Я – Сания: история сироты

– Ничего, – говорю, – не случилось! Уволиться хочу. Сегодняшним днем.

– Пойдем к шефу, – потащил он меня, – сейчас все решим!

Но поскольку бизнес был семейным, услышали мы только одно: «Я уважаю мнение своей жены и поддерживаю ее решение». Ваня вышел разочарованный. «Я, – говорит, – хотел как лучше». Ну да. «А получилось как всегда», – подумала я, хотя и не стала произносить этого вслух.

В итоге я отработала неделю. Ушла в отпуск, о котором заранее договаривалась, и поехала в Крым. Потом еще на неделю отправилась в лагерь с детьми. Приезжаю после этого в питомник, а мне уже выдают расчет. Я с огромным удовольствием сдала свою форменную футболку и попрощалась с Ваней. Он, конечно, расстроился, думал, я на работе весь день с ним проведу. Поговорим. Но мне хотелось как можно скорее уехать домой.

Ваня приехал в Москву в свой первый же выходной – пригласил меня на прогулку на ВДНХ. Романтики было хоть отбавляй – мы с ним в итоге заблудились. У меня с ориентацией в пространстве беда, и Ваня Москву не знает совсем. Но ничего, вышли потом к метро. И так, в его выходные, гуляли потом очень долго. Ни за руки не держались, ничего. Просто ходили и разговаривали. У меня не было влюбленности, не выросли крылья за спиной. Мною руководил здравый смысл: «Нормальный мужик, надо брать. Лучше я не найду». Это именно так звучало в моей голове. Обычный расчет, чистая логика. И я ходила на свидания, как на работу: «Надо. Человек ждет». А вот Ваня влюбился по уши. Он признавался мне в этом и каждый раз с нетерпением ждал встречи. Но вел себя очень деликатно: не торопил, ждал, когда я сама буду готова к развитию событий. А я очень стеснительная, мне понадобилось немало времени, чтобы к нему привыкнуть. Меня разговорить – не то что взять за руку – было практически невозможно. Он, бедный, не мог дождаться ни одного ответа, кроме короткого «да» или обрывочного «нет». Но нужно отдать Ване должное – терпение у него оказалось ангельское.

И вот однажды – так вышло – я пригласила его к себе домой. Мы в тот день гуляли допоздна, возвращаться в питомник – Ваня жил при нем в общежитии для сотрудников – уже не было смысла. И я предложила переночевать у меня. Он вошел, огляделся и с порога спрашивает:

– Сания, а где у тебя второй диван?

– Какой второй диван? – рассмеялась я: таким нелепым мне показался его вопрос.

– Ну, тот, на котором я буду спать.

– Разложим этот, – говорю, а сама давлюсь от смеха, – он огромный. И по разным концам будем спать.

– Ну ладно. – Он тогда на все соглашался, лишь бы быть рядом.

В ту ночь мы так и легли – по разные стороны дивана. Ваня попытался как-то это исправить.

– Сания, – прошептал он, – ты чего так далеко?

– Ты вообще хотел спать на другом диване, – отрезала я, – так что молчи!

Он не обиделся. Мы посмеялись вместе, и все на этом закончилось. Не знаю уж, как он уснул в ту ночь, но никаких резких движений Ваня не делал, относился ко мне с большим уважением. А наутро у нас этот «второй диван» стал любимой шуткой и остается ею до сих пор.

Прошел год с момента нашей первой встречи. Мы постоянно общались в Сети, часто виделись и гуляли по Москве, но дальше этого дело не шло. И вот после очередной прогулки, когда мы прощались в метро, Ваня попытался меня поцеловать. А я в последний момент увернулась. Он неловко клюнул меня в щеку и несолоно хлебавши поехал своей дорогой.

Я видела, что он очень расстроен этим неудавшимся поцелуем, ходит как в воду опущенный. И на следующем свидании решила рассказать ему все как есть.

– Вань, я целоваться не умею.

– Как не умеешь?! – Он аж присел.

– Ну, вот так. Просто я не могла тебе в этом признаться в метро.

– Господи, Сания! – Он так по-детски обрадовался, что я рассмеялась. – А я хожу ломаю голову, что не так: «Не нравлюсь ей?», «Слишком быстрый?» Хотя куда там! Не думай ни о чем и ничего не бойся. Когда сама захочешь и будешь готова, я всему научу.

Я ему благодарна за то, что он ждал столько, сколько мне было нужно. Ни на чем не настаивал и действовал очень осторожно.

Кстати, именно тактильный контакт оказался для меня самым сложным. Я долго привыкала к каждому мимолетному касанию, входила в отношения, словно в холодную воду. Продвигалась вперед маленькими, едва заметными шажками. После жизни без матери, без семьи трудно было научиться объятиям, поцелуям, прикосновениям – все это казалось слишком сложной наукой. Приходилось ломать себя, менять настройки внутри и преодолевать застоявшиеся страхи.



Но постепенно, день за днем, я влюблялась в Ваню. Теперь уже с нетерпением ждала наших встреч, хотела видеть его как можно чаще. Мы стали гулять за ручку, он научил меня целоваться. Рядом с Ваней мне всегда было спокойно, из этого состояния и выросла очень теплая и крепкая любовь.

Я много думала о собственной способности любить. Не сомневаюсь – она появилась благодаря Анджеле. Не встреть я ее, не узнай, что такое материнская любовь, пусть даже во взрослом возрасте, думаю, я бы не смогла полюбить мужчину. Это оказалось тяжелой работой – испытывать чувства и разбираться в них.



Я уяснила, что любовь бывает разной: к Анджеле она одна, к Эсланде Борисовне другая, а к Ване – третья. Любви в женщине от природы заложено много, она может ею бесконечно делиться. Но тут, на мой взгляд, тоже нужно быть очень аккуратной. Не все готовы ее принимать. Например, не умеют любить и принимать любовь сироты. Да, я выдержала все испытания и перешагнула в другую галактику, а кто-то не смог пройти этот путь. Конечно, я не скрывала от Вани, кто я и откуда. Рассказала как есть. Объяснила, как сказывается на жизни ребенка нарушение привязанности, рассказала о своем, особом, восприятии мира. А еще заранее предупредила, что нужно будет обязательно познакомиться с Эсландой Борисовной, потому что я сближаюсь только с теми людьми, которые у нее проходят проверку. Он на все согласился. Тогда я пошла еще дальше – сказала, что, кроме своих детей, у нас обязательно будут дети приемные.

Спасти всех мы, конечно, не сможем, но изменить судьбу одного брошенного ребенка каждой нормальной семье по силам. Усыновить, забрать из ада детского дома могли бы многие. И если каждый так сделает, детских домов не останется. Не будет исковерканных детских судеб.



Ваня согласился со мной и в этом. Теперь мы вместе собираемся пойти в Школу приемных родителей. Кстати, проверку Эсландой Борисовной Ваня прошел. И спустя некоторое время мы поженились. Предложение будущий муж делал мне как положено, вот только кольца с бриллиантом, к счастью, не подарил. Мы с ним заранее договорились, что вместо этого на совместные деньги купим кухню в мою квартиру. Ту, о которой я долго мечтала. Так и сделали. Радости моей не было предела! Никакого пышного торжества мы, конечно, не устроили – только поход в загс, обмен обручальными кольцами, прогулка и ужин на теплоходе для двоих.

Что такое настоящая любовь? Как ее описать? Я не знаю. Но вот сейчас рассказываю о Ване и плачу от чувств, которые меня переполняют. Нам с ним всегда хорошо вместе, что бы мы ни делали. Я люблю слушать Ваню, а он обожает рассказывать. Скучаю по нему, когда он уезжает на работу. Хожу по квартире, из которой он только что вышел, и вдыхаю его запах. Мы постоянно переписываемся, когда не рядом, и мне до сих пор с ним интересно. Теперь я знаю, какое это невероятное счастье встретить человека, умеющего дарить и принимать любовь.

Я нечасто признаюсь Ване в любви, зато многое говорю ему своими делами. Обожаю что-нибудь подарить безо всякого повода – просто потому, что нашлась вдруг интересная вещь, и я знаю, что Ване будет приятно получить от меня этот знак внимания. Иногда приношу ему забавную открытку, гигантскую шоколадку, брелок в виде объекта военной техники или что-то еще – я уже знаю, что ему нравится. Такие мелочи наполняют энергией: приятно видеть радость в глазах любимого человека. И Ваня тоже неплохо меня изучил, старается угодить. Я знаю, что и его вдохновляют мои глаза в моменты абсолютного счастья.


Ваня по-прежнему очень осторожен со мной, боится обидеть и говорит, что я – «хрустальный шарик». Это правда. Всегда закрываюсь, когда назревает конфликт, даже если он ко мне никакого отношения не имеет. Не переношу криков, громких голосов, ругани. Сбегаю, и все. Ваня прекрасно об этом знает, поэтому у нас почти не бывает ссор. Мы стараемся все обсудить, обо всем договориться заранее, чтобы потом не было разногласий. А ещё Ваня жалуется иногда, что ему сложно обо мне заботиться, потому что я чересчур самостоятельная. Я отвечаю: «Жизнь такая была. Ничего не поделаешь». Хотя сама теперь прекрасно понимаю, что любовь невозможна без заботы: когда испытываешь к человеку сильные чувства, она только в радость. Мне приятно постирать для Вани одежду, приготовить что-нибудь вкусненькое, принести чаю, укутать, когда холодно, проверить, надел ли шапку и перчатки зимой, – он в отличие от меня все время мерзнет.

Благодаря Эсланде Борисовне я освоила модель счастливой семьи и смогла создать собственные отношения.

Я считаю, очень важно, чтобы ребенок рос в полноценной семье и наблюдал за тем, как общаются между собой его родители.



У меня перед глазами немало примеров взрослых сирот, которые все свое детство провели в системе. В результате они не умеют поддерживать отношения, для них это слишком сложно. Им легче встать и уйти при первых же трудностях, чем начать решать проблему. Они живут одним днем, не задумываются о будущем, не ценят людей. Только семья и пример родителей, которые вместе проходят через многие трудности и не бегут из-за них друг от друга, могли бы помочь.

Кстати, после свадьбы Ваня все порывается называть Эсланду Борисовну тещей, но я это пресекаю. Мне и само слово не нравится, и в принципе у нас не тот порядок отношений.

– У тебя нет тещи, – говорю я ему, – успокойся.

Пока эта глава моей – а теперь уже нашей с Ваней – жизни так и остается недописанной. Но она не мешает мне быть счастливой, и я благодарна всем людям, которые приняли, поддержали меня и сделали это счастье возможным. Спасибо им!





* * *


У меня ушло много времени на то, чтобы решиться заговорить о своей жизни. И ответить самой себе на вопрос: для чего нужна эта книга? Уж точно не для осуждения! У меня нет желания обидеть кого-то или задеть. Она для того, чтобы взрослые поняли чувства ребенка. Чтобы услышали наконец: нельзя оставлять детей без семьи. Мы не позор. Не обуза. Не тяжелое бремя. Ребенок должен быть принят взрослыми. Он должен быть кем-то защищен и любим – только так из него вырастет человек!





* * *





notes


Сноски




1




Лагерь труда и отдыха.





2




Диана Машкова, Георгий Гынжу. Меня зовут Гоша. – М.: Эксмо, 2018.