Камея из Ватикана

– Это мы и так знаем, – пробормотала Саша. – Пожалуй, я пойду. Вдруг интернет подцепился!..

Тонечка взяла ее за руку, словно собиралась таким образом удержать.

– Вы расскажите, – попросила она Федора Петровича, – про вашу тетю! Почему она жила в Голландии и папа римский делал ей подарки.

И незаметно пожала Сашину ладошку.

– Да вы присаживайтесь, – спохватился Федор Петрович.

Тонечка плюхнулась на стул и заставила Сашу сесть рядом.

Она была уверена, что Саша должна все узнать и про Лидию Ивановну, и про ее тайную жизнь, и про камею от самого Федора Петровича. Тонечке казалось, что история Федора Батюшкова важна и нужна Саше Шумаковой, которая с такой горькой и тихой досадой сказала про него утром, что «опять ничего не вышло»!..

– Так откуда взялся папа римский? – напомнила Тонечка, потому что Федор молча смотрел перед собой, словно забыл про них. – Или это… – она поискала слово, – семейная легенда?..

– Да ну, какая легенда, – Федор Петрович поморщился, словно она сказала глупость. – Я прекрасно помню, как дяде вручили камею. В Ватикане был специальный прием. В саду. Меня тоже взяли, хоть и не приглашали, я маленький был, лет двенадцать! Я даже помню, как дядя согласовывал мое присутствие с папской службой протокола.

Саша вздохнула и поднялась.

– Тоня, я пойду, – сказала она. – Пусти меня. Ну, правда, слушать тошно!..

Федор Петрович понял это по-своему и удивился:

– Ничего подобного, прекрасный получился прием. Мне, конечно, скучно было, но дядя сказал, зато я запомню его навсегда. И я запомнил.

Сценарист в Тонечкиной голове очнулся от дремы, привскочил и, вооружившись пером и длинным свитком, приготовился сочинять.

Глаза у Тонечка заблестели.

– Они дружили? – поинтересовалась она и дернула Сашу за руку так, что та опять села. – Папа римский и ваш дядя?

Федор Петрович вытаращил глаза:

– Разумеется, они не дружили, что за глупость?

– Тогда почему Папа подарил вашему дяде камею и устроил в его честь прием?..

Федор Петрович с силой произнес:

– У-уф. Прошу прощения, я все время забываю!.. Вы же не общались с тетей.

– Нет. Не общались.

Он обвел глазами комнату, задержался взглядом на портрете и предложил решительно:

– Давайте продолжим у вас, Антонина. Мне здесь… тошно, как выражается ваша подруга.

– Давайте, – моментально согласилась Тонечка и поднялась.

– Я только проверю одну свою догадку. С вашего разрешения.

Вышел в соседнюю комнату и загремел там чем-то.

– Он не в себе, – прошипела Саша. – Видишь, какие-то догадки проверяет!

– А мне кажется, наоборот, – торопливо ответила Тонечка. – Он абсолютно вменяемый, только мы не понимаем, что он говорит.

– Да он же не по-китайски говорит-то!..

– Ну, вот именно…

Вернулся Федор Петрович с какими-то длинными металлическими отвертками в руках, встал коленями на диван, аккуратно снял женский портрет и стал ковырять стену.

Саша дернула Тонечку за локон и подбородком показала на хозяина.

– Что вы делаете? – послушно спросила та.

– Здесь у тети в стене тайник, – не оборачиваясь и продолжая ковырять, сообщил Федор. – На самом деле открывается очень просто, можно отверткой подцепить или тонкой ножовкой. Но тетя очень гордилась, что у нее есть собственный тайник!..

Тонечка подошла, взгромоздилась на диван и стала смотреть ему под руку. Саша тоже подошла и уставилась.

– Видите, здесь выемка по размеру картины? А вот там замок, как раз где крючок. Ключом, конечно, удобней, но он, по всей видимости, пропал…

Еще одно движение, Федор Петрович подвел металлическую пластину под выемку, и стена словно вдвинулась внутрь! Открылся небольшой, в две ладони, абсолютно пустой ящичек.


– Ну вот, – сказал Федор Петрович. – Так я и думал.

Сунул руку в ящичек и пошарил.

– Я механизм несколько раз чинил, его заедает, – сообщил он. – Средневековая штука, а до сих пор работает. Хоть и со скрипом.

– Какая штука… средневековая? – не поняла Тонечка. – Стена? Или сейф?

– Да это не сейф, а именно тайник! – Федор Петрович бросил инструменты на пол, обеими ладонями надавил на панель, и она стала на место.

Внутри на самом деле слабо проскрежетало.

– А что там было? – спросила Саша.

– Сокровище. – Федор улыбнулся. – Пойдемте, и вы зададите мне все ваши вопросы, а я постараюсь на них ответить.

– Вот чучело! – воскликнула Тонечка. – Мясо достала, а слоеное тесто забыла! Я же хотела Родиону «язычки» испечь. Я побегу выну, а то оно не успеет разморозиться!..

И опрометью бросилась вон.

Саша Шумакова, не ожидавшая такого вероломства, немного растерялась.

– Я вас раздражаю? – спросил Федор Батюшков. – Вы ко мне как-то… переменились.

Она пожала плечами. Ей было неловко.

И выражения-то какие, выражения!.. Вы ко мне переменились, поди ж ты!..

– Я вас совсем не знаю, – в конце концов сказала она. – Мне показалось, что смерть Лидии Ивановны вас огорчила, и я сочувствовала вам.

Он кивнул:

– А потом?

– А потом начались камеи из Ватикана, музеи Рубенса и жизнь в Голландии.

– И… что?

– Да ведь это просто… выдумки.

Ей-богу, она обрадовалась бы, если б Федор тут же согласился, что навыдумывал лишнего из желания произвести впечатление, как ученик шестого класса на вожатую отряда!..

Но он поправил очки, посмотрел на нее с сожалением и объявил, что ничего не выдумывал, а верить или не верить – это ее выбор.

– Как я могу вам верить, если вы врете все время!

– С чего вы взяли?

– Как – с чего? – не поняла Саша. – Вы сторожите половину леса на Волге, катаетесь на мотоцикле с коляской, запираете незнакомых людей у себя на участке, и ваша мама утверждает, что вы не в себе! Потом оказывается, что вы жили в Риме и ходили на папские приемы. И как это возможно?

– Вам видней, конечно. – Он собрал с пола железяки и сунул на этажерку. Саша проводила инструменты глазами – вот интересно, почему ни один мужчина не способен положить что-то туда, откуда взял?! – Антонина убеждена, что здесь было убийство. Я же не считаю ее поэтому… ненормальной. Вы идете или остаетесь?

Саша большими шагами вышла на крыльцо и двинулась по дорожке. Федор закрыл дверь, подпер ее лопатой и догнал Сашу.

– Вы часто здесь бываете?

– Я была один раз. Давно.

– А ваша… деятельная подруга?

– По-моему, тоже. Мы с ней только в понедельник познакомились.

Федор Петрович удивился:

– Впечатление такое, что вы знаете друг друга всю жизнь!.. Это отдельное женское умение – находить себе подруг?

– Я очень много работаю, – отчеканила Саша. – И все время занята. Подруг у меня… немного.

– Все-таки я вас раздражаю.

…Ты мне нравишься, подумала Саша, вот какая неприятность. Ты мне понравился еще в сторожке, когда сидел у стены на кухне, вытянув ноги!.. А сегодня утром понравился еще больше! И меня это сердит, потому что ты несешь бог знает что, а держишься при этом как принц крови и нравишься мне все больше.

…И всякие мысли лезут в голову! Непристойные – какой ужас! – и очень соблазнительные. А что, если бы все было не так, и мы встретились не в Дождеве посреди карантина, а в Москве, и пошли бы вместе… куда бы нам сходить там, в Москве… допустим, на выставку картин, а потом к тебе домой под предлогом еще каких-нибудь картин, хотя мы оба знали бы, что это просто предлог, и ждали бы продолжения, и сначала все было бы неловко, а потом – отлично, от души. И мы договорились бы встретиться уже вечером, и весь день я думала бы только о тебе и о продолжении.