Как не умереть в одиночестве
Часть 17 из 44 Информация о книге
– Ну что ж, я рад, что ты опомнился. И я – как ты выражаешься – оставлю тебя в покое. Но я с тобой еще свяжусь. Как только узнаю, что ты получил деньги, так сразу и свяжусь – уж ты не сомневайся. Карл засопел, и связь оборвалась. Водрузив на тост несколько бобов, Эндрю залогинился в чате, торопясь как можно скорее забыть разговор с Карлом. «Парни, нужен совет относительно ресторана. Что-нибудь симпатичное, но недорогое». Предложения посыпались через несколько минут. Изучив их, Эндрю сделал выбор в пользу некоего итальянского ресторанчика, достаточно популярного, чтобы не показывать в меню символ фунта, но не настолько модного, чтобы описывать блюда на тосканском горном диалекте. Когда на следующий день они отправились с очередной инспекцией, Эндрю напомнил Пегги о своем предложении. – Спешить, конечно, некуда, но все-таки, может быть, прикинешь, когда ты будешь более-менее свободна, – сказал он небрежно и даже ухитрился зевнуть – для большего эффекта. Пегги оторвалась от венской коробки, которую она только что обнаружила под кухонной раковиной и в которой лежало завещание Чарльза Эдвардса. – А, да. Думаю, в ближайшие две недели. Посмотрю, что там у меня в планах. – Отлично. Конечно, посмотри. Повторяю, спешить некуда. – Эндрю уже знал, что проведет остаток дня, снова и снова проверяя почту, пока не доведет себя до кистевого туннельного синдрома. Когда выбранный день наконец настал – а случилось это на следующей неделе, – нервы у Эндрю расшалились с самого утра. К началу рабочего дня он довел себя до такого состояния, что, когда Мередит чихнула, он машинально извинился. Попытки поговорить с собой, успокоиться, показать, что волноваться нет причины, что это смехотворно, нужного результата не дали. «Бога ради, это же просто обед!» Не помогло. Пегги провела все утро в соседней комнате, где стоял служебный сейф с изъятыми в результате последней инспекции и дожидающимися продажи невостребованными ценностями, а во второй половине дня отправилась на подготовительные курсы. Наверно, поэтому, решил Эндрю, весь день получился каким-то напряженным. Не видя Пегги, не имея возможности перекинуться с ней хотя бы парой слов, Эндрю невольно стал думать о том, что она, скорее всего, предпочтет заняться чем-то другим и не станет тратить вечер на него. Словно в подтверждение мрачных мыслей, уже на входе в ресторан Эндрю понял, что ошибся с выбором заведения: официант посмотрел на него, как на бродячего пса в поисках места, где бы умереть. – Ваш… друг уже идет, сэр? – поинтересовался официант, когда Эндрю просидел за столиком минут пять. – Да, идет, и надеюсь, она скоро будет здесь. Официант ухмыльнулся – мол, видали мы такое – и налил ему в стакан воды на два пальца. Прошло еще двадцать минут, в течение которых Эндрю сначала отказался, а потом неохотно принял кусочек невероятно черствого хлеба. – А вы точно не хотите заказать что-нибудь до прихода вашего друга? – Не хочу, – ответил Эндрю, злясь на приставучего официанта и досадуя на себя самого за опрометчивость, с которой выбрался из своего крохотного мирка. Энлрю уже хотел подняться и, сохраняя достоинство, покинуть ресторан, но тут у входа мелькнуло что-то яркое, это была Пегги в красном пальто, с мокрыми от дождя волосами. Плюхнувшись на стул напротив, она пробормотала что-то похожее на «привет» и, отломив кусочек хлеба, сунула его в рот. – Господи, что это такое? Покрышка? – Думаю, фокачча. Пегги хмыкнула и, пожевав, с видимым усилием проглотила. – Помнишь, когда ты женился на Диане? – спросила она, ломая кусочек надвое. Эндрю замер. Сердце провалилось в пустоту. Только не это. Только не сегодня. – Мм-хмм… – промычал он. – Ты думал тогда, что настанет в жизни момент, когда ты будешь смотреть на нее, а она будет сидеть на полу с банкой пива на животе, как пьяный Иисус Спаситель, и ты подумаешь: как, черт возьми, мы дошли вот до этого? Эндрю неловко заерзал на стуле. – Ну, не совсем так. Пегги медленно покачала головой и уставилась куда-то невидящим взглядом. На щеку упала мокрая прядь, и Эндрю едва удержался от непонятного желания протянуть руку и убрать волосы ей за ухо. Видел ли он что-то похожее в каком-то фильме? У стола снова возник официант, только теперь, после прихода Пегги, ухмылка на его лице сменилась слегка сконфуженной, почти виноватой улыбкой. – Посмотрите винную карту, сэр? – Да, пожалуйста. – Меня можешь не спрашивать, – отмахнулась от официанта Пегги. – Извините, мадам. – Он театрально раскланялся и неторопливо удалился. – Раздражает, – сказала Пегги. – Откуда ему знать, может, я сомелье. Задница. С одной стороны, Эндрю понравилась праведная злость и откровенность Пегги. С другой стороны, он опасался, что их шансы получить плевок в лингвини сильно возросли. После бокала вина и появления на столе закусок Пегги вроде бы немного расслабилась, но недовольство и раздражение остались, только ушли чуть глубже, и разговор шел трудно. Паузы возникали все чаще, затягивались все дольше, заполнить их не получалось, и Эндрю начал паниковать. Молчать за столом – это для семейных пар, проводящих отпуск в светлых тавернах и объединенных только лишь взаимными обидами. Планом это не предусматривалось. Нужно было что-то делать, выдергивать их из колеи молчания. Но как? Шанс выйти из затруднительного положения появился, когда в зал вторгся человек в желтом пальто, плотно и даже с натугой обтягивавшем его внушительные формы. Спускавшиеся почти до середины пальцев рукава и наброшенный на голову капюшон придавали ему сходство с невероятно большим ребенком. Войдя в ресторан, он сразу же взял курс к их столу. Подойдя ближе, незнакомец сорвал с лица капюшон, дождевые капли с которого разлетелись на оказавшихся поблизости посетителей. Лица последних выразили тот особенный страх, который появляется, когда кто-то выходит за существующие в публичном пространстве нормальные границы, и сводится к следующему: «что сейчас случится и успею ли я выбраться отсюда прежде, чем все начнется?» – Я, может быть, ошибаюсь, – стараясь держаться спокойно, сказал Эндрю, – но, по-моему, пришел твой муж. Пегги оглянулась и тут же поднялась. Эндрю остался на месте и только смотрел на них, держа руки на коленях и все сильнее проникаясь страхом перед неизбежным столкновением. – Так ты теперь за мной следишь? – спросила, подбоченясь, Пегги. – Давно стоишь тут? И где девочки? – У соседки, Эмили, – сказал Стив. Голос у него был такой низкий, что создавалось впечатление, будто он говорит в замедленной записи. – Ладно. Надеюсь, ты не врешь? – Конечно, нет, – проворчал Стив. – А вот это что еще за говнюк? Эндрю промолчал, убеждая себя в том, что Стив имеет в виду не его, а кого-то другого. – Это не важно, – ответила Пегги. – А вот какого черта ты здесь делаешь? – Я на минутку в туалет, – сообщил Эндрю с маниакальной небрежностью, как будто этим заявлением исключил себя из состава возможных жертв. Стоявший неподалеку официант – на его лице снова играла гадливая ухмылочка – отступил в сторону и дал пройти. Когда Эндрю, набравшись смелости, вернулся к столу, ни Пегги, ни Стива видно не было. Исчезло и пальто Пегги. Некоторые из гостей, когда Эндрю сел, поглядывали на него исподтишка, другие же смотрели в окно, повернувшись к которому Эндрю тоже увидел Пегги и Стива. Они стояли на улице друг против друга, набросив капюшоны, и спорили, горячо жестикулируя. Эндрю в нерешительности остановился у стола. Надо бы выйти. По крайней мере, притвориться перед собой, если не перед всем рестораном и надменным официантом, что он намерен выйти. Побарабанив пальцами по спинке стула, но так и не определив для себя, что делать, Эндрю вдруг заметил, что желтое пятно за окном исчезло, словно унесенное вниз по реке могучим течением, а Пегги возвращается в зал. Вид у нее был такой, словно она плакала – определить точно мешал дождь, – и тушь стекала по щекам двумя тонкими змейками. – Ты в по… – Мне очень жаль, что так вышло, но, пожалуйста, давай просто поедим, ладно? – резко перебила Пегги. – Конечно, – согласился Эндрю, отправляя в рот кусочек хлеба и утешая себя тем, что, по крайней мере, его лицо не пострадало от кулаков тяжеловеса. Пегги еще раз посмотрела на тарелку, но доедать не стала и отложила вилку и нож. – Извини, что так получилось. – Не надо извиняться, – сказал Эндрю, думая, что вообще-то это он должен извиняться за трусость. – Я так понимаю, что пудинг мы пропускаем? По лицу Пегги промелькнула тень улыбки. – Надеюсь, ты шутишь? По-моему, сейчас самое время срочно подкрепиться сладким, липучим тоффи. Подошедший официант собрал тарелки и приборы. – У вас ведь нет в меню тоффи-пудинга? – с обаятельной улыбкой поинтересовался Эндрю. – Вообще-то, сэр, он у нас есть, – ответил как будто опечаленный этим фактом официант. – Молодец, – похвалила его Пегги, выставляя сразу два больших пальца. С десертом закончили почти одновременно – ложечки дуэтом звякнули в стеклянной вазе. – Хватит, – бросила Пегги. – Кстати, у меня на физиономии много всего осталось? – Ничего не осталось, – сказал Эндрю. – А у меня? – Не больше, чем обычно. – Приятно слышать. Вообще-то у тебя немного есть… этой… – Чего? – Туши, наверно. Пегги схватила ложку и посмотрела на свое отражение. – Господи, словно панда какая-то. А ты что? Раньше сказать не мог? – Извини. Пегги вытерла щеку салфеткой. – Можно спросить? Все обошлось? Пегги промокнула другую щеку.