Иван Грозный. Сожженная Москва
Часть 87 из 93 Информация о книге
– Слыхал, Николай Петрович, как не слыхать. Сделаем все, как надо. – Для воевод трапезу в горницу. Да передай отцу Сергию, что раньше молитва требуется. – Угу, передам. – Пошел! Гусь уже собрался уходить, но Парфенов остановил его: – Погодь, помощник, так тебя опричники и послушают. Идем вместе, я дам команду. – Опричники? – переспросил воевода. – А ты думал, что опричники все поголовно в черных одежах, да с метлами и головами собачьими по округам разъезжают да суд правят над невинным людом? – улыбнулся Бордак. – Ты извиняй, Михайло Лексеич, но о них много чего в народе говорят. – Вот и увидишь, кто они да чем занимаются. – По виду ратники обычные. – Не-е, Николай Петрович, не обычные, отборные воины. Равных им в боевом деле нету. – Так я что, я молвлю, что в народе гутарят. – Меньше слушай. Веди в горницу, а то темнеет уже. – А, ну да, прошу за мной. Помощник ушел с Парфеновым, дружину разместили в гостевом доме. Тесно, но уместились. Помолились в церкви. Коней поставили в загоны, обтерли, напоили, накормили. Стряпухи развели печи, готовили трапезу, а Бордак с Парфеновым прошли в горницу дома воеводы. Горница также обычная, В красном углу иконостас, два оконца, завешанные занавесями, рогожа на полу, стол, лавки возле него, лавки вдоль стен, тако же покрытые рогожей, на столе подскатерть, освещение свечами, что расставлены повсюду в подсвечниках. Зайдя в гостевую комнату, вельможи перекрестились на иконы, присели на лавки. Воевода у оконца, Бордак с Парфеновым напротив. Прибежал помощник, доложился, что с дружиной определился, трапеза будет скоро, для воевод так же. – Трапезу принесешь лично, а щас позови жену, – наказал Куварин. – Слушаюсь! Через какое-то время в комнату вошла статная, красивая женщина лет под тридцать, может, немногим больше, кивнула гостям. – Анюта, – сказал Куварин, – наши гости не простые, боярин и княжич, воеводы особой дружины. – Я рада, – вновь кивнула женщина, выражала любезность. – Николай, чего звал-то? – Принеси-ка нам медовухи. – Хозяин перевел взгляд на москвичей: – А может, винца хлебного крепкого? С дороги да с устатку выпьете, закуска в доме завсегда есть. Бордак и Парфенов от водки отказались. Анюта принесла ендову с медовухой, чаши. Выпили немного хмельного напитка. – Пошто в районе крепости и в округе нет полков русских? – ставя чашу на стол, спросил Бордак. – А чего им тут делать? – удивился Куварин. – Они на Оке, сам государь в Серпухове. Недавно был гонец из стана царского, передал наказ усилить сторожевую службу, сторожи и заставы далее чем было высылать. Держать городскую стражу в готовности к осаде малыми отрядами крымчаков, с вылазками, дабы бить басурман. – Знать, Василь, не дошли до государя Сашко Сизов и Лешка Куница, – взглянул на княжича Михайло. – Видать, не дошли. Перехватили басурмане, – кивнул тот. Воевода крепости с недоумением глядел на боярина и княжича. – О чем вы, Михайло Лексеич, Василий Игнатьич? Бордак поднялся, прошелся по горнице, у стены печи резко повернулся и ответил: – А то, воевода, что изменники наши убедили Девлет-Гирея идти на Москву, да не обычным путем, а показали обходную дорогу по Свиному шляху, и совсем скоро передовые отряды крымчаков будут тут, дабы обойти нашу основную рать и выйти к Москве через Болхов. – Да ты что? – протянул, открыв рот, Куварин. – Но это же… Господи… а государь с воеводами и не ведает о том! Про каких людей вы говорили? Кто не дошли? – Мы посылали к царю гонцов, предупредить о намерениях хана, но они, видать, сгинули. – Чего ж теперь делать? – Чего делать? – тряхнул головой Бордак. – Давай срочно посылай гонцов в стан государя. Пусть предупредят, что хан ведет основную орду числом тысяч шестьдесят с ногаями и черкесами по Свиной дороге. А показал ему тот путь изменник Сумароков. И вообще к Девлет-Гирю много вельмож московских перешло. – Вот собаки! А гонцов мы щас организуем! Куварин поднялся, свалив лавку, вышел в сени, на крыльцо верхнее. Когда воеводы остались одни, Парфенов посмотрел на Бордака и покачал головой: – Плохи дела, Михайло. – Да, Василь, куда уж хуже. Но пошто не дошли Сизов и Куница? – Ну, знаешь, коли налетит на двоих полусотня крымчаков, то куда ж тут уйдешь? – Да, ты прав. Эх, надо было позже еще пару ратников другим путем отправить. – Не вини себя, Михайло. Мы и всю дружину не вывели бы из Рубихи от Изюмского шляха, коли татары с Муравского завидели бы нас. Чего уж молвить о гонцах? Жаль мужиков, настоящие воины были. – А коли татары пленили их? – Нет, Михайло, Сашко и Лексей не дались бы. Ранеными горло себе перегрызли бы, но не дались. В гостевую вернулся Куварин и доложил: – Послал гонцов. Даст бог, к утру будут у наших. А вот с крепостью что станется, коли сюда вся орда попрет? – Ты вот что, завтра же собери мужиков, люд служивый, да объясни, что к чему, – сказал Бордак. – Пусть быстро готовят семьи со скарбом к отходу. У тебя же наверняка есть лесной лагерь, где могут укрыться бабы, старики, дети? – Есть. И тут недалече, на островах в болотах с востока. К ним гати проложены, по которым и конная повозка пройдет. Опосля разберут мужики, и татары людей не достанут. Вот только долго ли городская стража продержится? – У тебя сколько ратных людей? – Три сотни и ертаул, наряд из десяти орудий. Пушки малые, полевые. Еще три станицы пограничные, в них по четыре сторожи, от шести до полутора десятков сторожей. Провизии в закромах недели на две, если брать в расчет стражу. Скот и лошадей уведут в болота, у семей своя провизия имеется, да и надо будет только хлеб, остальное рядом, режь, вари. Так что недели на две. Стены крепкие, да деревянные, пушки, сам видел, где стоят, ров широкий и глубокий, но коли крымчаки осадят да горящие стрелы пустят, то подожгут хаты внутри, займется пожар, не до обороны будет. – Послушаем, что гонцы в ответ привезут. Государь может решить по-всякому в отношении крепости, – допив медовуху и немного успокоившись, вздохнул Бордак. – Это да. Так мне что, сторожей и станицу вернуть в город? – Это дело твое, воевода, – сказал Парфенов. – Я бы не стал, след ведать, когда объявятся крымчаки. – Угу, пущай тогда службу несут. А ты, боярин, – взглянул Куварин на Бордака, – завтра уведешь дружину? – Хотел увести, но теперь дождемся, с чем вернутся твои гонцы. Надеюсь, ты поведал им, что наша дружина в крепости? – Поведал. От кого же я бы тогда узнал про предателя и изменениях в планах собаки Девлет-Гирея? – Тоже верно. Ну, ладно, где твоя трапеза? После трапезы Бордак и Парфенов, помолившись, разошлись по опочивальням дома воеводы. Утро вечера мудренее. Но выспаться в Бурунске никому не удалось. Как только забрезжила заря, поднялся шум за воротами. Воеводы быстро оделись, вышли в сени. Там уже был воевода крепости. – Что случилось, Николай Петрович? – спросил Бордак. – Объявились-таки татары. Шум – это люди из села Шабарово пришли. Старики, бабы, дети со скарбом на телегах и без них. Мужики остались покуда на селе. – Где объявились татары? – Сторожевой разъезд Степана Старко столкнулся с передовым отрядом басурман в восьми верстах от Шабарово. Крымчаков насчитали два десятка, потому быстро ушли на село, оповестить об опасности жителей. Те собрались, подались к нам. – А татары? Не преследовали разъезд? – спросил Парфенов. – Нет! Старко передал, назад они на юг пошли. – Странно, обычно малые разъезды крымчаки громят. – Видать, подумали, что с малым войском где-то рядом большое или еще разъезды. А на равных они драться не будут. Вот тапереча придется и шабаровских на болота переправлять. – Места-то хватит? – Этого там навалом.