Институт фавориток

Торопливо утаскиваю подружку к выходу. Наружу выскакиваю, даже забыв осмотреться и убедиться, что в коридоре нет свидетелей. К счастью, желающих прогуляться именно по этому коридору не нашлось, а я с облегчением выдыхаю… Фух! Порядок. Нормально я вижу. Ложная тревога.

— Что случилось? — тревожится Лурита, бросая подозрительный взгляд на закрывшийся проем. — Тебя кто укусил?

— Никто.

Я пытаюсь сдержать радостное возбуждение, которое так и рвется наружу. Эх, жаль, что нет возможности снова нырнуть в темноту и проверить. Может, это временное «прозрение»? И я снова его лишусь?

Стоит ли удивляться тому, с каким нетерпением и скоростью я перемещаюсь в свои апартаменты! Вернее, в ванную комнату, потому что она — единственная, где нет окон, соответственно пригодная для слегка потерявшего адекватность экспериментатора в моем лице. Я ведь и разных цветных предметов туда натаскала, пытаясь оценить, как меняется восприятие; и разные вариации освещенности перепробовала, чтобы понять, в какой именно момент включается ночное видение; и глаза закрывала-открывала в разных условиях, создавая резкие и мягкие переходы от света к тьме и обратно. И с каждой минутой все больше убеждалась в том, что мой организм накрепко вцепился в новое, но очень удобное умение.

Значит… Значит, боги-создатели, посетившие меня во время танца, все же реальность? Не плод моего буйного воображения? А я-то решила, что они — галлюцинация. Или все же возникновение способности — это какой-то естественный процесс, а я ищу ему невероятное объяснение? Может, просто время пришло проявиться? Или стресс так повлиял. Или моя влюбленность в Атиса. Эх, жаль, что я после ритуального танца и до сегодняшнего дня в полной темноте ни разу не оказывалась! Вот как теперь достоверно выяснить, что послужило этому толчком?

— Дейлина, милая, ты… Это что? — Заглянувший в комнату Атис искренне удивляется беспорядку. — С тобой все хорошо? Лурита беспокоится.

— Все отлично! — Я стремительно хватаю его за руку и затаскиваю в темноту. А потом наслаждаюсь. Восторгом шигузути, который, оказавшись в обожаемом им мраке, с воодушевлением стремительно бегает по полу и стенам, а потом, утомленный, взбирается на меня и затихает. Изумленным выражением лица леянина, который ничего не видит, но при этом прекрасно понимает, как хорошо получается это делать у меня. Вдохновленно-ласковым восклицанием «как же я за тебя рад!», после которого хочется его обнять и никуда-никуда не отпускать.

Последнее все же мне приходится сделать. Правда, предварительно я успеваю выяснить, что разговор Монта с Атиусом прошел без рукоприкладства, хоть и с обвинениями. «Женщине простительны подобные идеи, но мужчина обязан думать за двоих!» — Король свалил всю ответственность за решение сделать меня фавориткой на сына, признавшегося в том, что пошел на поводу у матери. А еще узнаю, что церемония будет завтра — Атис настоял на кратчайших сроках.

Этого завтра я жду с нетерпением и волнением. И когда оно наступает, прикладываю максимум усилий, чтобы не выдать своих истинных чувств. Ведь так трудно не морщиться, опираясь на руку, предложенную мне принцем. Спокойно шагать рядом с ним по малому церемониальному залу, заполненному гостями. Мило улыбаться приветствующим нас королеве и королю. Не замечать скептического взгляда стоящей рядом с ними королевской фаворитки. Не искать любимых серых глаз, которые, я уверена, с неменьшим волнением следят за всем, что происходит. Атис готов прийти мне на выручку, если что-то пойдет не так, как запланировано.

Да, мы хотим избежать скандала. Да, мы не желаем, чтобы о моих чувствах к нему все узнали раньше, чем я обрету свободу. Стабильность и устои империи важнее наших личных амбиций. Целостность объединенных территорий ценнее возможности насладиться местью. Мы не имеем права разрушить то, что уже создано. А унижение цессян будет способствовать именно этому.

Ответственность… Это главное, о чем нужно помнить.

К счастью, понимаем это не только мы. Торжественная речь короля наполнена тем же смыслом. Признанием первостепенности целей, стоящих перед планетами, образовавшими тесный союз. Приоритетом законов. Соблюдением традиций…

Последнее становится сигналом для начала церемонии. Надо отдать должное цессянам, сужать масштаб происходящего они не стали. Видимо, посчитали, что чем шире будет огласка, тем меньше возникнет подозрений в том, что принятое Атиусом решение неискреннее, навязанное, вынужденное.

— Дейлина Мео Мун, я благодарен вам за оказанную честь быть моей спутницей. С этого момента вы более не моя фаворитка и свободны в выборе партнера и жизненного пути.

Слова принца так органично сливаются по смыслу с тем, что сказал король, что даже не вызывают у присутствующих сильного изумления или недоумения. А реакция тех немногих, кто все же позволил себе проявить эмоции, теряется на фоне нового действа, разворачивающегося в зале.

Церемония продолжается. Словно доказывая, что она не ограничивается отказом принца и вообще призвана служить иным целям, король объявляет о начале свадебного торжества. Я же отступаю и теперь, окруженная подругами, имею прекрасную возможность наблюдать за происходящим. О том, что танцевать с будущим мужем в королевском дворце — огромная честь, я уже слышала. Невесты Атиуса во время отбора об этом говорили. Именно поэтому ничуть не удивляюсь, что сразу несколько нарядно одетых мужчин выводят в центр зала столь же эффектных девушек, и они замирают в ожидании музыки. Поклон. Шаг навстречу. Движение по кругу. Пауза…

Одну пару я узнаю. Керас и Лирида. Ее сестра-близняшка — Марида, которой телохранитель подарил цветок на крейсере, сейчас стоит среди гостей и, прижав руки к груди, с хорошо заметным волнением наблюдает за танцующими. Ее тревога мне понятна: если по окончании первого танца Керас не пригласит ее на второй, она лишится статуса фаворитки, даже несмотря на отсутствие официального отказа. А девушке, видимо, не хочется терять любовника. Очень не хочется. И с каким же облегчением и радостью она устремляется навстречу мужчине, когда тот, закончив танец с теперь уже женой, шагает к ней, а король объявляет:

— Я счастлив поздравить молодоженов. Мы продолжаем…

На последнем слове его голос как-то странно меняется, и я не сразу понимаю почему. Смотрю на одетого в белоснежный, украшенный золотой тесьмой костюм Монта, который замер, широко раскрыв глаза. Перевожу взгляд на Орлею, схватившуюся за сердце. Присматриваюсь к приоткрывшей рот и хлопающей в недоумении белыми ресницами Родизе. Лишь после этого обнаруживаю причину их состояния и изумляюсь ничуть не меньше.

Под нарастающий гул и рокот, совершенно не обращая ни на кого внимания, Атиус выводит в центр зала… Файолу. Они ведь за моей спиной стояли, и поэтому я не сразу вникла в происходящее. Теперь же оно у меня в голове не укладывается. Как принц на это решился? Почему Фай согласилась? И как Эстон допустил?

А ведь действительно рогранин возмущения не выказывает. Руки на груди сложил, глаза чуть прищурил, усмехается одним уголком рта… В курсе был, по всей видимости. Да и платье у подруги праздничное — я еще утром заметила, но акцентировать внимание не стала, сама была во взвинченном состоянии. Значит, она знала о будущем предложении. Возможно, даже хотела мне рассказать, но я в тот момент была не способна ее слушать. А теперь теряюсь в догадках, наблюдая за красивыми, плавными движениями, которые навсегда привязывают Файолу и Атиуса друг к другу. К тому же она его женой становится, ведь для него танец первый, а от меня как от фаворитки он отказался и второго танца при всем желании уже ни с кем станцевать не сможет. Даже с Ялисой, которая дожидаться окончания не стала и, всхлипнув, выбежала вон. Неужели у нее привязка успела образоваться? Впрочем, знаю я Атиуса, собьет без проблем. И наличие жены ему не помешает.

Орлея, как мне кажется, тоже готова последовать за бывшей невестой. Она несколько раз порывается встать, однако тяжелая мужская рука, плотно лежащая на плече, удерживает ее на месте. Оно и понятно — избежав одного скандала, король не желает быть втянутым в другой. Даже несмотря на то, что своим поступком сын фактически отказывается от права наследовать трон Цесса. Хотя… Помню я подслушанный разговор с женой. Определенно этот аспект Монта беспокоит меньше всего.

Тем не менее окончание церемонии получается скомканным. Поздравление короля звучит не слишком празднично. Супружеские пары поспешно покидают зал. Гости тоже расходятся торопливо. Теперь я понимаю, почему Атиус медлил и пригласил Фай лишь на второй, так сказать, раунд — не хотел портить свадьбу своему телохранителю. Король запросто мог прервать торжество из-за его выходки, тогда у Кераса была бы только жена, без фаворитки.

Атис вместе со своей охраной, прикрывая меня и Луриту, торопится куда меньше, но тем не менее тоже движется к выходу. Впрочем, его осторожность, возможно, даже излишняя — сейчас на нас никто не обращает внимания, все заняты только обсуждением поступка принца.

Однако получается, что покидаем мы зал последними. И когда я оглядываюсь, вижу, как Монт, вцепившись в трон, чтобы не упасть, истерически хохочет и отталкивает руку своего советника, который пытается его успокоить, а Родиза и еще пара альбиносочек склонились над лежащей в обмороке Орлеей. Тяжело дался этот день королевской семье.



Я конечно же устала. Безумно. Мне бы отдохнуть, сбросить нервное напряжение, не отпускавшее меня последние дни и достигшее максимума сегодня, но… Расслабиться не получается.

Да, Атис, проводив меня в апартаменты, тактично исчезает, чтобы дать мне возможность спокойно поесть, привести себя в порядок и переодеться. Но не успевает дверь за ним закрыться, как тут же снова распахивается.

— Дей, можно? — неуверенно спрашивает посетительница, сделав всего один осторожный шаг внутрь.

— Фай! — Забыв об усталости, я бросаюсь к ней. Схватив за руку, тащу к дивану и усаживаю рядом с собой. — Почему ты… Почему не с мужем?

— Мы улетаем. Прямо сейчас. У меня больше не будет времени на объяснения, а я не хочу, чтобы у тебя оставались какие-то вопросы и сомнения.

— Куда улетаете? — теряюсь я, хоть и понимаю, что по сути решение правильное. Нужно время, чтобы родители принца приняли его поступок.

— На Рогранс. Эстон сказал, что Атиус как посол Цесса будет очень выгодным зятем. — Девушка недовольно поджимает губы. Не нравится ей прямолинейность брата, однако выбора, видимо, не остается.

— Почему же ты раньше ничего мне не сказала? — Я сокрушенно качаю головой, не в силах понять ее логики.

— Вчера вечером я и сама еще ничего не знала, а утром… — Она хмурится и принимается мять хвосты белых лент, которыми опоясано ее серебристое платье. — Не смогла. Боялась, что ты не поймешь, будешь еще больше нервничать.

— А что произошло ночью? — Я моментально выхватываю из ее слов тот самый момент времени, который оказался переломным в наших судьбах.


— Ночью… — Рогранка в смущении растирает лоб, собираясь с мыслями. — Он пришел ко мне в комнату. Признался, что испытывает ко мне влечение. Попросил прощения за свое поведение. Сказал, что агрессию проявлял, потому что надеялся, что она вызовет отторжение ко мне, а вышло с точностью наоборот. Знаешь, я ведь давно чувствовала, что за негативом Атиуса, направленным на меня, стоит что-то другое. Сомневалась, конечно, потому тебе и не говорила, но… Уж очень своеобразно он на мое присутствие реагировал.

— Да, я это тоже заметила, — поддерживаю ее. — И что, Атиус попросил тебя выйти за него замуж?

— Нет, — мотнув головой, Файола кривится. — Он просил меня с ним переспать, чтобы сбить привязку. Я так разозлилась, что отказала категорически. Сказала, что так ему и надо. Раз был неосторожен, пусть теперь сам расхлебывает. В конце концов, я же не умерла от того, что мой бывший возлюбленный исчез раньше, чем освободил меня от страстного желания быть с ним.

— И что? — Я, памятуя, как вел себя принц, получив мой отказ, ужасаюсь, представляя себе самые жуткие последствия. И ошибаюсь. Впрочем, так же как и рогранка.

— Я ожидала, что Атиус вспылит, как обычно наговорит мне кучу гадостей, а он… Он просто ушел. Молча. Я даже виноватой себя почувствовала. Ведь и моя вина есть в том, что он влюбился. Я же специально его задевала, чтобы физический контакт был. Мстила за неуважение.

— Если ушел, тогда как…

Мне не удается даже договорить — Фай моментально схватывает суть и неожиданно смеется. Правда, не слишком весело.

— Недалеко ушел. И ненадолго. Зашел к Эстону, с ним ситуацию обсудил. А дальше они вдвоем меня обрабатывали, только теперь уже с позиции замужества. Брат никаких других вариантов рассматривать не пожелал.

— И ты согласилась, — сочувственно вздыхаю.

— Согласилась, — пожимает плечами девушка, — Эстон бывает очень убедительным. А Атиус… Может, он и гад и вел себя совершенно по-скотски, но в чем-то достоин уважения. Ты только представь, сколько же мужества нужно иметь и как же сильно влюбиться, чтобы забыть о способностях будущих детей, о недовольстве отца, о гневе матери, которая ему предательства не простит. И еще представь, что было бы, если бы я все же отказала. Принц бы окончательно обозлился на всех, глупостей бы натворил, разных проблем принес тебе, мне, Атису… Для тебя его брак будет хорошей страховкой и защитой. По крайней мере, теперь я его контролирую.

— Но ведь ты его не любишь! — Беспокойство меня все же не покидает.

— Ну и ладно. Отторжения он у меня не вызывает, а влечение… Ты же знаешь, что оно после танца все равно неизбежно появится. Да и я устала уже мучиться, честно говоря. А теперь угасание старой привязки пойдет намного быстрее.

— Ты уверена, что он не станет тебя принуждать? Будет ждать столько времени? И дети…

— Не волнуйся, Дей. Я с этим справлюсь, — успокаивает меня подруга. — А дети… Думаю, об этом пока рано говорить. Будущее покажет. Может, проявятся способности, ведь вообще неясно, как именно они передаются в межрасовых браках. Вдруг есть какие-то исключения?

Мне так хотелось ей сказать, что есть! Что я сама такой пример, который только вчера обзавелся тем, на что уже и надеяться перестал. Промолчала. Надежда — это замечательно, но она ведь может превратиться в разочарование. И я прекрасно помню, что весь возникший в этом случае негатив ляжет в итоге на того, кто эту надежду породил.

Наверняка почувствовав, что обсуждать услышанное я не желаю и вообще расстроена расставанием с подругой, Лурита, проводив Файолу до двери, старается вести себя совсем незаметно. Даже извечные шуточки и подколки предупредительно держит при себе. Черныш тоже активностью не отличается — наравне со мной спит, вяло жует свой обед, на краю ванны сидит спокойно, словно заразившись моей задумчивостью. Лишь спустя час после того, как я заваливаюсь на диван, чтобы просмотреть в вильюрере новости, он вылезает на плечо и поднимается на задние лапки, проявляя беспокойство. Я не сразу понимаю, что ему не нравится, а потом…

— Атис! — Роняя технику, я мгновенно подскакиваю, чтобы оказаться в таких нежных и нужных мне сейчас объятиях.

Черныш, восторженно пискнув, принимается с упоением носиться по нашим плечам и головам, словно радуется тому, что утраченная часть его места обитания вновь присоединилась. Может, он поэтому грустил?

— Как ты, милая? — беспокоится леянин, погладив малыша и тем самым немного уменьшив степень его возбуждения.

— Соскучилась, — отвечаю я, вдыхая умопомрачительный морозный аромат, присущий скорее иперианину, и сильнее прижимаясь к бархатистой ткани жилета, чтобы почувствовать мужчину как можно ближе. Дихол! Содрать бы с него этот костюм… — Атис, — все же не выдерживаю, — а когда мы танцевать будем?

Надо признать честно — я, хоть и понимала, что это будет самым неудачным и неправильным поступком, ведь мы обсудили данный вопрос, приняв решение не торопиться, чтобы не провоцировать слухов и домыслов на наш счет, но все же подсознательно ждала, что Атис пригласит меня на танец во время цессянской свадебной церемонии.

— Три дня нам лететь до Ле. Планету посмотреть, с моим окружением познакомиться — еще дня два-три. Гостей дождаться и церемонию подготовить — неделя, — перечисляет леянин.

Он ласково массирует мой затылок одной рукой и крепко обнимает второй. А я молчу, вжимаясь лбом в его грудь, понимая, что столько не выдержу. Одно дело, когда Атиса нет рядом и он делами занят, но когда леянин близко… На корабле же и в его дворце избегать встреч будет нереально.

— Давай мы тайно станцуем, а? — жалобно прошу, с надеждой заглядывая в серые глаза. — Теперь уже можно, я ведь свободна!

— Подстрекательница! — хрипло выдыхает Атис, во взгляде которого столько эмоций. Уверена, если бы не необходимость соблюдать правила, он бы ни секунды не раздумывал. Ему ведь тоже сложно себя сдерживать. — Хорошо, только — на корабле, не на Цессе. И праздник на Ле все равно будет.

— Отлично! Обязательно станцуем повторно на глазах у всех! — наверняка ослепляю я его своей улыбкой. — Когда на корабль?

Я прикидываю, все ли мы с Луритой упаковали, и собралась ли она сама, и сколько контейнеров получилось. Долго ли это все будут грузить? И как отнесутся цессяне к тому, что мы улетаем. И…

А по факту получается, что беспокоиться мне вообще ни о чем не приходится. Никаких торжественных проводов, видимо, и не планировалось. Груз из каюты исчезает за считаные секунды. Мы взлетаем на тех же транспортных леянских ботах, на которых спускались на Цесс. Я же, наблюдая за медленно плывущей на экране, закрытой белым рыхлым облачным покровом желто-зеленой планетой, никак не могу расстаться с ощущением нереальности происходящего. Притом что и обстановка вроде знакомая — привычные серые и хромированные поверхности рубки управления; и подружка рядом — необычайно довольная Лурита сидит в кресле по левую руку от меня; и Атис в зоне видимости — беседует с незнакомым мне леянином в строгом военном мундире.

Рядом с ними смеющимся взором изучает обстановку высокий долговязый субъект в темно-синем комбинезоне. Узкое лицо, длинный нос, любопытные зеленые глаза, чуть раскосые, как у всех ипериан, и длинная толстая коса светло-зеленых волос, переброшенная через плечо. Нам его представили как Земора, капитана королевской службы безопасности Ипера. Наверняка именно в его зоне ответственности контроль за преступником. Однако сейчас безопасник находится в рубке, и при всем том, что мужчине явно хочется заговорить, он тактично молчит, пока мы обустраиваемся, а корабль готовится к отлету.

— Сюрприз приятный. Вот не ожидал. И не планировал подобных встреч.

Неожиданно явственно, словно говорящий находится совсем рядом со мной, раздается искрящийся смешливыми модуляциями голос. Я в недоумении осматриваю рубку, но никого, кто мог бы это сказать, не нахожу.

— Ох, извините, капитан, я вас посмела от ваших важных дел отвлечь, — столь же отчетливо отвечает ему другой голос. Женский, яркий, звонкий. Лурита?..

Смотрю и вижу, как подружка улыбается. Однако губы ее вовсе не движутся.

— Отвлечь от дел? Вот мелочи! Это не важно. Так все же я имею шансы вас развлечь?

Земор тоже рта не открывает, лишь вопросительно приподнимает зеленую бровь.

— Развлечь… увлечь… Какая честь! А у меня своих забот не счесть…

— Заботы могут надоесть. Да и наследница, наверно, захочет общество другое предпочесть.

— Наслед-ница… захочет… верно.