Иван Грозный. Сожженная Москва
Часть 63 из 93 Информация о книге
– Лагерь их видел? – А как же, заходил со стороны засеки, все видел. – Он ногой расчистил участок земли, отломил от куста ветку, начал чертить: – Вот тут у засеки шатер. Там двое, по краям – шалаши, ближе к дозорным человек пять спят на земле, закутавшись в кошмы. Кони стреножены внутри елани, там еще есть трава. Ну, и дозорные, они тут и тут среди кустов, – воткнул он в два места ветку. – Сколько их точно, не посчитал? – спросил Парфенов. – И то сделал. Басурман, рядовых и конных, два десятка и еще пять нехристей, дозорные, да двое, что в шатре. Коней три десятка, и кони хорошие, оружие обычное – сабли кривые, ножи, у пятерых, что спят на земле, луки и колчаны со стрелами. Есть копья, но мало, видел пять, пищалей нет. – Сейчас спят? – Да. Окромя дозорных. Их за ночь меняли два раза, последний недавно. – А теперь, Василь, как знаток леса и всей местности, подскажи-ка нам, как зайти к елани скрытно и окружить басурман? Барбашин послюнявил палец, поднял его вверх и проговорил: – Ветерок с востока, значит, зайдем в обход версты в две с запада. Подойдем к засеке, аккуратно перейдем ее, оттуда нас ждать не будут. Сразу же шатер можно захватить басурманских начальников и обойти елань. По постам решай сам, воевода. – Это решим. Значит, на запад? – Да, поначалу в обрат к малому лесу и уже оттуда к большому, дабы дозорные не заметили. Бордак подал команду, опричники двинулись назад. – А ты, Василь, ступай до дому, да не говори никому о делах наших, – предупредил проводника Михайло. – Как же мне до дому? С запада есть болотистые участки, на углу леса, и до засеки не пройдете. – Но у меня нет лишнего коня. – Я на своем. Конечно, не скакун, как у вас, но дойдет и до Москвы. – Ладно, двинулись. К рассвету зашли в большой лес, спустя короткое время Барбашин остановил головной десяток Рубача, обратился к Бордаку: – Все, боярин, засека в саженях тридцати, коней след оставить здесь под охраной, на морды мешки. Дале пехом. Парфенов распорядился, и команда пошла по дружине. – Ты, Василий, направь десяток Огнева и Грудина в охват елани, их людям след сразу побить охрану на постах, – сказал Бордак Парфенову. – Поначалу надо через засеку пройти. – Пройдешь, если осторожно, там особо никаких хитростей нет, лишь бы не налететь на заостренные колья, да не провалиться в ямы. Их видно, коли присмотреться. – Ладно, пройдем, а чего мне делать? – Отправь десятки и ко мне. Пойдем прямиком с десятком Рубача на шатер. След басурман, что там укрылись, живыми взять. – Добро! Вскоре перебрались через засеку, десятки обошли елань и закончили окружение, тихо порезав татар на постах. Очень кстати пошел дождь, и из шалашей вышли только трое, их место заняли те, что спали на воздухе. Соорудили навес, развели костер из заранее подготовленных дров и хвороста. Остальные остались в шалашах. Барбашин провел десяток Рубача к шатру. Кони на елани забеспокоились, но мало ли что могло взволновать их, зверья в лесу много разного. Странно, в лесу, который поливал дождь, прозвучала трель соловья. Десятки приняли сигнал и тут же навалились на лагерь крымчаков. Находившиеся в шалашах басурмане и понять ничего не успели, как шалаши завалились, и они оказались перед опричниками дружины. Те рубили их остервенело и молча. И только у шатра сумели выскочить на елань пятеро басурман, с ними вступили в бой ратники Рубача. Численное преимущество и превосходство в мастерстве сыграли свою роль. Крымчаков порубили быстро. А Бордак с Парфеновым ворвались в шатер. Там на кошме, положенной на лапы сосен, возлежали двое татар. Один вскочил, схватился за саблю и тут же рухнул на кошму с разрубленной головой. Второй сплюнул на постель и сел, поджав под себя ноги. Княжич забрал оружие, что находилось рядом с лежанкой басурман, а Бордак крикнул по-татарски: – Встать, собака! Крымчак поднял голову, посмотрел на него, поднялся, сказал: – Дозволь одеться. – Одевайся! Крымчак натянул на себя штаны, надел сапоги, рубаху, кафтан, подпоясался поясом. – Боярин! Порубили татар. Всех! Проверили, – донеслось до шатра. – Слыхал? – кивнул крымчаку Бордак. – Слыхал. Далее что делать будешь? Коли решил убить, убивай, не тяни время! – Не торопись. Кто ты? – А какая теперь разница? – Отвечать, пес! – врезал рукоятью сабли татарину в ухо Парфенов. – Я – сотник рати мурзы Бакира из Бахчисарая, это, – указал тот на тело, – десятник Раиль, а вы кто? – То тебе знать не треба. Где еще один десяток, или вас тут у Мурома более? – Нет, только три десятка. Третий, Вахида, вчера пошел в обрат. – Пошто так? – С Вахидом был помощник мурзы, Азхар, он встречался с русским вельможей. Бордак и Парфенов переглянулись: – С каким еще русским вельможей? – То не ведаю. Знаю лишь, что знатный и не из этих мест, он приплывал сюда на струге. Азхар, видно, узнал, что надо передать мурзе, и пошел к Перекопу. – А ты чего задержался? – Бабы тут слишком пригожие и статные, белье на пруд приходят стирать. Хотел в полон взять. Особенно одна там красива. – Баб просто так взять не получилось бы. Пришлось бы и детишек рубить или брать. Или намеревался все село разорить и спалить? – То как пошло бы. Теперь об этом чего говорить? – Да, – проговорил Парфенов, – не видать тебе, сотник, баб русских и молодухи красной да пригожей. – Я их много имел, печалиться не о чем. Парфенов схватился за саблю, но Бордак остановил его: – Погоди, княжич! – и повернулся к сотнику: – Какой дорогой пошел десяток помощника мурзы? – Прямой, – неожиданно рассмеялся крымчак. – Прямой, молвишь? – посуровел Бордак. – Тебе тоже предстоит дорога прямая… на небеса. Он кивнул Парфенову, и тот рубанул сотника. Тот завалился рядом с десятником. Воеводы вышли из шатра. Вся дружина собралась на елани, покидали тела татар холмом в стороне. Собрали, хоть могли и не делать этого. – А почто начальников крымчан живыми брать не стали? – подходя к воеводам, спросил Барбашин: – Это мелкая рыба, толку никакого. – Порубили? – А что, отпускать надо было? – Не-е, рубить их треба, проклятых! – Вот и порубили. – Сейчас на село? – Задержимся на день отдыха или сразу же тронемся в обратный путь? – взглянул на княжича Михайло.