями стал постепенно обрастать деталями и приобретать черты нормальной операции.

А уже в четырнадцать ноль пять я, с полиэтиленовым пакетом, в котором лежал завернутый в бумагу шматок ароматного сала, неспешной походкой подошел к крыльцу Аксайского отделения внутренних дел станицы Калаяновской. Поднявшись по ступеням, взялся за ручку массивных деревянных дверей и в последний момент оглянулся. Вокруг под совершенно по-весеннему теплым солнцем расстилался мирный пейзаж. Стая воробьев что-то делила возле харчевни Вазгена, из которой минут десять назад ушли последние обедающие посетители. В дальнем конце улицы промелькнул громыхающий на колдобинах замызганный донельзя грузовик, собачья стая во главе с облезлой шавкой трусила куда-то по своим собачьим делам. Людей практически не было. Даже те две тетки, что шли мне навстречу, уже скрылись в подъезде. Ну вот и хорошо. Если вдруг что-то пойдет не так, то случайных жертв не будет. Выдохнув, я потянул снабженную тугой пружиной дверь на себя и нырнул внутрь. Как и предупреждал Константин, оказался в тамбуре, снабженном с другой стороны массивной решетчатой перегородкой. На звук открываемой двери с той стороны решетки лениво выдвинулся полицай, который, не прекращая ковыряться в зубах, недружелюбно поинтересовался:

– Чито надо?

Сделав просящую морду, я зачастил:

– Да вот, насчет девушки, что вы утром забрали, пришел узнать.

Правоохранитель тем временем добыл изо рта кусочек недавнего обеда, пару секунд его поразглядывал, видно, соображая, достаточно ли он крупный, чтобы съесть, но потом, брезгливым щелчком отправив добытое в сторону, важно поинтересовался:

– Зачэм узнават? Вазген все знаэт. Или у вас бабок нэт?

– Да нет, деньги уже собрали…

Тут откуда-то слева подошел еще одни полицай. Что-то гортанно спросив у первого, он окинул меня пренебрежительным взглядом, хмыкнул и, поправляя автомат, опять выпал из поля зрения. А я уже, в общем-то, разглядел все, что нужно было. Дубинин хоть тут и был почти год назад, но с того времени порядки не изменились. К посетителям должен подходить помощник дежурного. Слева, на лавочке, отирается автоматчик. Когда никого нет, эта парочка обычно режется в нарды за столом, которого мне сейчас не видно, но который должен находиться возле стены. Сам дежурный сидит справа – в «аквариуме». Там же находится и кнопка, открывающая электрозамок на решетчатых дверях. Холл небольшой: где-то шесть на шесть метров. Прямо напротив двери лестница, уводящая на второй этаж. А возле «аквариума» коридор, ведущий к камерам. Чтобы всё это разглядеть, достаточно было просто подойти вплотную к решетке. Полицай же мой интерес растолковал по-своему:

– Чито смотрыш? Свой баба тут не увидыш, она в камэра сыдит. Вэчером прыходи, тогда гаварыть будэм.

Понятно, что вечером. Вы же теперь, пока бумагу из БОГС не получите, Настену не выпустите. Хотя очень жаль. Была у меня сумасшедшая надежда, что ее прямо сейчас выкупить получится…

– Ну хоть покушать-то ей передать можно?

Собеседник мельком глянул на мой пакет и, брезгливо поморщившись, ухмыльнулся:

– Нэ ссы, эту билят Мага харашо покормит! Он уже почты очухалса… А тыпэр – иды отсуда!


Кивнув, я опустил голову, чтобы никто не увидел выражения моих глаз, и, повернувшись, последовал указанию помдежа. Выйдя на крыльцо, зло сплюнул: твою мать! Блин, чует мое сердце, что полицаи за бабки Брусникину бы сразу отпустили. Что им та цидуля из Бюро? Они ведь и в самых розовых мечтах представить себе не могут, что случайно поймали человека из подполья. Но контуженный в нижнюю голову Магомед жаждет поквитаться. Причем тут же, не отходя от кассы. И я вполне себе представляю, ЧТО именно он собрался сделать с Настей. Но ничего, тварь! Будет тебе сейчас – «почты очухалса». Да так, что яйца точно никогда не понадобятся…

Утешая себя подобными мыслями, я перешел дорогу и, миновав арку, двинул к ожидающему меня Цыгану. Тот вопросительно поднял брови:

– Ну как?

– Нормально. Свяжись с Костей, пусть начинает!

Федька сделал короткий звонок и, пока я, недрогнувшей рукой выкинув из пакета сало, менял его на скрепленные скотчем бруски взрывчатки, принялся доставать из сумки оружие. А еще минут через пять в отдалении послышался еле слышный, глухой «БУМ!». Ну да, отсюда до центральной площади километра два будет, поэтому даже взрыв десяти килограммов тротила прошел практически незаметно. Но незаметно лишь для жителей микрорайона, а вот для полицейских он оказался очень даже беспокоящим. Хотя сначала все оставалось по-прежнему. Та же тихая улица, то же безлюдье на ней, лишь чуткие воробьи перестали драться из-за крошек и всей стаей вспорхнули на безопасные деревья. А довольно скоро открылись ворота участка, и оттуда, завывая сиреной, выехали две машины: черно-белая патрульная, «жигули», да того же окраса «пазик», в котором сидело около десятка полицейских. Вот так вот! Расчет оказался верным – если перед мэрией рвануть безоболочный фугас, то не только тревожная группа, но и все праздношатающиеся полицаи будут собраны к месту происшествия. То есть теперь в здании, которое мы собираемся брать штурмом, остался минимум людей.

А пока куцая колонна ментозавров скрывалась за углом, к арке подкатила наша «таблетка». Задорно скрипнув тормозами, машина остановилась рядом с четырехэтажным домом, и я спросил у выскочившего из нее Чижа:

– Как сработали?

Тот, довольно улыбаясь, ответил:

– На пять! Костя сумку под какой-то «мерс» сунул: там, на площади штук десять машин работников управы припарковано было. Мы дождались, чтобы никого из людей не зацепить, и жахнули! Так тот «мерин» аж до входа в здание снесло, и еще несколько машин загорелось. Плюс какой-то придурок сразу после этого из окна мэрии стрелять начал. В кого – ума не приложу! То есть кипешуют там сейчас не по-детски! А у вас?

– Тоже штатно, – и, повернувшись к Цыгану, уточнил: – Готов?

Тот ответил пионерским лозунгом:

– Всегда готов!

– Тогда: курим пять минут и – работаем!

После перекура, затеянного лишь для того, чтобы растревоженные служители Фемиды умотали отсюда подальше, я, поправив висящий под курткой «Каштан», подхватил пакет с взрывчаткой и снова направился к зданию полицейского участка. Но на этот раз внутрь заходить не стал. Просто открыл дверь, выдернул чеку, пихнул ногой пакет, который скользнул к самой решетке, и громко, с подобострастием в голосе, произнес:

– Господин полковник, проходите!

После чего отпрыгнул назад и, свалившись со ступенек, залег, широко открыв рот. А через две секунды жахнуло так, что сорванная с петель входная дверь, вылетев, словно невесомое перышко, шлепнулась посередине дороги. Тряхнув гудящей головой, я одним движением раскатал шапку с прорезями для глаз, вскочил и с оружием наизготовку бросился в пылящую муть дверного проема. Как и было рассчитано, решетка тоже не выдержала испытания взрывной волной, потому теперь проход внутрь был открыт. Видимость, правда, была просто отвратная, так как белесая взвесь потревоженной штукатурки позволяла что-либо разглядеть не далее чем на три-четыре метра. Но все, что надо, я увидел сразу. Гнилозубый помощник дежурного валялся на полу. Точнее, большая его часть. Куда делась рука с плечом, не знаю. Автоматчик лежал в шаге от него. Внешне – почти как новенький, только голова странно сплющена. Нет, не зря я сказал свою коронную фразу, прежде чем пакет швырнуть. Эти два хмыря ее, разумеется, услышали и тут же двинули посмотреть, что это за неведомый полковник решил посетить их захолустье? Вот и посмотрели… В общем, короткого взгляда на помдежа и часового хватило, чтобы убедиться в их полной безвредности, и я, освобождая дорогу дышащему в затылок Цыгану, рванул в сторону «аквариума», где среди осколков стекла слабо трепыхался дежурный. Его, похоже, нехило контузило, но какая-то часть мозга оставалась вполне работоспособной, поэтому, когда полицай увидел у себя под носом ствол, он тут же проникновенно попросил:

– Нэ убивай, брат!

Мне было не до рассусоливаний, поэтому, выдернув у противника пистолет из кобуры и слегка встряхнув этого недобитка, рявкнул:

– Утром девушку сюда привезли. Где она сидит?

Тот, как будто всю жизнь ожидая подобного вопроса, ни на секунду не задумываясь, выпалил:

– Трэтий камер! Вот, вот ключи!

– Иди, показывай!

Пока я вытаскивал его из дежурки, ноги у пленного подгибались, и, если бы не моя поддержка, он бы упал, но даже в этом состоянии полицейский не забывал об отмазках:

– Мы её палцем не трогал! Толко водитэл, еще утром, сапсэм нэмножко по щеке ударыл…

Но, услышав мой глухой рык, замолк и торопливо загремел ключом, открывая дверь камеры. А за дверью… за дверью стояла Настя. Поза напряженная, волосы растрепанные, глаз сверкает! Думаю, сверкали бы оба, но второй закрывал шикарный бланш на пол-лица. В общем – фурия! Или гарпия? Нет, все-таки – фурия, у гарпии вроде крылья должны быть… А, да какая разница, главное, что жива и практически здорова! Отпустив ворот служителя правопорядка (тот немедленно сполз по стеночке на пол), я дернул за край маски, открывая лицо:

– Свои.

Неповрежденный глаз девушки округлился, а на лице любимой промелькнуло странное выражение. На секунду даже показалось, что она просто не поверила тому, что увидела. Только вникать в детали было некогда:

– Сама идти сможешь?

– Да.

– Тогда – держи!

Сунув Насте в руку пистолет, я натянул маску обратно и уже хотел пинком отправить дежурного в ее бывшую камеру, но Брусникина, жестом остановив меня, слегка склонившись к полицаю, спросила:

– Эй, ты, мудак, где моя сумка с документами и ноутбуком?

Тот икнул и, опасливо глядя на нее, доложил:

– В сэйфэ. Он в дэжурке стоит. Сичас все дам!

После чего, направляемый тычками, посеменил в свой разоренный «аквариум». Выдав девушке требуемое, он, прижав ладони к груди, снова завел волынку про «не убивай». В этот раз тон был не проникновенный, а какой-то истеричный. Я, в общем-то, и не собирался валить этого хмыря. Никакого сопротивления мужик не оказывал, помогал по мере сил… Поэтому думал просто влепить ему по башке, отправляя в аут и уйти. Но у Насти было свое мнение. Сузив глаз, она чуть ли не ласково поинтересовалась:

– Не убивать? А кто хотел меня «на хор» поставить и своему псу – Магомеду, советы давал: после всего бутылку ТУДА забить, чтобы детей у «русской биляд» никогда не было? Так что извини, джигит!

Полицай от ее слов отшатнулся, безнадежно взвыв, а Брусникина быстро подняла руку с пистолетом. Но выстрелить не успела: «Каштан» в моей руке коротко дернулся, и тело врага сползло по стенке. Теперь, глядя на труп, я жалел лишь о том, что Магомед уехал вместе с тревожной группой. Но это сожаление длилось не более двух секунд, после чего, скомандовав «уходим», подтолкнул девушку к выходу. По пути в холл глянул на часы: с момента начала операции прошло чуть больше четырех минут. Да что там говорить – даже штукатурная пыль, поднятая взрывом, не успела осесть. Ну мы могём! Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!