Я возвращаюсь за тобой

– Это Джесси! – сказал он, прикрыв от солнца глаза.

– Я же тебе говорил, что ей можно доверять.

– Странно, она не одна. Пойдем посмотрим. Ты знаешь эту женщину в свадебном платье?

Теперь уже Итан привстал со стула и схватился за поручень.

Он узнал Селин и понял жест Джесси.

– Ну что? – продолжал допытываться Джимми.

Он повернулся к Итану и увидел, что на глаза у того навернулись слезы.

– Что? Я думаю, что твоя дочь в четырнадцать лет уже способна решать самые тяжелые проблемы на свете.

– Какие это?

– Возвращать людям уверенность в себе, которую они давно потеряли.





32

The end




Что мы считаем началом, часто – конец. А дойти до конца означает начать сначала.

Т. С. Элиот



Штат Нью-Йорк

Среда, 31 октября 2007 года

16 ч 02 мин

Асфальт так и мелькал под колесами. Широкие шины, низкое сиденье, рычащий мотор, массивная наклонная вилка – мотоцикл мчался к Хэмптонсу. На хромированных деталях отражалось небо, а солнечный блик заставлял зажмуриться. На темно-красном топливном баке красовался логотип фирмы «Харлей-Дэвидсон».

За рулем сидел Итан.

Позади – Селин.

Выехав из Нью-Йорка, они в каком-то опьянении пролетали километр за километром на огромной скорости. Это были волшебные мгновения. Она обнимала руками его грудь и восторженно прижималась к нему. Накал чувств при их встрече напоминал только начинающуюся любовь, а затем, когда они немного успокоились, стало казаться, что они теперь уже никогда не расстанутся. Они оставили все проблемы в прошлом и решили не тревожить волшебное настоящее бесконечными извинениями и оправданиями. Они полагались на очевидность и на счастье быть вместе.





* * *


Они миновали череду фешенебельных поселков и старинных портов для китобойных судов на Атлантическом побережье между Саутгемптоном и Монтоком, которые образовывали сердце Хэмптон-Бич. Летом переполненный туристами, осенью этот «американский Довилль» становился куда более тихим. Несмотря на плотность населения и дома миллионеров, эта полоса земли, вдающаяся в океан, сохраняла неизменный шарм, который так нравится художникам: здесь черпали вдохновение Дали и Дюшан, здесь нарисовал множество своих шедевров Джексон Поллок. Летом 1956 года в городке Амагансетт провели медовый месяц Мэрилин Монро и Артур Миллер. Согласно легенде, эта летняя шалость была лучшим периодом в жизни актрисы.

Через три часа Селин и Итан прибыли в Монток, на самый конец правого берега Лонг-Айленда. Местные называли это место «Концом»: здесь была конечная железнодорожная остановка, конец путешествия, конец истории.

Мотоцикл остановился перед старинным рыболовным домиком, полускрытым за дюнами. Они размяли ноги на чистом песчаном пляже, о который разбивались могучие волны. Дул сильный порывистый ветер. Над ними синело яркое небо с тонкими перышками облаков пастельных тонов.

– Ты всех сюда привозишь? – пошутила Селин, заходя в дом.

Главная комната сохранила старинный интерьер с открытыми балками, мебелью из белесого дерева и безделушками, расставленными повсюду: штормовой лампой, миниатюрным парусником, компасом, подзорной трубой, коллекцией морских звезд и морских коньков. На стене, рядом со спасательными буями, висели рыболовные сети вперемешку со снастями и поплавками.

Несмотря на хорошую погоду, в доме было прохладно. Итан хотел было заняться дровами, чтобы разжечь огонь, но Селин взяла его за руку и повела к лестнице.

– Я думала, ты бросишься показывать мне спальню.






* * *


Руки соединяются.

Губы тянутся к губам.

Тела ищут друг друга.

Украденная свобода, крохи счастья, которые удалось урвать, путешествие в невесомость.

Короткая траектория вне времени.

Губы впиваются друг в друга, тела сплетаются, сердца пылают.

Сжигающее и всепоглощающее пламя.

На кровать брошена граната без чеки.

Головокружение, нехватка кислорода, пустота внутри живота.

Губы шевелятся, тела хватаются друг за друга, дыхание учащается.

Волосы перепутываются, ресницы трепещут, слышатся вздохи.

Как поцелуй ангела.

Как музыка сфер.

Как головокружение у канатоходца, который пытается удержать равновесие на высоте.





* * *


Арабеска, вытатуированная на плече, представляла собой изречение одного индийского племени по поводу природы любви. Часть тебя вошла в меня навсегда и поразила меня, словно яд.

Снаружи свистел ветер, оконные стекла дрожали.





* * *


Селин, закутавшись в одеяло, вышла на веранду. Тучи рассеялись, и небо сияло идеальной синевой. Она посмотрела на горизонт, пытаясь проследить взглядом за пылающим солнцем, клонившимся к закату. Мало-помалу оно опустилось ниже уровня воды. Перед тем как окончательно исчезнуть, верхний краешек светила, казалось, раскрасил горизонт, и тут Селин увидела знаменитый зеленый луч – последний луч солнца.

Он был виден всего один захватывающий миг – от солнца порхнул изумрудный луч и тут же исчез – так же быстро, как и возник. Селин на миг застыла, зачарованная зеленым отсветом, который, как говорят, не удалось передать ни одному художнику. Говорят, это цвет рая.

Ей вспомнилась древняя шотландская легенда, гласившая, что последний солнечный луч дает тому, кто его увидел, способность развеивать иллюзии и читать в людских сердцах.

К ней вышел Итан с двумя дымящимися чашками.

– Попробуй, тебе понравится! – предложил он, протягивая одну.

Она не преминула его поддеть:

– Я знала, что любовь начинается с шампанского и заканчивается отваром из ромашки. Но не так же скоро…

– Никакой это не отвар, а прекрасный теплый грог! Из ароматного рома, лимона, корицы и меда.

– Горячий!

Она отловила ложечкой шкурку бадьяна, плавающую на поверхности, и попробовала на зуб.

– Хочешь, приготовлю макароны? – спросил он, обнимая ее за талию.

– Заманчиво…

– Мою знаменитую лапшу с чернилами каракатицы…