Иван Грозный. Сожженная Москва
Часть 80 из 93 Информация о книге
– А как же законы гостеприимства? Без того не можно. – Ладно, пойдем посмотрим. Бордак с Парфеновым и помощником атамана Степаном Воронком прошли в гостевой дом. Там вовсю шла гульба, казаки принесли водки и закуски, приготовленной бабами. – Это что значит, Лука? – подозвал к себе десятника Огнева Михайло. – Это? – Десятник, тоже вельми захмелевший, обернулся назад. – Так это гулянка, боярин. Честное слово, отказывались, как могли, да и не можно нам, опричникам, особо в походе, но разве от казаков отвертишься? Стали обидные слова молвить, мол, слабы мы, тока и можем, что баб на Москве щупать, ну, и татар бить, а водки испить слабо, потому как и от медовухи валит. Пришлось доказывать, что и мы не хуже их. – Доказали? – Да, теперь казаки хвалят нас. Да я, гляжу, боярин, ты и сам под хмельком? – Не тебе на то указывать. – Извиняй, само вырвалось. – Да ладно, Михайло, пусть, ничего же не изменишь, – толкнул Бордака Парфенов. – Ладно на сегодня, – посмотрел тот на Осипа. – Но гляди, чтобы завтра и в дальнейшие дни дружина трезвой была. – Не сомневайся, боярин, будет трезвой. Бордак с Парфеновым ушли. Спать их уложили в отдельные комнаты. Наутро у обоих раскалывались головы, мучила жажда. Пришел атаман с рассолом. Испили, полегчало малость. – Внизу у входа в сени кадка с водой, умывайтесь. Потом поднимайтесь в горницу, – сказал атаман. – Поначалу глянем на ратников. – Ваше право. Бордак с Парфеновым объявили сбор дружине, испив до того немало чашей рассола огуречного. Опричники выглядели немного помятыми, но в целом готовые к бою. Воевода довел до них строгий наказ, боле не пить без дозволения и находиться в станице, по-пустому не шляясь. После чего боярин и княжич прошли к атаману. Егор Иванович сидел в горнице, в рубахе нараспашку. Михайло и Парфенов сели напротив. – Вчерась погуляли славно, атаман, ныне треба дела делать. – Это разве погуляли? – усмехнулся Басов. – Гулять так неделю, две, да с игрищами, и так, чтобы казаки по дороге домой засыпали. А вчерась ерунда, размялись немного. – Попрошу более не смущать моих ратников. – Насилу мил не будешь, воевода, мы в рот никому не льем. – И предлагать не след. – Того запретить не могу. Казаки вольны делать то, что не запрещено уставом общины. Гостеприимство запретить не можно, но просьбу твою передам по станице. Давай о деле. Что надумали? Бордак развернул карту: – Отсюда мы ничего не прознаем, треба разместить людей ближе к дороге у Азова и к Перекопу. Подумай, возможно ли то? – Разве есть что-то невозможное для нас, боярин, в наших-то землях? – взглянул на него атаман. – Твои земли Северским Донцем ограничены. – Это на Москве и в Крыму так считают, мы считаем по-другому. Все южные земли до Перекопа наши, но об этом ладно. Значится, хочешь выслать разведку, дабы смотреть за дорогой между Доном и Перекопом? – Да. – То возможно. За Донцом, между Муравским шляхом и Кальмиусской сакмой в десяти верстах от станицы строго на юг есть урочище Васильки на возвышенности. Давно брошенное селение. На моей памяти там уже не было людей. В урочище в основном землянки, те сохранились и по сей день, рядом исток реки Кальмиус. Если туда посадить дозор, человек шесть с харчем, воды хватит, то с возвышенности будет видна дорога, что используют ногаи, идя к Перекопу. А западнее имеется урочище Айкул, у него холмы, с коих за самой крепостью крымчаков смотреть можно. – А ну отметь на карте, где эти урочища? – попросил Бордак. Атаман поглядел на карту, ткнул пальцем: – Тута. Парфенов сделал отметку, но Басов заметил: – Да то не треба, отметки всякие делать, тут треба местность знать. По карте не то что в урочища, и к шляхам не выйдешь или выйдешь, поплутав по степи, что грозит неминуемой сшибкой с крымчаками. – И что предлагаешь? – Я дам вам казака, он приведет и к Василькам, и к Айкулу. – Вот за это тебе спасибо! – Да за что, одно дело у нас, не давать крымчакам города, села да деревни русские разорять. – Ну, с нашими силами того не добиться, а вот прознать, когда, куда и как двинется орда Девлет-Гирея, вполне можно, дабы предупредить царя и перекрыть те дороги. – Когда думаешь людей к Василькам и Айкулу посылать? – спросил атаман. – Да ныне и выслал бы вечером, дабы к утру завтрашнего дня уже смотрели бы за дорогой и крепостью. – Добре! – кивнул Басов и позвал: – Степан! Тут же появился помощник, по виду которого можно было определить, что он с утра приложился не к одной чарке. – Ты пьяный, что ли? – Да ты что, Егор Иванович, али пьяным меня никогда не видел? – Ну да, перепив, ты буйный. Драться лезешь. – Есть такое дело. Но пьяного казнить не можно, так как не разумеет он, что творит. – Казнить не можно, а вот кнута дать треба. Но ладно. Позови-ка ко мне Фадея Хохла, он-то хоть трезвый? – Трезвый, с утра с бабой своей ругается, она же у него бойкая, за словом в карман не полезет. – Наказывать за то треба. Зови Хохла! – Слушаюсь. Вскоре помощник атамана привел казака. – Что ж ты, Фадей, с бабой своей управиться не можешь? – спросил Басов. – Да разве это баба, Егор Иванович? Это басурман какой-то, даже хуже. Не дает проходу казаку. Злоба ее взяла, что вчерась други домой принесли, и начала с утра скандалить. Чего молвила, того и не передашь другим. – Пошто дал слабину ей? Жена должна во всем слухать своего мужа. – Да она слухает, когда я трезвый, но казаку не можно всегда быть трезвым. – Ты не позорься, Фадей, а то казаки засмеют. – Прибью эту стерву! Вот попадет под горячую руку, и прибью! Али выгоню, пущай к своим батюшке и матушке на деревню едет. Детей нам Бог не дал, имею право. – То, конечно, твое дело, однако гляди, без смертоубийства, а то сам под топор пойдешь. – Это за кого? За бабу?! – Жизнь человеческая перед Богом равна и мужика, и бабы, но о твоих делах погутарим позже. Ныне есть задание тебе, вельми важное. – Задание, молвишь? – приободрился казак. – То добре, то я завсегда готов сполнить. – Ты же у нас ходил в урочища Васильки и Айкул. – И не тока туда, но и по всему, почитай, берегу морскому от Азова до Перекопу. Был и на Дону, помнишь… – Все я помню, – прервал его атаман. – Но о деле. Вот боярин московский, воевода дружины царской, порешил дозоры в урочищах названных выставить, дабы смотреть, что будут татары делать. – Угу, уразумел, и чего? – Надо проводить до урочища ертаулы малые дружины. – А?! Так это хоть щас!