Ясный новый мир

– То есть вы, Александр Васильевич… – от волнения Зворыкин вскочил со стула, – вы из будущего?!

– Именно так, Владимир Козьмич, именно так, – и жестом предложил Зворыкину снова присесть. – Скажу прямо, как и благодаря чему я со своими товарищами попал в 1917 год – неизвестно. Но факт имеет место быть – целая эскадра и тысячи людей мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, перенеслись из двадцать первого века в век двадцатый.

– Теперь мне многое стало понятно, – задумчиво произнес Зворыкин. – Разгром германцев у Моонзунда, эти странные летательные аппараты… Скажите, Александр Васильевич, а какой в вашем будущем политический строй? Монархия или республика? И удержались ли большевики у власти?

Я помялся. Длительная политинформация не входила в мои планы. По опыту введения в курс дела здешних хроноаборигенов я сделал один вывод – надо делать все это постепенно, без вываливания на собеседника вороха трудноперевариваемой им информации. Бывали, конечно, случаи, когда нужно действовать шоковым методом, но такое происходило нечасто.

– Владимир Козьмич, – сказал я, – давайте поговорим о вашей будущей работе. Ведь в нашей истории именно вы стали основоположником практического телевидения. Правда, осуществили все это вы не в России, а в Америке, куда уехали из-за начавшейся в нашей стране Гражданской войны. Да и возможности заниматься наукой у вас здесь не было…

– Понимаю, – задумчиво произнес Зворыкин, кивнув головой, – сказать по правде, у меня появлялись мысли покинуть Россию, ну хотя бы на время. Только в Париж, к Полю Ланжевену в Коллеж де Франс я не поеду. Вы ведь знаете – что сейчас творится в Париже?

Я знал. Фотографии, которые мы получили от наших агентов из Парижа, запечатлели почти полностью разрушенный город. Противоборствующие стороны не жалели там ни себя, ни прекрасной архитектуры города. В общем, что-то вроде неядерной Хиросимы.

– Александр Васильевич, – сказал Зворыкин, – мне хочется поработать над тем, что вы называете телевидением, в России. Если новая власть большевиков поможет мне и моему коллеге Борису Львовичу Розингу осуществить наши планы, то никуда я не поеду. Эх, если бы вы знали – как хотелось бы мне своими глазами увидеть вашу жизнь в России будущего! Вы мне расскажете о том, что произошло с нашей страной в вашей истории?

– Расскажу, Владимир Козьмич, обязательно расскажу. А пока я познакомлю вас с одним нашим прибором. И называется он ноутбуком.

Я подошел к сейфу, щелкнул ключом и достал оттуда обитый кожей чемоданчик, в котором лежал прибор из XXI века…



1 декабря 1918 года.

КВЖД, Харбин.

Площадь перед железнодорожным вокзалом.

Полковник Красной гвардии

Бесоев Николай Арсеньевич

Еще с лета, после разгрома вторгшихся в Забайкалье без объявления войны японских частей, местом временной дислокации нашей бригады стал Харбин. Ничего китайского в этом городе на тот момент не было. Поскольку, как и вся так называемая полоса отчуждения, Харбин находился в юрисдикции КВЖД и помимо китайской имел русскую полицию и администрацию. До середины июля прошлого года самым главным здесь был генерал-лейтенант Хорват.

Наши местные революционеры считают, что он великий коррупционер и редкая контра, но, на мой взгляд, коррупционер он так себе – берет строго по чину. До по-настоящему брутальных парней ему очень далеко, к тому же ворует господин Хорват с прибылей, а не с убытков, как наши «реформаторы» девяностых.

Все хозяйство на самой КВЖД и в зоне отчуждения отлажено, как часы. Чего у Дмитрия Леонидовича не отнять – управлять хозяйством он умеет, пусть и не без пользы для себя. В связи с этим я не удивился, когда после некоей душеспасительной беседы мой бывший командир, товарищ Бережной, оставил Хорвата в той же должности и на том же месте, только слегка обкорнав ему полномочия. Теперь всей охраной и обороной КВЖД ведаю я, и мне же подчиняется то, что осталось от Заамурского округа пограничной стражи.

Есть у господина Хорвата и некоторое политическое чутье, позволившее ему не вляпаться в авантюры, вроде семеновской. В принципе, он готов сотрудничать с любой властью и любым должностным лицом. Например, как только моя бригада встала в Харбине на временную дислокацию, я сразу же стал вхож в дом управляющего КВЖД. Положение обязывает. К тому же образование, полученное мною в средней школе и военном училище, позволяет мне не ударить в грязь лицом и достойно представлять Красную гвардию в этом буржуазном гнезде.

Кроме всего прочего, генерал Хорват имеет связи в среде, как у нас говорили, крупных предпринимателей, в том числе и китайских, что позволяет ему быть в курсе разных политических течений. Ведь помимо нашей, чисто российской политики, со всеми ее революциями, контрреволюциями и прочими интригами, имеет место быть и местная китайская специфика, которая начиналась с того, что единого Китая как такового в настоящий момент нет.

Последний диктатор единого Китая генерал Юань Шикай, человек способный, но крайне подозрительный и жестокий, умер от уремии два года назад. Его бывшие подчиненные, контролировавшие старые, еще имперские вооруженные силы, называемые Бэйянской армией, перегрызлись между собой, разбившись на три военно-политические группировки, именуемые по местной традиции кликами.

Таких клик, насмерть воюющих между собой и с буржуазно-демократическим гоминдановским правительством в Нанкине, было три: Чжилийская, Аньхоньская и Фэньтяньская. Это как если бы у нас в России после падения монархии Романовых помимо большевиков в Москве имели бы место Юденич в Петрограде, Деникин на Юге и Колчак в Сибири, причем весь геморрой гражданской войны растянулся бы лет на пятнадцать-двадцать. Так вот, одна из этих трех клик, Фэньтяньская, базируется как раз на территории КВЖД, или точнее, КВЖД проходит через земли тех провинций, которые фэньтянские[22] милитаристы считают своей базой.

В этой самой фэньтянской клике сейчас рулил генерал Чжан Цзолинь, которому наше присутствие на КВЖД совсем не нравилось. Он был бы не прочь наложить лапу и на имущество железной дороги и на ее доходы, а также заполучить то политическое влияние, которое дает транспортная магистраль, охватывающая практически всю Маньчжурию.

В нашей истории до открытого конфликта с Советской Россией из-за КВЖД дошел только его сын Чжан Сюэлян по прозвищу «молодой маршал», и случилось это лишь в 1929 году, то есть одиннадцать лет спустя. Тогда дело кончилось конфликтом на КВЖД, в котором советская сторона сначала долго терпела унижения со стороны распоясавшихся бандитов, а потом быстро и решительно разгромила вооруженные силы фэньтянцев, что через два года спровоцировало японцев на захват этого региона.

Но мы своими активными действиями, начавшимися еще год назад, пришпорили историю. Во-первых, правительство Сталина и наркоминдел Чичерин никогда не выпускали чего-либо похожего на «Ноту Карахана», в которой в нашей истории РСФСР отказалась от суверенитета над КВЖД. Еще чего! Товарищ Сталин «кемскими волостями» не разбрасывается. Он знает, что потом собрать разбросанное будет невероятно сложно. Сам Карахан, говорят, сидит на чемоданах и ждет, куда его зашлют консулом – в Колумбию или сразу на остров Пасхи? Оттуда Родиной не поторгуешь.

В этой реальности Советская Россия обладает в отношении КВЖД теми же полномочиями, что и Российская империя в царские времена. В том числе у нее есть право держать для охраны железной дороги, зданий и сооружений Заамурский пограничный военный округ в составе шести пехотных, шести кавалерийских полков, четырех конно-горных батарей и одной железнодорожной бригады четырехполкового состава. Вследствие этого фэньтянские милитаристы чувствуют себя униженными и оскорбленными, находящимися в постоянном состоянии фрустрации, и от этого их тянет на подвиги. А инстинкта самосохранения у вчерашнего хунхуза, коим Чжан Цзолинь был до 1902 года, никогда и не было.

Одним словом, несколько дней назад, вечером, я в частном порядке получил от генерала Хорвата приглашение прибыть на вечеринку с танцами. Дарья осталась дома, а я пошел, имея в виду отметиться, оказать уважение хозяину, а потом откланяться, чтобы как можно скорее вернуться домой к жене. Пошел и, как оказалось, не зря. Вся эта вечеринка и была затеяна как прикрытие для моей тайной встречи с одним из деловых партнеров Хорвата, пожилого китайца, неплохо владеющего русским языком. Сообщение этого человека было немногословным.

– Господин Бесоев, – почтительно поклонившись, сказал этот человек, пожелавший остаться неизвестным, – должен вам сказать, что генерал Чжан находится в бешенстве от вашего присутствия на его земле и приказал своим людям внезапно напасть и перебить русских солдат. Операция назначена на первое декабря. Вы можете мне не верить, но тогда последствия для вас будут тяжелыми. Люди Чжана очень хорошо умеют, как это говорится, резать, а у вас есть молодая жена и маленький сын. Имейте это в виду.

– Спасибо вам за предупреждение, уважаемый, – я поклонился в ответ, – только скажите, пожалуйста, как вас зовут и почему вы сообщили нам эту информацию.

– Зовут меня господин Никто, – улыбнулся китаец, – а сделал я это потому, что с вами, русскими, гораздо приятнее иметь дело, чем с нашими генералами. Если Чжан влезет сюда, то он все испортит, и тогда мне придется идти и просить милостыню. Я понимаю, что вы, молодой человек, не в очень высоком чине, но у вас есть решительный начальник, и я надеюсь, что он сделает правильные выводы.

– Уважаемый «господин Никто», – сказал я и улыбнулся, вспомнив персонажа Богомила Райнова, – думаю, что вам не придется просить милостыню, потому что я немедленно доложу о нашем разговоре моему начальнику.

– Спасибо, господин Бесоев, – сказал китаец, еще раз почтительно склонив голову, – я вижу на вашем лице знаки величия, начертанные самой судьбой. Желаю вам всего наилучшего.

Он вышел из комнаты, где мы беседовали, и как в воду канул. А я позвонил от гостеприимного хозяина в расположение бригады и вызвал авто с конным сопровождением. Гулять в одиночку с такими сведениями по ночным улицам, даже с моей подготовкой, я счел слишком рискованным. Тут на родине ушу, кунг-фу и прочих восточных единоборств у каждого второго бандита подготовка не хуже моей.

Но никто нас не попытался остановить – видимо, господа милитаристы еще не знали, что у них где-то «течет», и спокойно занимались подготовкой своего заговора. Но это они зря, потому что через полчаса после моего прибытия в бригаду, во Владивосток, на имя генерала Бережного ушла шифрованная телеграмма. А вскоре части Красной гвардии, дислоцированные в полосе КВЖД, были подняты по тревоге. Упреждающий удар – это лучшее средство от внезапных нападений. Мы начали разоружать китайские части и ликвидировать полицейские участки, подчинявшиеся генералу Чжану. Все было зачищено до белых костей, ибо восстановленные нами органы госбезопасности занимались не только казнокрадами и японскими шпионами, но и милитаристами тоже.

Поскольку на дворе стоит еще бесхитростный век, то доказательства подготовки к вероломному нападению на наши части нашлись почти что сразу. Товарищ Бережной двинул свой корпус из Владивостока к Харбину. И уже здесь я узнал, что ЦК ВКП(б) приняло решение о провозглашении буферного независимого государства под названием Северо-Маньчжурская народная республика.

А сегодня утром, на митинге у железнодорожного вокзала, Вячеслав Николаевич зачитал декларацию о создании нового государства. Насколько я понимаю, после некоторой эволюции эта республика перестанет быть народной, превратившись в советскую. А потом, наряду с прочими территориями, никогда до того не входившими в состав Российской империи, она обретет статус «союзная», став частью большого Советского Союза, увеличив территорию большой исторической России.




6 декабря 1918 года.

Япония. Токио. Дворец императора «Кодзё»

Вопрос, который обсуждался сегодня в присутствии императора Японии, был по-настоящему судьбоносным. Быть или не быть Империи как таковой, а если и быть, то в каких границах?

Исходя из серьезности обсуждаемого, император Ёсихито пригласил к себе всего трех человек: премьер-министра маршала Тэраути Масатакэ, адмирала Томосабуро Като – морского министра Японии, и министра иностранных дел Симпэй Гото. Вчерне этот вопрос уже обсуждался здесь в конце октября 1918 года. Тогда, после длительных обсуждений, было принято решение – тщательно проработать план дальнейшей экспансии Японии, исходя из того, что Южный вариант более предпочтительный. К тому же следовало немного подождать дальнейшего развития боевых действий в Европе. И, уже исходя из полученной информации, снова вернуться к этому вопросу.

Сегодня настал тот самый момент, когда необходимо было принять окончательное и бесповоротное решение. Дальше оттягивать момент вступления Японии в войну было уже нельзя. Промедление стало воистину смерти подобно.

– Ваше императорское величество, – на правах старшего по должности начал совещание маршал Тэраути Масатакэ. – Мы, ваши почтенные слуги, смиренно ждем от вас вашего божественного указания – обнажить ли наши мечи, дабы обрушить их на головы врагов Японии, или смиренно ждать, храня мир и спокойствие вокруг нашей Империи? Любое ваше решение мы воспримем как приказ, который является законом для каждого вашего подданного.

– Тэраути-сан, – задумчиво произнес император, – а как вы считаете, следует ли нам начать боевые действия, а если да, то кто станет нашим врагом?

– Ваше императорское величество, – маршал почтительно поклонился своему монарху, – боевые действия нам придется начать в любом случае. Иначе, если мы их не начнем, то их начнут наши противники, коих у Страны восходящего солнца предостаточно. Насчет же направления нашей экспансии мы говорили в вашем присутствии с адмиралом Като. Он настаивал на Южном варианте, я же не отвергал и Северный вариант.

Адмирал Томосабуро Като согласно кивнул, подтверждая слова маршала.

– Да, ваше императорское величество, я и сейчас готов отстаивать свое мнение. Причем сейчас с большей уверенностью, чем тогда.

– А что изменилось за это время? – поинтересовался император. – У вас появилась дополнительная информация?

– Да, ваше императорское величество, – ответил морской министр Японии. – И я хочу познакомить с ней всех здесь присутствующих.

Адмирал открыл портфель, с которым он пришел на это совещание, и достал оттуда большой плотный конверт.

– Ваше императорское величество, господа, – начал Томосабуро Като, – все это время агенты разведки нашего императорского флота прилагали все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы получить необходимую информацию о расстановке сил в водах, прилегающих к нашей Империи. И они сумели в этом деле преуспеть. Прежде всего, им удалось раздобыть фотографии кораблей той самой таинственной эскадры адмирала Ларионова. Вот они…

Достав из конверта стопку фотографий, адмирал с почтением разложил их на черном лаковом столике перед императором. Тот, несмотря на все старания, не сумел сдержать возглас изумления. Ничего подобного ему видеть еще не приходилось. Больше всего императора Ёсихито поразило фото огромного корабля с задорно задранным носом, и палубой, напоминающей ипподром. На палубе были видны какие-то летательные аппараты.

– А вот, ваше императорское величество, фото аэропланов, которые базируются на этом корабле, который является плавучим аэродромом.

Адмирал из того же бездонного конверта достал несколько снимков, на которых хорошо были видны удивительного вида аэропланы, с хищными силуэтами, напоминающими острие копья. Здесь же были фото летательных аппаратов с чем-то вроде крыльев огромных мельниц.

– Ваше императорское величество, – произнес адмирал Като, – каждый из этих аэропланов может летать с огромной скоростью на огромные расстояния и нести множество бомб, попадающих в цель с необычайной точностью. А вот русская суперсубмарина, – он указал на другую фотографию. – Мы много слышали о ней, но видим ее впервые. Как мне сообщил источник в русском военно-морском флоте, – этот подводный монстр может погружаться на огромную глубину и находиться там сутками напролет. Его торпеды не оставляют следа на поверхности воды и без промаха поражают вражеские корабли. В общем, проанализировав эти фото и тактико-технические характеристики кораблей эскадры адмирала Ларионова, был сделан однозначный вывод – любой флот любой страны мира обречен на поражение, столкнувшись с новыми кораблями русских.

На какое-то время в зале, где проходило совещание, воцарилась тишина. Маршал Тэраути Масатакэ единственной своей рукой перекладывал с места на место фото и с изумлением качал головой.

– Адмирал, – наконец спросил он, – а вы уверены, что все эти фото не подделка? И не подсунули ли вам эти фото агенты русской разведки?

– Тэраути-сама, – адмирал Като с почтением поклонился маршалу, – эти фото подлинные. Наши агенты сумели завербовать высокопоставленных офицеров русского военно-морского флота, от которых мы и получили эти фото. Не задешево, конечно. Но для того, чтобы удостовериться в том, что такие корабли существуют, эти офицеры провели наших агентов под видом мастеровых к пирсам, где стоит большая часть эскадры Ларионова. Они даже потрогали руками их летательные аппараты и убедились, что они не театральная бутафория, а изготовлены из металла.

– Вот, значит, как, – император покачал головой, – а если и боевые машины, с которыми, как я слышал, русские сумели разбить лучшие войска Германии, такие же совершенные, как и их корабли…

– Ваше императорское величество, – адмирал Като снова запустил руку в конверт, – мои агенты сумели раздобыть фото и сухопутных боевых машин русских. Вот они…

И он разложил на столе снимки танков, БМП, САУ, бронемашин и артиллерийских орудий. Позабыв обо всем, маршал Тэраути схватил их и начал внимательно разглядывать.

– Ну, и что вы скажете обо всем этом, маршал? – поинтересовался император. – Вы до сих пор сомневаетесь в том, что все эти страшные орудия убийства существуют на свете?

– Ваше императорское величество, – Тэраути, похоже, сумел взять себя в руки и снова обрести душевное спокойствие. – Я могу сказать лишь одно – с армией, у которой есть на вооружении такие боевые машины, воевать невозможно. Поэтому вариант экспансии у Империи остается лишь один – на юг!

– Я полностью согласен с вами, Тэраути-сама, – почтительно кивнул адмирал Като. – Я обсуждал этот вопрос с моими офицерами штаба, и они единодушно высказались за Южный вариант. Мне очень приятно, что теперь между флотом и армией нет прежних разногласий, и мы совместными усилиями завоюем для нашей Империи достойное место под солнцем.

Император, с любопытством слушавший своего морского министра, удовлетворенно кивнул головой. Ему уже порядком надоели постоянные дрязги между армейцами и моряками. Император прекрасно понимал, что в одно мгновение между старыми соперниками не воцарится согласие, но общая задача, которую они теперь станут выполнять, заставит их действовать сообща.

– Ваше императорское величество, – адмирал Като с почтением обратился к своему монарху, – хочу сообщить вам еще некоторую весьма любопытную информацию, полученную моими агентами в Петрограде. Одному из них удалось встретиться с одним из высокопоставленных чиновников нового русского правительства. Это некто Тамбовцев, глава учреждения, которое занимается пропагандой и информацией. Он фактически является министром в правительстве Сталина, или, как они сейчас называются, народным комиссаром. Самое же главное, что Тамбовцев – человек из эскадры адмирала Ларионова. Мой агент тщательно опросил своих старых знакомых из числа чиновников бывшего царского правительства, а также их оппонентов – членов партии кадетов и эсеров. Так вот, никто из них до осени прошлого года о Тамбовцеве ничего не слышал. А сейчас он считается одной из самых значимых фигур в большевистском правительстве Сталина.

– А что может сказать о нем министр иностранных дел? – император повернулся в сторону Симпэя Гото. – Вам что-нибудь известно о людях, которые ныне вершат судьбу России?

– Ваше императорское величество, – глава японского внешнеполитического ведомства согнулся в почтительном поклоне. – Так как между нашими странами в данный момент фактически отсутствуют дипломатические отношения, очень трудно понять – кто в правительстве господина Сталина является той фигурой, которая решает вопросы взаимоотношений России с другими государствами. Да, формально пост министра иностранных дел там занимает господин Чичерин, но, как мы установили, фактически политикой руководят люди, появившиеся вместе с эскадрой Ларионова. Командующий русскими вооруженными силами на Дальнем Востоке генерал Бережной – тоже из их числа.

– Я понимаю вас, – задумчиво кивнул император, – но, как бы то ни было, нам надо как-то налаживать отношения с нашим соседом. Ведь, если мы начнем нашу экспансию на юг, то Россия может ударить нам в спину. И мы тогда будем вынуждены вести войну на два фронта. А это может закончиться поражением Империи.

– Ваше императорское величество, – снова вступил в разговор адмирал Като. – Мой агент, сумевший встретиться с господином Тамбовцевым, попытался, естественно, не напрямую, выяснить возможную реакцию России в случае нашего вооруженного конфликта со странами Антанты. Как оказалось, Тамбовцев неплохо разбирается в текущих международных событиях. Он, правда, тоже не дал четкого ответа на наши намеки. Как рассказал агент, Тамбовцев чем-то напоминает нашего бога удачи Эбису – такой же улыбчивый и неунывающий. Ему еще бы рыбу в руки[23], и тогда сходство будет полным.

Несмотря на серьезность обсуждаемого вопроса, все присутствующие заулыбались – они на мгновение представили этого русского в виде всем памятного божка из японского пантеона.

– Так вот, ваше императорское величество, – продолжил адмирал Като, – господин Тамбовцев, словно Эбису, терял на время слух и не слышал вопросы, которые задавал ему мой агент. Но, как оказалось позднее, он все понял и в конце этой беседы внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику, после чего сказал: «Наверное, только японцы и русские умеют видеть и слышать в рисунках и словах гораздо больше, чем остальные народы мира. Видимо, мы воспринимаем все увиденное и услышанное не только глазами и ушами, но и душой. Я попрошу вас принять в подарок одну открытку. Возможно, что вам захочется показать ее уважаемым людям в вашей стране. Поищите в том, что на ней написано и изображено, второй, глубинный смысл. Думаю, что он поможет тем, кто увидит эту открытку, понять наши мысли и наши планы на будущее…»

– И что же было изображено на этой открытке? – спросил император. – Надеюсь, адмирал, вы взяли ее с собой?

– Да, ваше императорское величество, взял, – ответил Като. – Вот она.