Как не умереть в одиночестве

– Ты не знаешь, он злится на меня?

– Ну, он не очень доволен. Но Мередит обращается с ним как с героем, постоянно суетится, поэтому, мне кажется, ему это даже нравится. Тебе с ней нужно… – Пегги вдруг замолчала.

– Что? – спросил Эндрю.

– Она все время говорит, что Кит должен выдвинуть обвинение…

– О господи, – простонал Эндрю.

– Не волнуйся, все нормально, – сказала Пегги. – Есть надежда, что я потолкую с ней и она перестанет вспоминать об этом.

Эндрю не верилось, но Пегги, похоже, с трудом сдерживала улыбку.

– Ты говоришь как босс мафии, – заметил он. – Как бы там ни было, я тебе очень благодарен. – Тут он взглянул на часы микроволновки, выбрался из-под одеяла и сел. – Боже. Неужели я проспал двенадцать часов? Что ты здесь до сих пор делаешь? Тебе нужно домой.

– Все в порядке, – успокоила его Пегги. – Мы с девочками на связи. Они остались в Кройдоне, у одной из подруг Имоджен. Им вчера вечером разрешили не ложиться и смотреть что-то ужасно запретное по телику, поэтому им дела нет, что я не с ними.

Она перевернула альбом.

– Должна покаяться. Я не прослушала подборку, которую ты записал для меня.

– Отпускаю тебе этот грех. Говорю же, подборку склеил на ходу.

Пегги аккуратно положила альбом обратно, поверх стопки.

– Говоришь, твоя мама была большой любительницей?

– Я и сам не знаю. Хорошо помню, как она ставила эти записи и подпевала, пока занималась на кухне или копалась в саду. И всегда, когда позволяла себе такое, казалась совсем другим человеком.

Пегги подтянула колени к груди.

– Хотела бы я сказать, что у меня из детства остались похожие воспоминания о моей маме, но если она пританцовывала на кухне, то, как правило, потому лишь, что у нее что-то подгорело или кто-то из нас попадал под горячую руку. Или то и другое. Кстати, тебе, похоже, не помешает тост.

– Отлично, я этим займусь, – начал Эндрю, собираясь подняться на ноги, но Пегги велела ему сидеть на месте. Оставалось только надеяться, что ему не влетит за три банки печеных бобов и зачерствевший уже, наверно, хлеб, которые составляли все содержимое кухонного шкафа. Извиниться заранее Эндрю не успел, потому что завибрировал телефон. Прочитав сообщение, Эндрю снова ощутил недомогание. Вскоре вернулась Пегги с тарелкой тостов, щедро намазанных маслом, и кружкой чая.

– Есть еще кое-что, о чем я должен рассказать, – начал Эндрю.

Пегги откусила от тоста.

– Ладно. Но скажу тебе честно, Эндрю, после вчерашнего вечера ты вряд ли сможешь чем-то меня шокировать. Выкладывай.

К концу его рассказа про Карла и шантаж Пегги утратила интерес к тосту, который в негодовании бросила на тарелку, и, подбоченясь, прошлась по комнате.

– Он не может так с тобой поступать. Эти деньги Сэлли оставила тебе, и на то была какая-то причина. Его требования возмутительны. Ты позвонишь ему прямо сейчас и скажешь, чтобы отвязался.

– Нет. Не могу.

– Какого черта?

– Потому что…

– Что?

– Это не так легко. Я не могу… Просто не могу.

– Но это всего лишь пустая угроза, потому что теперь… – Пегги остановилась и посмотрела на него. – Ты расскажешь на работе всю правду, понятно?

Эндрю молчал.

– Да, – деловито заявила Пегги. – Ты должен это сделать. Через две недели твоя очередь устраивать званый ужин, поэтому на самом деле выбора у тебя нет.

– Что? – вскричал Эндрю. – После того, что случилось у Мередит? Это же была катастрофа. Кэмерон определенно не захочет повторения.

– Напротив, он вбил себе в голову, что ужин – прекрасная возможность помирить вас с Китом. В тот вечер он так напился, что просто ничего не понял – кроме того, что вы с Китом «поссорились». Мне удалось кое-как вытереть ему лицо и запихнуть в такси. Он все бормотал про какие-то «сокращения», но что там на самом деле происходит, одному богу известно.

Эндрю умоляюще сложил ладони.

– Я не стану им рассказывать, – еле слышно выговорил он. – Не могу.

– Почему?

– Что значит почему? Потому что меня уволят! Я не могу этого допустить, Пегги! Прежде всего потому, что ничего другого делать не умею.

На минуту наступила тишина. Пегги подошла к окну и, стоя к Эндрю спиной, заговорила:


– А я думаю, что кое-что ты умеешь. И мне кажется, что ты тоже это знаешь.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Эндрю.

Пегги обернулась и уже собралась что-то сказать, но передумала и, помолчав, спросила:

– Можно задать тебе один вопрос?

Эндрю кивнул.

– Эта квартира сильно изменилась с тех пор, как ты сюда переехал?

– Что ты имеешь в виду?

Пегги огляделась.

– Когда ты в последний раз покупал новые вещи? Ты хоть что-то менял с того дня, как Диана…

Эндрю вдруг стало ужасно стыдно.

– Не знаю. Немногое. Так, кое-что. Компьютер новый.

– Хорошо. А как долго ты работаешь на своем нынешнем месте?

– Это что, интервью? – спросил Эндрю. – Не хочешь ли, кстати, еще чашку чая?

Пегги подошла, села рядом и взяла его за руку.

– Эндрю, – мягко сказала она. – Я не собираюсь притворяться, будто представляю, через какое дерьмо тебе пришлось пройти, но по собственному опыту знаю, что значит обманывать себя и отворачиваться от фактов. Посмотри на нас со Стивом. В глубине души я понимала, что он не желает меняться, но мне пришлось опуститься на самое дно, чтобы начать что-то делать. Разве вчера вечером ты не осознал то же самое? Разве теперь ты не чувствуешь, что пора двигаться дальше?

У него перехватило горло и защипало в глазах. Он сам не знал, чего хочет больше – чтобы Пегги продолжала или чтобы его оставили в покое.

– Не все такие добрые, как ты, – негромко сказал он. – И винить их нельзя. Мне просто нужно больше времени, понимаешь? Подумать, как это сделать.

Пегги подняла его руку и положила, придавив, ему на грудь. Он чувствовал, как колотится сердце.

– Тебе придется сделать выбор. Либо ты будешь притворяться и дальше, отдашь деньги Карлу, хотя они твои, и продолжишь всем врать, либо начнешь говорить правду и научишься принимать на себя ответственность за принятые решения. Понимаю, это трудно, действительно трудно, но… Ладно, вспомни тот день в Нортумберленде. Когда наступило наше «мгновение», скажем так.

Никогда Эндрю так сильно не жалел, что легко краснеет.

– Да, – промямлил он, протирая глаза.

– Посмотри на меня. Пожалуйста.

– Не могу.

– Ладно. Тогда просто зажмурься. Вспомни и представь себе тот момент. Тебе не нужно ничего говорить, просто вспомни, что ты почувствовал. Каким прекрасным, непривычным и сильным было это чувство. Я даже не знаю. Просто передаю, что почувствовала сама.

Эндрю открыл глаза.

– Позже, засыпая на диване, – говорила Пегги, – ты все повторял «ты меня спасла». Думал, что я – твой выход из этого тупика. Но уж поверь мне, только ты сам в силах изменить положение вещей. Это должно идти от тебя.

Взгляд застыл на обломках железной дороги. Словно крушение произошло только что.

Пегги посмотрела на часы.

– Слушай, мне, наверно, нужно идти. Хочу убедиться, что девочек кормили не только шоколадом. – Выпустив руку Эндрю, она встала, забрала пальто и сумку. – Просто подумай о моих словах, ладно? И если начнешь чувствовать, что… ты понимаешь… тогда сразу звони мне. Обещаешь?

Эндрю кивнул. Ему не хотелось, чтобы Пегги уходила. Пусть думает что угодно, но без нее он не решится это сделать.

– Я расскажу, – выпалил он. – Расскажу правду, расскажу всем, только не сейчас, когда Кэмерон намекает на сокращения. Просто нужно найти способ разобраться с этим дурацким званым ужином так, чтобы не пострадала моя репутация, а потом, когда ситуация успокоится, я все исправлю. Обещаю. Об одном прошу – помоги мне немного, дай короткую отсрочку, потому что как же я… – Он осекся, увидев разочарование в глазах Пегги. Она направилась к двери, он захромал следом. – Что ты… Пожалуйста, не…

– Я все сказала, Эндрю. И свое решение менять не собираюсь. Кроме того, мне еще с собственными неприятностями разобраться надо.

Пришлось сделать над собой усилие, но умолять ее остаться он не стал.

– Да. Конечно. Понимаю. Прости, я не хотел втягивать тебя в это. И сожалею, что лгал тебе. Я хотел все тебе рассказать, правда хотел.

– Я тебе верю, – ответила Пегги и чмокнула его в щеку.

Она ушла, а он еще долго стоял посреди комнаты. Смотрел на пятно от вина на ковре. На том самом месте, где застыл, оцепенев от отчаяния, на следующий день после смерти Дианы. Телефон звонил и звонил – это Сэлли пыталась пробиться к Эндрю, поговорить. Сейчас ему было нестерпимо стыдно за свое поведение, за трусость и слабость, которые он проявил, спрятавшись ото всех, не явившись на похороны, потому что чувствовал себя сломленным. За то, что не позволил Сэлли утешить себя. Еще тяжелее было вспоминать, как он предавался потом мечтам о несбыточном, о том, как бы могла сложиться жизнь, если бы Диана в то утро не вышла из дома. Он никак не ожидал, что Пегги проявит столько заботы и понимания, узнав всю правду. Думал, она убежит от него не меньше чем на милю. Если она, конечно, не ввела его в заблуждение, не усыпила бдительность и не бросилась в ближайшую психбольницу сообщить об опасном обманщике и фантазере… Конечно, конечно, никто не проявит столько понимания, как Пегги, когда он просто выйдет и все расскажет. Эндрю представил, как расширяются глазки-бусинки у Кэмерона, как Кит и Мередит в мгновение ока переходят от изумления к сарказму.

Снова виброзвонок. Без сомнения, еще одно сообщение от Карла. Внутренний автопилот просил поставить что-нибудь из Эллы. Но возле проигрывателя Эндрю остановился с зависшей над иголкой рукой. Без музыки, без шумов и посвистывания поезда будут слышны звуки окружающего мира. Эндрю открыл окно. Чирикали воробьи. Шмель спикировал на него, но в последний момент свернул в сторону.