Институт фавориток

— Как минимум то, что планы корыстные и бесчестные. Он хотел жениться? Так почему раньше этого не сделал? Где он был эти два года, после того как Дейлина осталась без родителей?

— Он не мог прилететь на Рооотон, не имея официального приглашения, — парирует девушка.

— Чушь! — категорично отрезает Атиус. — При большом желании это можно было сделать. И никто бы не осудил его за настойчивость, если бы оно объяснялось пользой для империи и счастьем наследницы. Значит, не так уж и велико было это желание. Не потому ли, что брат ваш все же не слишком радовался перспективе потери детьми расовых способностей? А теперь, вступив в состав империи и узнав, что наши с Дейлиной отношения не закреплены танцем, вы решили этим воспользоваться. В первую очередь, настроить наследницу против меня и добиться разрыва наших отношений. Вы, несомненно, полагали, что Эстон сможет взять Дейлину себе в фаворитки, раз уж теперь есть такая возможность. Кстати, я склонен полагать, что это и не его план, а исключительно ваш, Файола. Потому что ит’Генон все же не отказался от моего подарка.

— Вы его проверяли? — сквозь зубы возмущенно цедит рогранка.

— Просто воспользовался подвернувшейся возможностью, — уклончиво отвечает цессянин. — Значит, теперь ему, если ваш план осуществится, останется только жениться. Ведь, отказавшись от одной фаворитки, взять вторую он уже не сможет. Вы этого не знали, да? Ну и как ощущения от разоблачения и от осознания того, что задумка не сработает?

— Ваши фантазии и самомнение, Атиус Рэль ли’Тон, зашкаливают, — холодеет голос Файолы, и она медленно поднимается с кресла. — Надеюсь, Дейлина оценит их по достоинству. Я же считаю, что они выходят за рамки приличий, поэтому от меня признания ваших заслуг вы не получите.

Рогранка направляется к выходу, задев плечом альбиноса. Впрочем, тот не возмущается, лишь, порицая ее поведение, качает головой. А едва закрывается дверь, он поворачивается ко мне. Не торопясь, подходит ближе и усаживается на край кровати.

— Видишь, что получается, когда женщина пытается манипулировать мужчинами и лезет в политику? Эстон слишком многое позволял своей сестре, она выросла амбициозной и самоуверенной. Хорошо, что ты у меня не такая. Верно, Дейлина? Я ведь в тебе не ошибаюсь?

Голос цессянина звучит тихо, устало, словно он все силы отдал, чтобы вывести Фай на чистую воду, и на большее их уже не осталось. Он даже на шигузути посмотрел с таким обреченным смирением, что мне стало не по себе.

Кто лжет? Он или она? Или Атиус на самом деле верит в то, что говорит, но при этом и Фай была со мной искренна, а манипулирует кто-то третий?

— Вы просили не делать поспешных выводов, — напоминаю ему о нашем разговоре на Рооотоне. — Я очень стараюсь именно так и поступать. И сейчас мне кажется, что вы сами поспешили с выводами в отношении Файолы… Атиус! — Я даже приподнимаюсь и сама касаюсь его руки, хотя и чувствую, как малыш напрягся в готовности действовать. — Я прошу вас, извинитесь перед ней. Вы же так ее обидели! А она очень хорошая девушка, к тому же ваша гостья, и я уверена, имела в виду вовсе не то, что вы подумали.

— Ты совсем не знаешь жизни, Дейлина… — Выражение сиреневых глаз становится грустным. — Твоя открытость и вера в других достойны восхищения, но они могут дорого тебе обойтись.

— Пусть так. Но я все равно не позволю себе никого обвинять, не имея неопровержимых доказательств.

Руку я от него не отнимаю, хотя и чувствую, как неизбежно она оказывается в его ладонях. Как скользят пальцы по голой коже. Как поднимаются к запястью, локтю…

Да, я рискую, но этот риск оправдан той целью, к которой стремлюсь. Надеюсь, что мое неприятие цессянина достаточно велико, чтобы эти прикосновения остались без последствий.

— Я ведь вас не укоряю в том, что вы тоже ждали два года, прежде чем решиться на предложение, которое сделали, — коварно намекаю, что и в его поступках есть нечто, внушающее подозрения.

— Тебе интересно, да? Понимаю. Сомнительно, чтобы твои дяди хоть что-то об этом рассказывали. Они, похоже, вообще скрывали от тебя многое…

Атиус замолкает, задумываясь. Так глубоко уходит в себя, что даже гладить меня перестает. А может, причина и в другом. В маленьком таком черном тельце, которое с подозрительной медлительностью подкрадывается все ближе к оккупанту. В итоге альбинос отпускает мою руку и начинает говорить:

— Мой отец всегда был против присоединения к молодой империи. Причины для этого были в первую очередь экономические и политические. Цесс провел несколько не слишком удачных военных операций в попытках завоевать Зогг, чтобы добывать на нем ултриз. Были причины и личные, правда, о них отец не любил распространяться, я знаю только, что они как-то связаны с первым императором и его женой. Но в любом случае позиция короля Цесса была четкой: система Бокуса останется независимой территорией. Он и сейчас не слишком рад потере полной самостоятельности, но королевский совет все же убедил его, что перемены неизбежны и предложение регента-императора нужно принять. Старые обиды в настоящее время уже никого не интересуют, военные действия вели не только мы, но и многие другие планеты. Все это осталось в прошлом.

— А предложение пришло… — смотрю вопросительно, намекая на продолжение интересующей меня темы.

— Три недели назад от имперского совета. Наши министры заседали несколько суток, пересмотрели все возможные варианты развития событий и признали, что аргументов за вступление неизмеримо больше. В итоге отец все же уступил их настойчивости.

— Наверное, потому, что одним из аргументов была возможность для Цесса получить статус планеты-столицы? — говорю почти утвердительно.

— Разумеется. Уверен, если бы не это, отец и слушать никого не стал, — легко подтверждает Атиус и добавляет: — Отсутствие у меня и супруги и фаворитки тоже сыграло свою роль. Будь мой семейный статус иным, и решение было бы другое.

— Согласна, — поддерживая его разговорчивость, понимающе киваю. — Такой шанс действительно было бы глупо упускать. А про другие планеты, которые почти одновременно с Цессом вошли в империю, вы не знали?

— Нет, Дейлина, не знал. Сообщение о них пришло спустя сутки после старта с Рооотона. И я, как этого требуют элементарные правила приличия, сразу отправил всем приглашение присоединиться к нам, а тебе сказать не успел, потому что… — Атиус замолкает, выразительно посмотрев на важно прогуливающегося по моим рукам шигузути, который уже раз пятый совершает обход территории.

Ну что ж, логично. Очень логично. Дихол! Так и хочется выругаться, потому как степень вины альбиноса в моих глазах начинает резко падать, и этот факт вызывает тревогу. Нет, Дейлина, нет! Нельзя расслабляться! Пусть это и не его интрига, но ведь Атиус не захотел ради тебя ничем жертвовать. Не предложил стать женой, хотя и мог это сделать. Предпочел видеть тебя фавориткой. Официальной любовницей. Девочкой, с которой можно приятно проводить время, но которую вовсе не обязательно любить по-настоящему!

Все? Успокоилась?

Прислушиваюсь к себе и понимаю: успокоилась. Его откровенность — не повод менять к нему отношение, а моя лояльность — всего лишь способ получения информации. Хорошо бы Лурите удалось так же разговорить дядю, как и мне цессянина.

— О чем задумалась? — слышу негромкий вопрос. Пользуясь тем, то шигузути исследует кружева на левой руке, Атиус едва ощутимым касанием пальцев проводит по предплечью правой.

Малыш, заметив движение, тут же спохватывается и стремглав бежит к месту прорыва противником обороны. Принц меняет тактику. Теперь он осторожно заправляет мне за ухо выбившуюся из прически прядь. Его конкурент реагирует, немедленно взбираясь по ткани, чтобы добраться до нарушителя. А тот уже касается моей ладони. И снова малыш несется вниз.

Игра длится до тех пор, пока шигузути, которому беготня надоела, забирается мне на плечо, приподнимается на задних лапках и тихо раздраженно шипит. Загоняли, видите ли.

— Аккуратнее, он прыгучий, — говорю с улыбкой, чтобы предупреждение не выглядело как угроза, когда Атиус снова пытается взять меня за руку. — Дайте ему передохнуть.

— Хорошо, — явно довольный тем, что прогресс в наших отношениях налицо, уступает Атиус и напоминает: — Ты на вопрос не ответила.

— Вы сказали, что мои дяди многое от меня скрыли, — немедленно пользуюсь его разговорчивостью. — Что именно?

— Я лишь предположил, опираясь на тот факт, что ты спрашиваешь о вещах, которые Джаграс, как твой воспитатель, обязан был тебе разъяснить. — Вместо конкретного ответа я получаю вот такой обтекаемый. — Так что мне сложно сказать, что именно ты не знаешь из того, что известно мне.

Атиус некоторое время наблюдает, как я глажу нервно бьющего хвостиком шигузути, и наконец делает правильный вывод из моего молчания.

— Не обижайся, — просит примирительно. — Все, что тебе нужно знать, постепенно выяснится. Ну а то, что не нужно… — Он снова позволяет себе многозначительную паузу, прежде чем продолжить: — Зачем тебе забивать себе голову проблемами, Дейлина? Оставь их мне. В конце концов, это моя обязанность их решать и о тебе заботиться, потому что я — твой любовник. То есть… — Принц зажмуривается и встряхивает головой, сообразив, как нелепо это звучит применительно к нам. — Будущий, разумеется.

— Понимаю. — Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться. Маскируя это, мне приходится капризно надуть губки и отвернуться.


— Ты устала, — проявляет безграничное терпение Атиус. — Отдыхай. Прости, но ужинать тебе придется одной. У меня есть дела.

Он поднимается, продолжая говорить:

— Завтра мы прибываем на Цесс. Думаю, что на разминку в спортзале тебе стоит идти, только если ты точно хорошо себя чувствуешь. А лучше как следует выспись и приведи себя в порядок. Встреча на планете будет торжественной, и мне бы хотелось быть уверенным, что ты перенесешь ее без проблем. Придется снова побыть в центре внимания. Сомнительно, что танцевать мы будем завтра, но вот дня через два-три — определенно.

— А как же невеста? — О своей мнимой обиде я моментально забываю.

— Будет и невеста, — улыбается альбинос. — Вне всяких сомнений, отец уже подобрал подходящие кандидатуры. Мне останется только сделать окончательный выбор, и мы скрепим наш семейный союз. Отдыхай.

Дверь за цессянином закрывается, а я так и сижу с бешено колотящимся сердцем.

У меня есть лишь пара дней? И все? Я окажусь к нему привязана навсегда?

От этой мысли в глазах темнеет, во рту пересыхает, я начинаю задыхаться, а в ушах шумит и звенит так, словно кто-то включил в каюте пародию на музыку ипериан.

Никогда бы не подумала, что могу до такой степени испугаться.

На шестнадцать часов мы задержались в пути именно из-за того, что кораблям пришлось выходить в обычное пространство, чтобы перегрузить с леянского корабля на цессянский капсулу, в которой восстанавливался Атиус, а потом вновь уходить в погружение, чтобы все же добраться до Цесса. В итоге вместо прилета ранним утром, как изначально было запланировано, вошли мы в систему Бокуса только поздно вечером.

Естественно, что с утра рекомендации Атиуса относительно тренажерного зала я проигнорировала. У меня мало не только времени, но и возможностей для налаживания новых контактов. То есть мест, где я могу общаться с теми, кто может, вольно или невольно, дать мне шанс на спасение. В общем, едва проснулась, первым делом помчалась в спортзал. И ничуть о своем решении не пожалела. Потому что…

Потому что, во-первых, узнала наконец, что такое «лиглиорас».

— Вам не понравился вкус? — удивилась королева, когда я осторожно поинтересовалась происхождением продукта. — Это единственный совершенно съедобный плод на Вионе. Если бы не он, первопоселенцы вряд ли бы выжили. Вещества, которые в нем содержатся, улучшают состояние организма, повышают выносливость, вообще все физиологические процессы стимулируют. Ох, Дейлина, вы, наверное, его так и не попробовали? Иначе бы на церемонии с вами точно все было в порядке.

Она сокрушенно покачала головой, а я только руками развела, покраснев и пробормотав что-то про психологическую несовместимость с красными продуктами питания. Вот только что же не понравилось в столь замечательном блюде шигузути, я так и не поняла. Может, он на самом деле как-то неприятно пахнет? Не зря же малыш отпрыгивал.

Во-вторых, я успокоилась относительно Файолы. Думала, она так сильно обиделась на Атиуса, что даже не захочет со мной общаться, а оказалось…

— Представляешь, — округляя глаза, ахая и всяческим образом демонстрируя изумление, делилась со мной впечатлениями рогранка, — я уже спать собралась, когда меня брат позвал. Я думала, Эстон один в каюте будет, а он там… — Она задохнулась, не в силах продолжать.

— С фавориткой? — предположила я.

— Если бы! — Фай так активно встряхнула головой, что пара заколок выскочила из прически на пол. Однако она, похоже, этого даже не заметила, как и того, что ее тренажер простаивает. Потому что спешила поделиться со мной впечатлениями. — То есть она там тоже была, но не в этом дело, а в том, что брат с Атиусом что-то обсуждал! Я решила, что цессянин опять гадостей в мой адрес наговорит. Но нет. Он принес извинения сначала мне, а затем и Эстону за то, что воспользовался его влечением. И сказал, что готов на любую компенсацию в обмен на прощение. Что на него нашло? Не понимаю.

Зато я прекрасно понимала. И радовалась, что мою просьбу альбинос все-таки услышал и выполнил. Значит, рогране тоже будут гостями на Цессе, и в своем плане мне можно на них рассчитывать.

В-третьих, я убедилась, что все приглашенные на цессянский крейсер остались на нем, а не вернулись на свои корабли. Причем весьма своеобразно убедилась — своими глазами увидела, как деликатно нам поклонившись и одарив хитрой улыбкой, мимо прошел брат Файолы. Потом увидела мужа Тоны, правда, издали, к нам он не приближался. А затем и Атиуса узрела в компании с Атисом. Первый, в уже знакомом мне костюме с открытым верхом, выполнял упражнения для ног, ухитряясь при этом что-то говорить. Второй… Второй слушал, поставив ногу на упорную планку тренажера и подпирая рукой голову. Серьезно слушал, хмурился даже. В итоге сказал что-то краткое, отрицательно качнул головой и отошел.

Принц посмотрел ему вслед вполне спокойно и своего занятия не прекратил. Видимо, о чем-то малозначительном говорили и настроения ему это не испортило. В любом случае, увидев меня, цессянин озаботился куда сильнее. Даже подошел, чего ранее не делал. Приветствовал мое окружение, поинтересовался самочувствием, еще раз напомнил о том, чтобы я не переутомлялась.

Я немедленно этим воспользовалась. Тут же намекнула, что по-прежнему не имею возможности для полноценного существования. В смысле, что подруги, которая могла бы в нужный момент поддержать и помочь, у меня так и нет. А ведь он обещал. И вообще, говорил, что свободных девушек на корабле не было, а на самом деле были. И гостьи. И цессянки…

Я так вжилась в роль, что даже сама удивилась слезам, навернувшимся на глаза. Атиус тоже не остался равнодушным — терпеливо выслушал и последовательно ответил на мои претензии:

— Гостьи появились здесь только позавчера. Цессянки, о которых ты говоришь, могли лишь номинально считаться свободными. — Говоря об этом, он даже голос приглушил, словно намекая на некую тайну, в которую он меня посвящает. — А подруга… Дейлина, потерпи еще немного, на Цессе у тебя будет огромный выбор.

— На Цессе?! — возмутилась я и капризно надула губки. — А сейчас мне как быть? Да и подругу я себе уже выбрала. Вот! — непререкаемо заявила я. И указала на Файолу.

— Почему я? — шепотом спросила меня не менее изумленная рогранка, когда Атиус хоть нехотя, но все же согласился. И сбежал. Под предлогом сверхзанятости и наличия у меня компании.

Все объяснила за меня экс-королева, которая заинтересованно наблюдала за происходящим. Возраст близкий. Общаемся без проблем. Кстати, контрасты хорошо ладят, а при желании могут друг у друга многому научиться… Сказав последнее, она многозначительно улыбнулась. Наверняка имела в виду не только то, что у меня с Файолой совершенно разные типажи, но и на темперамент намекнула. Ведь рогранка демонстрирует вспыльчивое и независимое поведение, в то время как я предпочитаю действовать мягко и ненавязчиво.

Все это так, но для меня главное — Фай не боится Атиуса и не одобряет институт фавориток. Значит, я смогу ей все рассказать, а она поможет мне найти выход.

Был еще и четвертый плюс от моей утренней прогулки. Мне удалось столкнуться с Атисом. Да, я сделала это с умыслом, дождалась, когда он направится к выходу, и сама пошла туда же. Но уж очень мне было любопытно, узнал он меня или нет. В итоге сделала вывод, что не узнал. Коротко поклонился, пожелал доброго утра и пропустил вперед, потому что оказались мы в дверях одновременно. На лице — вежливая полуулыбка, в глазах — спокойное равнодушие, в голосе — предупредительность. И ни намека на то, что моя персона ему интересна.

Я расстроилась. Понимала, что не может он признать во мне свою ночную гостью, но подсознательно ждала… Чего? Наверное, того, что интуиция ему подскажет. Или логика. Увы. Он оказался не столь наблюдательным.

Вот и получается, что рассчитывать на его помощь можно, но только с оглядкой на то, что король Ле не знает, кому будет помогать. И вряд ли откажется, даже узнав, — он порядочный империанин. Именно поэтому подставлять его под удар мне нельзя. А это означает — вести себя с ним столь же отстранение, чтобы не вызвать подозрений у других.

Моя задумчивость не укрылась от новой подруги. С присущей ей прямолинейностью Фай заявила, что раз уж я втянула ее в свою авантюру, то обязана ввести в курс происходящего. И как только догадалась?

Зато оставшееся до прилета время я провела с не меньшей пользой, чем утренние часы. Завтракала, мылась, одевалась. И одновременно рассказывала Файоле, которая всеми силами мне помогала, о себе, родителях, жизни на Рооотоне, сделанном Атиусом предложении и моих планах от него избавиться.

— То есть ты для Атиуса фаворитка только на словах? В него не влюблена? И с ним еще ни разу… Ну, дела-а-а… — От изумления рогранка потеряла дар речи. Ненадолго, конечно. — Теперь я понимаю, почему его так возмутили мои слова о возможном замужестве с Эстоном. Атиус боится тебя потерять. Но твой план… Ведь нет никаких доказательств, что именно цессяне препятствовали вступлению других планет в империю, чтобы получить власть. У тебя нет способов воздействия на принца. Ох, Дейлина, ты так рискуешь!

— А что остается? Не бездействовать же! Идеи получше мне в голову не пришло. Либо сработает, либо… — Я выразительно развела руками.

— Ты права, — решительно заявила Фай. — С таким потребительским отношением к себе мириться нельзя. Честности в поступке Атиуса — ноль! Воспользовался удачным для себя стечением обстоятельств и решил получить то, на что имели право и другие. Тебя лишил свободного выбора. Можешь на меня рассчитывать, я все сделаю, чтобы ты снова стала свободной! — Возмущение в ее голосе было запредельным.

Да, вероятно, первое, о чем подумала Файола, — что, появись у меня возможность выбирать, я предпочту ее брата. Но могла ли я упрекать ее в этой заинтересованности? Нет. Каждый ищет в том, что делает, выгоду для себя. Главным же для меня оставалось иметь рядом тех, кто готов помочь.