Иван Грозный. Сожженная Москва
Часть 92 из 93 Информация о книге
– Ну да, невесту-то его увезли. – Погодь, я сейчас! – Угу, жду! Бордак подошел к Алене, хотел сказать ей, что уходит, но она, сразу все поняв, сама заговорила: – Я все уразумела, тебе ехать надо. Молви только, далече? – Нет, тут на Москве, скоро, думаю, вернусь. – Тебе бы отдохнуть надо. – Приеду, отдохну. Бордак крикнул служке, наказал привести коня. Колька сполнил наказ, и боярин с гонцом проехали на подворье Парфенова. Княжич уже спал. Ключник разбудил его, и вскоре тройка всадников въехала в опричный двор. Никто их не встречал. Опричники из дворцовой охраны стояли у входа, как идолы, пропустили прибывших без слова. Бордак, Парфенов и Гордей прошли в левую часть дворца и в коридоре встретили Малюту Скуратова. Он был серьезен, сосредоточен: – С прибытием вас, вельможи, прошу за мной. Гордей, ты свободен. Гонец ушел. Бордак с Парфеновым переглянулись. По поведению Скуратова следовало, что разговор с царем предстоит не простой. Скуратов провел вельмож в тайную залу. На кресле-троне восседал, казалось, похудевший царь. Он взглянул на прибывших, что сняли шапки, поклонились и поприветствовали государя, указал на лавку сбоку: – Садитесь туда. Бордак и Парфенов повиновались. Царь спросил, обращаясь к Бордаку: – А скажи мне, боярин, пошто не сполнил мой наказ? – Извиняй, государь, но мы сделали все, что могли, и сполнили твое задание. – Тогда пошто я не ведал об обмане Девлет-Гирея? Или вы за обозом его шли, боясь подойти к орде? – Напрасно обижаешь, государь, – поднял голову Михайло, – мы сделали все, что ты наказывал. Государь, скривившись, взглянул на Скуратова: – Они, оказывается, Малюта, сполнили наказ. – Затем перевел тяжелый взгляд снова на Бордака: – Ну, тогда докладывай, как сполнял наказ. Бордак повел рассказ с места выхода дружины до захвата изменника. – И только тогда, государь, стало понятно, что изменники могут склонить Девлет-Гирея к походу на Москву. – Сумароков показал ему Свиную дорогу? – О той дороге хан и без них знал. Изменники поведали, что та сторона никем крепко не прикрыта. Я тут же послал к тебе двух гонцов. – Это так, государь, – кивнул Парфенов, – мы послали гонцов, опричников Сизова и Куницу, то могут подтвердить все ратники дружины. – И где же эти гонцы? Заблудились в лесах, утопли в болотах? Ко мне явились только люди воеводы Бурунска, они и сообщили об обходном маневре Девлет-Гирея. – А эти гонцы не поведали, по чьему наказу воевода Куварин послал их к тебе?! – воскликнул Бордак. – Хочешь сказать, по твоему? – Именно так. – Продолжай! – Взгляд царя немного смягчился. Бордак поведал о выходе к крепости, о появлении татар у села Шабарово, о сечи с тремя сотнями мурзы Бабека. – И где этот мурза? – спросил Скуратов. – Сельский голова Осокин из Шабарово попросил оставить мурзу ему. – Пошто? – Мыслю, в качестве заложника. – Ладно, значит, у Шабарово вы разбили три сотни крымчаков? – Да. А до того как выйти на сечу, я велел воеводе срочно отправить гонцов на Москву с предупреждением о маневре Девлет-Гирея, что воевода и сделал. Управившись в Бурунске, дружина, потерявшая двух ратников, пришла на Москву. Царь поднялся, прошелся по зале, повернулся к воеводам: – Я погорячился, не ведая всех дел, извиняйте, боярин и княжич. – Сожалею, государь, что не послал десяток, дабы наверняка опричники дошли до тебя. – Теперь это не важно. Наши полки идут к Москве. И они опережают татар. Девлет-Гирею не удалось достичь города, не прикрытого ратью. Другое дело, что и я уже не успею подвести к Москве дополнительные силы из Ливонии и от Казани. Есть резерв в два полка, но больше десяти-пятнадцати тысяч на защиту Москвы мы выставить не в состоянии. Да, ты должен был прознать число орды. – Наблюдатели насчитали где-то шестьдесят тысяч ратников, двадцать из которых ногайцы и черкесы. – Я попытаюсь еще предпринять дополнительные меры, посему уеду в Александровскую слободу, возможно, даже в Ростов. Защищать Москву будут пять земских полков и три опричных. Хватит ли того? Должно хватить. На нашей стороне Бог, он не оставит своей милостью Святую Русь. – Наша дружина должна войти в один из опричных полков? – спросил Бордак. – Нет. Вам будет отдельное задание, которое определит князь Бельский. Посему ты и княжич должны встретиться с ним, как только он окажется на Москве. Полки князей Бельского, Мстиславского и Воротынского на подходе к городу, на днях будут здесь. – Понятно. Дружина готова выполнить любой твой наказ. – Не сомневаюсь. Рад, что не ошибся в вас, и еще раз извиняюсь за резкость. Ступайте! Скуратов вышел вместе с Бордаком и Парфеновым: – Вы, други, зла на царя не держите, сами должны разуметь, как ему сейчас тяжко. Угроза ныне от татар более чем серьезная. Еще никогда мы не были в столь отчаянном и невыгодном положении. Вот Иван Васильевич и мается, ищет выход. И он его найдет. Москву мы не сдадим. Он не говорил об ополченцах, а их десятки тысяч. – Вместе с тем тысячи людей покидают город, видели, когда возвращались и среди уходящих немало знати, – покачал головой княжич. – Ничего, Иван Васильевич разберется с этим. – Пошто выпустили их? – А на что они на Москве? Чтобы сеять панику и смуту? Пусть уж лучше разбегаются по вотчинам. А тебе, Михайло, – Скуратов взглянул на Бордака, – треба сразу же встретиться с князем Бельским. Так что ожидай подхода полков с Оки. – Я уразумел, Григорий Лукьянович. Ты с государем будешь? – Какова на то будет воля его, – развел руками Скуратов. – Встретимся еще. Держитесь. Бордак и Парфенов вышли из дворца. – Так и знал, что у государя будут к нам претензии, – воскликнул Василий. – Знал и не сказал? – А смысл? Сам все услышал. Но, слава богу, хоть обошлось, поверил. – То радует, что верит. А с обороной, Василь, туговато будет. – Не впервой. Ты помни мои слова о семье. – Я все передал Алене. – Встревожилась? – А ты бы не встревожился? – Да, глупость спросил. Но Алена твоя в отличие от многих других баб столько на своем коротком веку повидала, что другим не повидать за всю жизнь. Да что там за жизнь, за несколько жизней, хоть это звучит глупо. – Алена не баба, Алена – боярыня. – Что совершенно ничего не меняет, Михайло. Поехали! Бордак и Парфенов вскочили на коней, подведенных к ним опричниками. Выехали со двора, проехали мост над речкою. – Смотри, Михайло, как изменилась Москва, будто почернела, – проговорил княжич.