Истерли Холл

Голос Саймона снова звучал громко и уверенно. Как ей хотелось подбежать к нему через кухню и броситься ему на шею. Вместо этого она неторопливо прошла к столу и остановилась. Саймон поставил корзину с цветами из сада на шкафчик рядом с моечной и спросил:

– Отнести их миссис Грин?

Миссис Мур рассмеялась.

– А что ж? Конечно, парень. Ты же вроде всегда относил. Или, может быть, ты чайку хочешь? Знаю я, вы, садовники, любители чая. Эви, налей парню чашку. Похоже, он тоже поправился после своей простуды. Ох, и дела!

Она с многозначительным видом оглядела молодых людей.

В кухню вошла Милли и принялась раскладывать на столе все необходимое для работы.

Эви занялась чайником, подлила чаю миссис Мур и налила чашку Саймону, который уже снял свои ботинки в коридоре, иначе схлопотал бы затрещину от миссис Мур. Он улыбался, руки его, обхватившие чашку, казались огромными.

– Эви, посмотри на эту красоту. Как тебе бахромчатые тюльпаны? Они – любимое детище нашего главного садовника.

Он мотнул головой в сторону корзины с цветами. В глазах его промелькнула какая-то особая настойчивость. Озадаченная, она посмотрела на корзинку и там, среди нарциссов и тюльпанов, заметила сложенный листок бумаги.

– Какая прелесть, – отозвалась она, поднимая на него глаза. Он кивнул.

– Потрогай, они на ощупь как шелк.

Она подошла к корзинке и, узнав почерк Джека, незаметно вытащила листок. Тревога сразу сжала ей сердце. Что случилось? Украдкой она положила записку в карман фартука, благодарно кивая головой. И в этот момент из центрального прохода в окно кухни заглянула миссис Грин. Она стукнула в окно и что-то сказала. По ее губам они поняли, что она хочет, чтобы Саймон унес цветы из кухни, прежде чем они завянут в жаре.

Саймон отдал Эви пустую чашку.

– Спасибо за чай, дамы. Увидимся, когда сможем.

Он вышел на цыпочках в коридор и последовал за миссис Грин в прохладную цветочную комнату. Ему еще придется вернуться за ботинками.

– Миссис Мур, я принесу муку из кладовой? – спросила Эви.

– Ну конечно, Эви, а как ты собираешься готовить суфле для ланча без муки? И для чего мы вообще должны готовить это суфле, мне совершенно непонятно. К тому моменту, как Арчи отнесет его наверх, оно станет плоским, как блин. Принеси еще почечное сало. Будем печь пудинг с остатками мяса по-бургундски, которое они не доели. Нарежь ветчину и добавь к мясу. Еще можешь положить немного почек, они придадут вкус подливе, но сначала порежь их и как следует промой. Можно доесть оставшиеся после хозяев десерты, но испеки еще рисовый пудинг, а то кто-нибудь останется голодным.

Эви уже зашла в кладовую. Она оставила дверь полуоткрытой и сделала вид, что выбирает продукты. На самом деле она вытащила записку и усилием воли заставила себя развернуть. Она боялась читать, что там написано, но понимала, что должна. Кто из них ранен, папа или Тимми? Это не Джек, потому что иначе как бы он писал записку?

В первый момент она не понимала, что читает, и ей пришлось остановиться, глубоко вздохнуть и начать читать сначала.

Нам нужно встретиться. Приходила мисс Мэнтон с сообщением от пастора. Мне рассказали новость насчет нашей мечты. Мы должны были сами сообразить, правда? Как бы там ни было, у мисс Мэнтон есть предложение. Мы уже сказали «нет», но она говорит, что мы не можем отказываться, пока не обсудим это с тобой. Встретимся в 3 часа у барака. Сай говорит, что ты можешь выскочить без труда, когда у вас всех будет перерыв. Джек Энстон.

Вернувшийся Саймон пристально смотрел на нее. Она кивнула.

– Встретимся в три у барака, – одними губами сказала она. – Никто не пострадал.

Он улыбнулся, и она направилась в большую кладовую, пройдя совсем близко к нему. Милли была в зале для прислуги, судомойки мыли посуду в моечной, а миссис Мур читала меню на вечер. Он взял ее за руку.

– Я постараюсь прийти, – шепнул он. – Я скучал по тебе. Мне было плохо, и настроение было такое паршивое. Прости меня.

– Прощаю навсегда, – ответила она. Как ей хотелось, чтобы он обнял ее. Как это было бы? Единственные мужчины, которые обнимали ее до сих пор, были ее папа и братья. Она вспыхнула.

Он вышел.

Утро прошло как обычно, Эви сварила бульон для супа. Она сверилась с меню и нахмурилась. Майонез для трески?

– Излюбленное блюдо милорда, – пробурчала миссис Мур. – Эви Энстон, будешь корчить рожи, такой и останешься.

Они расхохотались.

– Я приготовлю майонез. Думаю, с этим я управлюсь, – сказала миссис Мур. Она поплотнее уселась на табуретку и взяла яйцо. Попытавшись отделить желток от белка, она вздрогнула и сморщилась от боли. Желток разлился в скорлупе. Эви сказала:

– Дайте я.

Она позвала Милли.

– Помой скорлупу и брось ее, пожалуйста, в бульон, а потом как следует взбей. Ты увидишь, что пена поднимается на поверхность. Это из-за скорлупы. Потом просто сними ее ложкой.

Она расколола другое яйцо и несколько раз перекатила желток из одной половинки скорлупы в другую, пока белок полностью не отделился от желтка. Она снова позвала Милли.

– Эту скорлупу тоже брось в бульон.

Милли сделала, как ей было сказано.

– Теперь сама отдели желток от белка.

Милли проделала все это, наморщив лоб от напряжения.


– Отлично. Возьми скорлупу и быстро взбей бульон.

Миссис Мур улыбалась, глядя на Эви и отпивая по глотку чай, куда был добавлен джин. Эви подумалось, что лучше бы повариха этого не делала. Однажды кто-нибудь заметит.

– Ты хорошая ученица, Эви.

– Это потому что вы такая.

Эви добавляла в желтки по капле оливковое масло. Что мисс Мэнтон предложила ее семье? Что? Она продолжала капать масло, глядя на часы. Стрелки медленно ползли по циферблату. Она старалась не замечать вперившегося в окно кухни Роджера.

Потом надо было приготовить грибной суп, пока Милли готовила овощи, и пора печь пудинги на сале, которые Эви уже подготовила. Миссис Мур рассказывала Эви о сушке грибов, а тем временем пудинги уже потихоньку кипели на маленьком огне. Теперь осталось пропустить грибы сквозь проволочное сито, а потом через волосяное, что равносильно проталкиванию верблюда сквозь игольное ушко. Милли простонала:

– Я никогда с этим не справлюсь.

– Это каторга, что правда, то правда. Но тебе придется это делать, если хочешь приготовить хороший грибной суп, – возразила миссис Мур.

Наконец наступило время ланча для слуг. Эви едва прикоснулась к еде. Роджер поинтересовался у мистера Харви, не думает ли он, что это самый лучший мясной пудинг, который ему доводилось попробовать. Мистер Харви ответил:

– В данном случае мне приходится согласиться с Роджером.

Эви пришло в голову, что, соглашаясь с камердинером, мистер Харви выглядел так, будто выпил уксус.

Ланч для хозяев был уже готов. Суфле казалось весьма многообещающим, когда лакей взял поднос, чтобы отнести его наверх. Но, как рассказал Арчи, когда вернулся с пустыми подносами, оно не продержалось до хозяйской столовой. Миссис Мур покачала головой.

– Пустые подносы говорят сами за себя. Суфле, может быть, и потеряло свою упругость, но вкус-то остался. В нем, как и положено, чувствовался только намек на сыр. Эви, ты умница.

Рыба отправилась наверх. Эви постоянно смотрела на часы. Далее следовали десерты – яблочный торт, фрукты, сыр, потом кофе. Наконец пробило два тридцать.

Миссис Мур вернулась к себе. Эви уже испекла булочки и печенье к дневному чаю. Мистер Оберон не придет сегодня, он на шахте вместе с отцом. Леди Вероника и леди Брамптон поехали с визитами в Госфорн, но вернутся в четыре. Чай они будут пить в гостиной.

Эви сказала Милли:

– Мне нужно немного подышать свежим воздухом. Я вернусь без четверти четыре.

Она выбежала из кухни, поднялась по лестнице и вышла из дома во двор, где, прислонившись к стене, ее поджидал Роджер. Увидев ее, он выпрямился.

– Ага, я так и надеялся, что ты придешь.

С другой стороны двора появился Саймон.

– Роджер, я хотел бы поговорить с тобой об обязанностях камердинера. Ты, должно быть, великолепно справляешься, если тебе доверили заботу о мистере Обероне. Я хочу продвинуться. Ты не мог бы мне помочь с этим? Удели мне минутку.

Роджер заколебался, с явным раздражением, но, улыбнувшись Эви, сказал:

– Поговорим попозже.

Только через мой труп, подумала она и метнулась через двор, улыбаясь Саймону в знак благодарности. Она торопливо пошла по дорожке вдоль стены, окружавшей огород, вместо того чтобы пройти через конюшенный двор и далее по дорожке вдоль тисовой изгороди, потому что, если сейчас Роджер разгуливает на свободе, он узнает, куда она направляется. Эви прошла вдоль серебристых стволов берез мимо цветущих примул к бараку, все время оглядываясь и проверяя, что Роджер не ускользнул от Саймона и не крадется за ней по пятам.

Джек уже был на месте. Он стоял рядом с ее велосипедом и курил. Она бросилась к нему.

– Как я испугалась, – прошептала она. – Я думала, кто-то ранен.

И тут она увидела мисс Мэнтон. Молодая женщина стояла в тени входа в барак. Она тоже курила. Эви онемела. Держа сигарету перед собой, мисс Мэнтон сказала:

– Тайный порок. Потакаю собственным слабостям, а Джек любезно оказал мне услугу.

Эви снова огляделась по сторонам. Никто не приближался к ним. Оказалось, что небо над головой голубое, чего она сначала не заметила, а цветущие вишни вокруг перекликаются с белыми березами, мимо которых она, должно быть, пробежала, не обратив на них внимания. Она переводила взгляд с мисс Мэнтон на Джека и обратно.

– Я уже скоро должна возвращаться. Что происходит? Пожалуйста, кто-нибудь расскажите мне.

Она сделала шаг к Джеку и вдруг увидела, что по лицу ее красивого, сильного брата текут слезы. Ее охватил ужас. Она подошла к нему, но мисс Мэнтон окликнула ее.

– Эви, нам нужно поговорить.

Она затоптала сигарету носком ботинка.

– Мы с Эдвардом хотим вложить деньги. Мы продали пекарню и решили выкупить у Фроггетта три его дома. Ну, два, собственно. Мы намереваемся ссудить вас достаточной суммой, которую вы добавите к своим сбережениям и, таким образом, сможете купить крайний дом, тот, который с тремя спальнями. Там нужен ремонт, но тот дом, о котором вы думали, слишком маленький, а средний слишком большой.

Мисс Мэнтон говорила так быстро, что почти задохнулась, и она умолкла, чтобы перевести дух.

Эви старалась ухватить смысл ее слов, и когда до нее наконец дошло, о чем речь, она поняла, почему Джек плачет. Им давали шанс, но они не могли, судя по всему, им воспользоваться. Это хуже, чем вообще никакой надежды. Мисс Мэнтон отдышалась и снова торопливо заговорила. Она стащила с головы свою скромную фетровую шляпку и размахивала ею перед ними. Каштановые волосы, до этого убранные в пучок, рассыпались по плечам.

– Вы вернули Эдварду жизнь. Как нам принять этот дар, если мы не можем выразить свою благодарность? Не будьте жестокими, не оставляйте нас жить с таким тяжким бременем долга! Эта ссуда будет беспроцентной. Твоя семья, Эви, называет это милостыней, но можно посмотреть на это и по-другому. Пусть это будет сделкой: жизнь в обмен на жизнь.