Иван Грозный. Сожженная Москва
Часть 47 из 93 Информация о книге
– Говори, воин, – поставив пиалу, повелел Икрам. – Господин, русская дружина встала в селе. – Это точно? – Да, господин, на рассвете из Радного русский воевода послал всадника, не иначе как в Чугуев. Пошел в ту сторону. И еще, господин, у неверных в полоне помощник десятника Менги, Мазат Кабир. – Вот как? Мы его труп искали, а Кабир, оказывается, струсил и сдался русам. Ну, тем хуже для него. Что еще? – Назим долго не сможет смотреть за деревней, ему нужен напарник, да и человек, который сообщал бы, что станут делать неверные. – Я тебя услышал. Что еще? – Это все. – Как ведут себя русские ратники? – С утра ходили по деревне без оружия, коней в отдельный табун сбили, на луг выгнали. Сами обустроились в сельской конюшне. – Конюшне? – удивился мурза. – Да, господин, но это только по названию, коней там не держали, оттого чистая она. – Хоп, ступай! Кланяясь, Рамис удалился. – Плохо, – проговорил Азанча, когда они с мурзой остались одни. – А ты думал, что русский воевода, вышедший на Сангу, освободив полонян и переправив их на село, уведет дружину? – Честно говоря, господин, именно так я и думал. – Нет, русы будут стоять на селе, ожидая вестей, куда я с десятками подевался. – А если узнают? – От кого? Чугуевский воевода после нападения на Марево, если и послал на наши поиски дружину, то недалеко от крепости и числом малым. Он ждет удара на Чугуев. – Ну, тогда надо нам убирать русов из Радного. – Верно. Налей чаю. Десятник наполнил пиалу мурзы, самому не хватило, и он крикнул: – Алим! Голова охранника тут же просунулась через приоткрытый полог: – Да, господин? – Скажи там, чтобы еще чаю принесли. – Слушаюсь! Нукер уже собирался исполнить наказ десятника, но мурза остановил его: – Погоди, воин! Пусть Дуб придет. Кликни его. Сидор Дуб год назад попал в полон, но не был захвачен, сам перешел на сторону крымчаков. Те поначалу не поняли его умысла и, связав его, едва не продали торговцам. Но потом разобрались и передали мурзе. Тот оставил изменника при себе, потому как ценным оказался перебежчик, многих знал в Чугуеве. Оттого Галибей к крепости послал именно сотню Икрама. – Слушаюсь! – повторил нукер и скрылся. В шатер вошел Дуб, поклонился: – Звал, мурза? – Звал. Заходи. – Слушаю, господин. – Поедешь в Чугуев. – Угу! – Боярину Молчанову скажешь, что очень мешает дружина в Радном. Ее надо убрать. И убрать в ближайшее время. Как боярин то сделает, не ведаю, но дружины на селе быть не должно. – Разумею, господин. – А чтобы дело спорилось, это отдашь боярину. – Мурза достал из-под подушки мошну, бросил изменнику, который на лету поймал сумку малую. – Там серебра на сто рублей. – Немалая плата за пустяковое для ближнего к воеводе боярина дело, – сглотнул слюну Дуб. – Только бы сделал. – Уразумел. – И гляди, ни на копейки серебра не воровать. – Я и не думал. – По роже твоей вижу, что не только думал, но уже и надумал. Ты свое получишь. – Щас бы хотелось, а то пока буду метаться туда-сюда, ты о деньге и забудешь. Напомнить же не смогу. – Ладно, лови, – усмехнулся мурза и бросил ему рубль. Дуб поймал. Физиономия его расплылась в довольной ухмылке: – То добре, господин. Теперь можно и в Чугуев со спокойной душой. – А в тебе душа-то осталась? – Пошто упрекаешь, мурза? Разве не тебе верой и правдой служу? – Мне, допречь предав своих единоверцев. – Они мне не свои. Давно хотел в Крым податься, вельми на Руси донимать бояре стали. Мурза вонзил в изменника острый взгляд черных, безжалостных глаз: – А коли знал, что царь Грозный начнет бояр усмирять, не бежал бы? – Ныне усмиряет, завтра волю полную даст. Вельможам веры нет. – Мне тоже? – Ты другой. – Ладно попусту языком молоть. Езжай в Чугуев, да осторожно, а завтра мне должны доложить, что дружина, вставшая в Радном, снялась и пошла в крепость. Уразумел? – Да, господин! Флор Юрьевич Молчанов за сто рублев не только дружину отсюда уберет, но и из Чугуева. – Ты же ненавидишь бояр, Дуб, отчего с Молчановым сошелся? Ведь вы, как на Руси говорят, одного поля ягода? – Флор Юрьевич ведает, где выгода. А в добыче ее, выгоды этой, холопов не притесняет. – Тут ты прав, Дуб, – рассмеялся мурза, – Молчанов холопов не притесняет, он тайком продает их. Но все, ступай. И глядите оба, сорвете план мой, оба и поплатитесь. Мыслю, дюже князь Верейский озлобится, когда проведает, что боярин ближний и холоп беглый, выдававший себя за слугу боярина, окажутся купленными мной людишками. Долго разбираться не станет, кликнет палача, и полетят головушки ваши из-под евойного топора. – Пошто угрожаешь так, мурза? – Предупреждаю, дабы и мысли не возникло в башках ваших обмануть меня. Пошел! Когда Дуб вышел, нукер принес вновь заваренный чайник, забрал пустой. – Десятника Тогура ко мне! – велел ему Мурза. – Слушаюсь, господин! Вскоре явился второй десятник Икрама, Давлет Тогур, под началом которого состояли два десятка ратников. – Слушаю, господин. Икрам, сделав глоток, поставил пиалу на скатерть и посмотрел на вошедшего: – Русы, что побили воинов Менги и взяли в полон Кабира… – Как? Кабир в полону у неверных?! – невольно прервал его Тогур.