Кель. Девочка-убийца влюбилась
Часть 8 из 43 Информация о книге
– Я чуть не забыла, – Диана отступила на шаг, освобождая место в коридоре, – у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать. – Это очень любопытно… Вьюн шагнул в коридор и посмотрел на дверь, примериваясь для нового удачного кадра. Барсучонок отпрянул, чтобы точно не попасть на плёнку. Но тут случилось нечто совсем неожиданное. Кель шагнула вперёд, одновременно замахиваясь, – и одним движением лихо врезала Вьюну ногой в пах. Журналист взвизгнул и согнулся. Диана с совершенно каменным лицом встала перед ним, ухватила скалку, словно двуручный меч, и с размаху припечатала журналиста по затылку. Вьюн обмяк и рухнул, словно мешок с картошкой. 3 Наступила очень особенная тишина. Барсучонок вдруг различил очень много всего: как ворчит вода в канализационных трубах, шелестят листья деревьев под окнами… А где-то далеко, в соседнем дворе, кто-то лупил гитару и пел на мотив из «Нирваны»: Сбегай! Сбегай, мой друг! За пивом! Ларёк на углу! Хотя бы один стакан! О-е, о-е! Хотя бы один стакан!.. Диана отшвырнула скалку и начала обшаривать карманы Вьюна. Спустя секунду фотоаппарат был у неё в руках. Она схватила его, попыталась разорвать пополам – и пару секунд Барсучонку казалось, что у неё это действительно получится. – Давай я помогу, – предложил он. Кель посмотрела с подозрением. Потом протянула мальчику фотоаппарат. С таким лицом протягивают сапёру бомбу, которая уже начинает пищать. Виктор взял камеру. Она оказалась намного легче пистолета. Раз – и достал плёнку, два – засветил, три – свернул, четыре – спрятал обратно. Фотоаппараты тогда были плёночные. – Всё. Твоей фотографии у него больше нет. – Спасибо. Фотоаппарат вернулся на место. Диана отступила на шаг, упёрла руки в боки и впервые задумалась. – Я думаю, его можно отпустить, – предложил Барсучонок. – А если он расскажет об этом в редакции? – «Пятнадцатилетняя девочка избивает нашего корреспондента»… Знаешь, Диана, мне кажется, такой материал покажется бредом даже в «Тайнах и ужасах»! – Ладно, в этом я тебе верю. Кель отправилась на кухню, послышался шум воды. А Виктор смотрел на журналиста и пытался понять – почему сейчас, стоя над избитым телом, он не испытывает ни малейшего страха? Диана вернулась без скалки и с огромной кружкой холодной воды. – Отойди в комнату. Пусть думает, что я одна. Девушка присела на корточки и брызнула журналисту в лицо. Вьюн застонал и поднял веки. – Рада была пообщаться с вами, – Диана изобразила улыбку, – Для меня это – большая честь. Давайте я помогу вам встать! На лестничной клетке Вьюн уже был способен двигаться сам. Перевёл дыхание и загрохотал вниз по лестнице, даже не оглядываясь. Диана захлопнула дверь. Замок щёлкнул, словно пистолетный затвор. Барсучонок шагнул из комнаты. Ноги дрожали, словно чашки в поезде. Диана развернулась. Скалка осталась на кухне, в руке была только кружка. Но девушка всё равно казалась опасной. – Послушай, – сказал лаборант, – С компьютером я закончил. Если хочешь, можешь посмотреть… а потом я уйду. И обещаю, что больше не вернусь и никому не расскажу о том, что здесь видел. – Ты чего? – Я не хочу, чтобы меня так били. Диана отшвырнула кружку. Кружка упала и покатилась – где-то далеко-далеко, на самом краю вселенной. – Я клянусь тебе, – заговорила Кель, глядя прямо в глаза и с поднятой правой рукой, – что никогда и ни при каких обстоятельствах, исключая те случаи, когда это будет необходимо для спасения твоей жизни, я не причиню тебе физическую боль. Если я нарушу эту клятву – можешь меня убить. – Знаешь, Диана… мне кажется, убить тебя будет непросто. – Не важно! С сегодняшнего дня – ты мой друг. Я друзей не бросаю. И они пожали друг другу руки. 4 …Вот так и получилось, что лаборант Виктор Барсучонок влип окончательно. 5. Дьявольский Ламборджини 1 Родители Барсучонка преподавали в нашем университете. И он на собственной барсучьей шкуре убедился, что родители-учителя – это не просто факт биографии, а почти диагноз. Люди они были неплохие. Любили единственного сына и, как могли, давали ему то, что он просил. К счастью, просил Барсучонок немного. А ещё они любили французов, коллег, и демократию. Ненавидели они губернатора Адамковского. Барсучонок слышал о нём, кажется, с момента рождения. А может быть и с момента зачатья. И тут скрывалась тайна. Виктору казалось, что губернатор был всегда. И что он правил областью ещё с тех времён, когда большой страной правили Горбачёв, Черненко и другие люди со смутно знакомыми фамилиями. И будет продолжать править несколько столетий, как библейские патриархи. Но совсем недавно выяснилось, что Адамковский стал губернатором всего лишь пять лет назад. Это никак не тянуло на древность. В том году Виктор он уже ходил в четвёртый класс. Но он был почему-то уверен, что родители уже тогда ругали губернатора на чём свет стоит. В чём же дело? Может, они ругали всех губернаторов, по очереди? Видимо, тут была замешана какая-то пространственно-временная аномалия. Утром, за завтраком, он видел, что Адамковский опять выступает по телевизору. Даже в пиджаке и с галстуком губернатор всё равно был похож на типичного дачника, который едет в пригородном автобусе с граблями и пакетом рассады. Губернатор Адамковский, как всегда, собирался чего-то не допустить. – Удивительный человек. Коммунистов с регионалами помирил, – заметил отец. – Это где? В нашем областном совете? – Барсучонок попытался изобразить осведомлённость. Он точно помнил, что давно, ещё в детстве кто-то из регионалов очень громко ругал губернатора. – Я о том, что его теперь все ненавидят. Даже коммунисты.