Как не умереть в одиночестве

– Пришла раз домой, а он пытается приготовить куриные наггетсы в тостере.

По причинам, для Эндрю неясным, Диана оказалась первым в его короткой взрослой жизни человеком, который не испытывал совершенно никаких проблем в общении с ним. С Дианой он не заикался и не спотыкался о слова, и у них было схожее чувство юмора – черного, но не жестокого. Несколько раз, оставаясь наедине с нею – если ждали Гэвина в пабе, когда тот отходил в туалет или к стойке, – Эндрю начинал рассказывать Диане про маму и Сэлли. Диана обладала природным даром находить позитивное в испытаниях, через которые он прошел, но ничего не упрощала, и когда он заговорил о маме, то обнаружил, что вспоминает те редкие моменты, когда она казалась беззаботной и счастливой. Обычно это случалось, когда она копалась в саду, на солнышке, под звучавшую фоном Эллу Фицджеральд. Рассказывая о сестре, Эндрю припомнил те дни, когда они смотрели хаммеровские ужастики. В этот период Сэлли стала приходить из паба с подарками, которые она «приобрела». Она явно получала их от одного пронырливого клиента, воровавшего товар из грузовика. Эндрю перепал настольный футбол «Саббатэо», маленький деревянный инструмент, известный под названием варган, и показавшийся ему совершенно великолепным «Флайинг Датчмен» с зеленым, как яблоко, локомотивом и вагоном из тикового дерева. Эндрю влюбился в этот локомотив, но именно Диана помогла понять, что привязался он не к самой модели – она стала символом того короткого периода его жизни, когда Сэлли проявляла к брату больше всего заботы и любви.

Как-то раз, случайно, сквозь табачный дым в пабе Эндрю заметил, что Диана смотрит на него. Она не смутилась и еще секунду не отводила взгляд, а потом снова присоединилась к беседе. С того раза Эндрю жил ради этих моментов, и они наполнили его существование смыслом. Учебу он запустил так, что совершенно перестал о ней беспокоиться, и к Рождеству смирился с тем, что его отчислят. Надо было искать работу и откладывать хоть какие-то деньги. Эндрю говорил себе, что отправится путешествовать, хотя, по правде говоря, даже на поездку в Бристоль решился с большим трудом.

Как-то вечером однокурсник пригласил Эндрю с Дианой и Гэвином на импровизированную вечеринку в студенческое общежитие – при условии, что каждый принесет по упаковке пива. В спальню набилась целая толпа, и все принялись открывать банки. Никому не хотелось говорить про учебу, но Гэвин нашел экземпляр «О Свободе» и принялся с пьяным пылом зачитывать отрывки, на что остальные старались не обращать внимания. Пока Гэвин искал другую книгу – возможно, для такой вечеринки не хватало именно Вольтера! – Эндрю протянул руку за бутылкой «Холстен Пилз», которая, в чем он был почти уверен, принадлежала ему, но кто-то взял его за свободную руку и потянул прочь. Этим кем-то оказалась Диана. Она повела его по коридору, потом вниз по трем лестничным пролетам и на улицу, где хлопьями падал снег.

– Привет, – сказала она, обняла за шею и поцеловала прежде, чем Эндрю успел ответить. К тому времени, когда он снова раскрыл глаза, снег уже укрыл ковром землю.

– Ты знаешь, что на этой неделе я возвращаюсь в Лондон? – спросил Эндрю.

Диана выгнула брови.

– Нет! Я не то имел в виду… Просто я… Просто я подумал, что должен тебе сказать.

Диана вежливо посоветовала ему заткнуться и снова поцеловала.

В ту ночь они пробрались к миссис Бриггз. На следующее утро Эндрю проснулся и решил, что Диана ушла не попрощавшись, хотя ее очки лежали на прикроватном столике, развернутые в сторону кровати, словно наблюдая за ним. Эндрю услышал, как в туалете спустили воду, а потом, судя по звуку шагов, два человека встретились на площадке. Произошла короткая заминка, потом последовало неловкое знакомство. Диана забралась обратно в постель и в наказание за то, что Эндрю не пришел на помощь, обвила его ноги своими, холодными как лед.

– Тебе когда-нибудь бывает тепло? – спросил он.

– Возможно, – прошептала она, накрывая их обоих с головой одеялом. – Только тебе придется мне помочь, хорошо?

Потом они лежали рядом, но переплетя ноги. Эндрю провел пальцем по маленькому белому шраму над бровью Дианы.

– Как это случилось? – спросил он.

– Парень по имени Джеймс Бонд бросил в меня диким яблоком, – ответила она.

Пять дней спустя они стояли на платформе вокзала, и через щель в заборе их грело солнце. Накануне вечером у них состоялось первое официальное свидание, они ходили в кино на «Бульварное чтиво», хотя из фильма запомнили немногое.

– Мне нужно было учиться лучше, – говорил Эндрю. – Даже не верится, что я все так запустил.

Диана взяла его лицо в свои ладони.

– Слушай, ты горюешь понапрасну. Можешь гордиться самим фактом, что решился уехать из дома.

Они стояли, прижавшись друг к другу, пока не пришел поезд. Эндрю засыпал Диану вопросами. Ему хотелось узнать о ней все, чтобы было за что цепляться после отъезда.

– Обещаю приехать повидаться с тобой, как только заработаю на билет, – сказал Эндрю. – И буду звонить. И писать.

– Как насчет почтовых голубей?

– Эй!

– Прости, просто ты говоришь так, будто отправляешься куда-то на войну, а не в Тутинг.

– Напомни мне еще раз, почему я просто не остаюсь здесь?

Диана вздохнула.

– Потому что а) я думаю, что тебе нужно провести какое-то время с сестрой, особенно на Рождество, и б) я считаю, что тебе ненадолго надо поехать домой и решить независимо от меня, что ты хочешь делать дальше. Я должна прежде всего сосредоточиться на дипломе, а когда с этим будет покончено, я, возможно, все равно перееду в Лондон.

У Эндрю вытянулось лицо.

– Возможно.

После секундной паузы он понял, насколько неуместно его брюзжание. Диана так неистово обняла его на прощание, что ее тепло грело его всю дорогу до Лондона.



Он въехал в свободную комнату в доме, занятом двумя выходцами из Дублина. Соседей он умудрялся избегать за исключением тех случаев, когда они приглашали его разрешать совершенно непонятные споры; тогда он, как правило, становился на сторону того, кто казался менее вменяемым и готов был что-нибудь поджечь, если его не признают правым. Жил Эндрю только рисовыми хлопьями и мыслями о том, когда в следующий раз поговорит с Дианой. У них был назначен день, в который каждую неделю он шел к таксофону в конце улицы и звонил ей. Диана требовала, чтобы каждый разговор он начинал с рассказа о самой свежей рекламе «грудастых» или «экзотических» женщин, размещенной в телефонной книге. На подоконнике в спальне Эндрю завел пустую банку из-под «Нескафе», куда складывал деньги на билет до Бристоля. Работу Эндрю нашел за прилавком салона видеопроката; покровительство салону оказывали исключительно пьяные мужчины с бегающими глазками, покупающие порно. Об этом он смог поведать Диане, только когда напился в пабе.

К тому времени Эндрю уже отказался от мысли вернуться и попробовать завершить образование. Приближалось лето, и одна лишь мысль о возвращении в аудитории вызывала отвращение.

– Значит, ты собираешься сидеть в Лондоне и работать в порномагазине? – спросила Диана. – Что повлияло на такое решение или это предел твоих мечтаний? Ты должен понять, чем тебе хочется заниматься. Если не хочешь получать диплом, то должен представлять себе, как будет складываться твоя карьера.

– Но…

Она отмахнулась от его протестов.

– Я серьезно. Даже слышать не хочу об этом. – Она стиснула руками его щеки, так что губы у Эндрю сложились бантиком. – Тебе нужно больше верить в себя и убираться оттуда к чертовой матери. Ты мечтаешь о какой-то работе или карьере?


Разжав ладони, она выжидающе смотрела на Эндрю.

О какой работе он мечтает? И что еще важнее, что он мог сказать такого, над чем она не рассмеется?

– Работать кем-нибудь в местной общине, или что-то в этом роде.

Прищурившись, Диана рассматривала Эндрю, гадая, не шутит ли он.

– Тогда ладно, хорошо. Значит, это первый положительный шаг. Тебе известна область, в которой тебе хочется трудиться. Просто не хватает определенного опыта. Это подразумевает в первую очередь офисную работу. Значит, как только ты вернешься в Лондон, займешься поисками. Согласен?

– Ага, – промямлил Эндрю.

– Не дуйся! – велела Диана и, когда он промолчал, сползла в постели пониже и шлепнула его по животу.

– А как насчет тебя? – спросил Эндрю, смеясь и затаскивая ее на себя. – О какой работе мечтаешь ты?

Диана положила голову ему на грудь.

– Ну, поскольку я всю юность твердила, что выберу профессию, прямо противоположную занятию родителей, то и пошла на философию со всей ее болтовней. Но вообще-то я подумываю о преобразовании законов.

– Вот как? Информационная поддержка в сделках по торговле наркотиками?

– Тот факт, что ты сразу про это подумал, заставляет меня предположить, что ты пересмотрел кучу видеоподелок в своем салоне.

– Там либо это, либо порно.

– И ты смотрел все подряд.

– Вовсе нет.

– Значит, наедине с собой ты просто представляешь…

– Тебя. Исключительно тебя. Одетую только в халатик, пошитый из страниц произведений Вирджинии Вулф.

– Я так и думала.

Диана скатилась с него, и они лежали бок о бок.

– Значит, ты хочешь стать адвокатом? – сказал Эндрю.

– Или адвокатом, или астронавтом, – ответила она, зевая.

– Не бывает астронавтов из Уэльса. Это смешно!

– Хмм, почему бы и нет? – спросила Диана.

Эндрю постарался как можно лучше передать валлийский акцент:

– Ну вот, мы на месте, пор-р-рядок. Это маленький шаг для одного человека, ага, и гигантский для всего человечества, понимаешь.

Фыркнув, Диана принялась выбираться из постели, но Эндрю нырнул и ухватил ее за руку, которую она специально задержала на простыне. Ему нравилось, когда она так делала. Дразнила его. Знала, что стоит ей отойти на шаг, как он потащит ее к себе.



По возвращении в Лондон Эндрю проводил время за прилавком видеосалона, подыскивая работу через газету. Он только успел продать жутчайшее видео парню с изможденным лицом, объяснившему, что мастурбация помогает ему справиться со стрессом, как зазвонил телефон. Пять минут спустя Эндрю положил трубку, размышляя, уж не обиженный ли Гэвин нанял позвонившую ему женщину. Тот был способен на подобный акт жестокой мести. Дело в том, что Эндрю пригласили на собеседование.

– Во-первых, ты глупец, – сказала Диана, когда он тем же вечером позвонил ей из телефонной будки. – Во-вторых, я уверена, что имею право сказать тебе это. Так что мы можем заняться этим сейчас или подождать, пока ты сам найдешь себе работу. Тебе решать…

Собеседование проводилось на вакансию помощника администратора в местном совете. У одного из ирландцев Эндрю одолжил костюм, который носил еще его отец. Сидя в приемной, Эндрю проверил карманы и нашел корешок билета на спектакль 1964 года под названием «Филадельфия, вот и я!». Представление проходило в Дублинском театре. Бывала ли Сэлли в Филадельфии, когда ездила в Штаты? Эндрю не помнил, а открытки давно выбросил. Он решил, что оптимистичное название – добрый знак.

На следующее утро Диана начала телефонный разговор словами:

– Я же тебе говорила.

Эндрю рассмеялся.

– А что бы ты делала, если бы сказала, а у меня ничего не получилось?

– Гм. Сделала бы вид, что это был другой мой парень.

– Эй!

Пауза.

– Погоди, ты шутишь, что ли?