Кель. Девочка-убийца влюбилась

– Вот оно как.

Камера показала стол с более дальнего ракурса. Теперь можно было увидеть и других участников заседания. Два десятка пожилых людей в серых пиджаках усердно перебирали бумаги.

– Вся банда собралась, – заметила мать, – Вон, Пацуков сидит. Бывший почётный свиновод РСФРС, совсем в люди выбился.

Управляющий делами губернатора Самсон Иванович Пацуков был в чёрном пиджаке. Когда камера переключалась на ближний план, можно было разглядеть его здоровенные наручные часы с полудюжиной циферблатов.

– Зарецкого видно? – спросил отец.

– Не показывают, – процедила мать сквозь зубы, – Зачем ему светиться? Он и так всех знает.

Барсучонок покопался в памяти. О Зарецком он помнил только фамилию.

– А кто такой этот Зарецкий? – спросил он, – Министр какой-нибудь?

– Зарецкий отвечает за деликатные дела, – ответил отец, – У него нет даже официальной должности. Он просто самый главный.

Барсучонок пошёл в коридор и стал надевать ботинки.

– Ты на митинг пойдёшь? – спросил отец.

– А что, будет митинг?

– Губернатор запретил. Но он всё равно состоится. У вас в школе не говорят об этом?

– Если и говорят, я не помню.

– Учителя скорее всего будут вас запугивать. Слушать их не надо. Вот увидишь, будет что-то грандиозное, – отец понизил голос, – Самди вернулся.

– И его арестовали? – с надеждой спросил Барсучонок.

– Они даже с этим не справились. Ян Иосифович прячется, конечно. Но на митинге будет. Нам надо идти. Сегодня всё решается. Если мы допустим это в нашей области – то это расползётся по всей стране.

– Я не могу пойти. Мне надо помочь другу настроить Интернет.

– Да как ты не понимаешь…

Барсучонок и правда не понимал. Он был весь в своих мыслях.

Конечно, Интернет у Дианы и так работал. Но вдруг он сломается? Компьютерная техника в женских руках ломается часто.

Было бы хорошо, если бы он сломался!

Барсучонок тоже не любил губернатора. Впрочем, для нас это нормально. Губернаторов не любят почти везде.

Но главного регионала, Яна Иосифовича Самди, он не любил ещё больше.

Причина была где-то в физиологии. При виде этого пожилого, высохшего дурака в Викторе просыпался зверь. Зверь был совсем небольшим, вроде молодого барсука. Но этот зверь жаждал крови.





2


Ян Иосифович происходил из теперешней Белоруссии. Он родился на Пограничье, с Литвой, в чистенькой католической деревне Гольшаны. Помимо Яна Иосифовича, эта деревня интересна костёлом Иоанна Крестителя, что похож на жёлтый сундук. А если выйти за околицу, то можно отыскать основательно обглоданные временем руины Гольшанского замка. Там даже водится одно приведение. А вокруг руин растут вековые деревья.

Видимо, именно костёл и руины пробудили в молодом Яне Самди интерес к истории.

В Белоруссии местных католиков обычно называют поляками, а католицизм – польской верой. Поэтому Яна Иосифовича до сих пор иногда называют поляком, как будто это что-то ругательное.

Самди выучился на археолога и взялся за диссертацию о кладбищенской культуре Великого Княжества Литовского. Но с ней случилась заминка. Уже в аспирантуре он то ли написал, то ли размножил статью о том, что коммунизм не развивает культуру малых наций, а напротив, превращает её в популярную мишуру. Началось давление, его вызывали в комсомол, так что пришлось переводиться к нам и защитить кандидатскую диссертацию уже в нашем городе.

Потом Самди долго ездил в археологические экспедиции и что-то выкапывал. Если он и выкопал что-то интересное, то описание этих находок так и осталось в рукописи. Он по-прежнему не любил советскую власть. Впрочем, на раскопе, среди глины и грунтовых вод, это мало кого волновало. Если за ним и вели наблюдение, то очень быстро решили, что Ян Иосифович советской власти не опасен. Что толку ссылать на каторжные работы человека, который и так ими добровольно занимается?

Наконец, пришёл Горбачёв и началась Перестройка. С каждым днём разрешали всё больше и больше. А люди, которые считали себя образованными, тут же начинали этим пользоваться.

Сложно сказать, почему беглый археолог вдруг оказался так популярен. Может, потому что впервые на митингах в нашем городе пустили к микрофону человека, который мог рассказать о чём-то кроме передовицы газеты «Правда»?

Во времена Древней Руси наша область была отдельным княжеством и даже вела дела с Ливонским орденом. Ян Иосифович знал всех его князей, союзы и битвы. И он обещал, что мы придём к миру, пониманию и счастью – как только подвесим за ноги коммунистическую сволочь!

В те времена многие пытались открыть бизнес. Кто-то торговал компьютерами, кто-то выступал на митингах. Некоторые из них становились первыми, ещё перестроечными миллионерами и демократическими политиками. Потом они начинали понимать, что денег и власти никогда не бывает достаточно. А ещё, что денег и власти на всех не хватит.


Но тогда, в конце восьмидесятых, деньги и власть казались бесконечными. Никто и не думал, что дойдёт до стрельбы. Конечно, в Карабахе уже дошло. Но все были уверены, что это дикая окраина, и мы туда просто никогда не попадём.

Оказалось, наоборот. Дикие окраины поползли всё глубже к сердцу страны, словно раковек метастазы. И когда советская власть отменила сама себя, то весь бывший Советский Союз стал одной большой и дикой окраиной. Новоявленные миллионеры и политики сменили калькулятора и микрофоны на верный пистолет или автомат Калашникова. И начали передел денег и власти более быстрыми способами.

Но Ян Иосифович продолжал выступать, уже с трибуны нашего областного совета. Он требовал суда над Лениным, в 1993 чуть-чуть не поехал штурмовать Белый Дом с гранатомётом, а ещё призывал к бдительности. Видимо, он считал себя настоящим европейским политиком. И в чём-то был прав. Ведь наша область – размером с Бельгию, только дикая.

Но эти подробности годились для биографических заметок. Самое главное о Самди вы узнавали, когда видели его вживую. И это зрелище Барсучонок запомнил отлично.

Сухой, как щепка, с лысым черепом и остановившимися глазами, Ян Иосифович монотонно вещал о бесконечных кознях коммунистов и недобитом КГБ.

– Он старый диссидент. Иногда заговаривается, – говорил отец, – Ему нужен хороший политтехнолог. Если поработать, за Самди могут пойти миллионы.

Виктор, напротив, считал, что Яну Иосифовичу политтехнолог не нужен. Всё равно Самди всё будет делать по-своему. Где это видано, чтобы вождь слушался специалистов по рекламе?

А по-настоящему Яну Иосифовичу нужен экзорцист. Хороший экзорцист, католический. Будет совсем замечательно, если из ордена иезуитов. Чтобы ни один демон не уцелел.

Другое дело, что, когда демоны покинут это тело, к политике оно будет уже непригодно. Останется оболочка. Сморщенный, забывчивый и больше никому не нужный старый археолог.





3


День прошёл весело. В нашей оккультной гимназии почти все дни весёлые. Но Диана легла на этот пёстрый фон яркой чёрной полоской.

На биологии Надежда Викторовна попыталась выяснить, до какой темы дошла Диана в прошлой школе.

Диана сказала, что из простейших организмов её интересуют только чума, холера, сибирская язва и ботулизм. А так ей ближе большие, настоящие животные. Например, медведь или волк.

– Кстати, вы знаете, что делать, если встретите медведя или волка в каких-нибудь диких местах? Это зависит, – Диана повернулась к классу, – от того, какое у вас с собой оружие…

Её выслушали с интересом.

На перемене вокруг Дианы как-то сам по себе образовался круг из пустых стульев. Барсучонок не выдержал и подсел.

– Мне проводить тебя сегодня? – спросил он.

– Я помню дорогу, – ответила Диана, – Но проводи. У меня есть вопросы.





4


В следующий раз Диана нарушила молчание, уже на пустыре.

– Здесь есть поблизости лес? – спросила Кель. – Мы вроде бы на окраине, но леса не видно. Похоже, я плохо понимаю этот город. Раньше я думала, что все города одинаковые.

Барсучонок задумался.

– Есть парки. Не такие, как этот, – Барсучонок кивнул на чахлые деревья и панораму завода, – а большие. В Любанке, например.

– А там стрелять можно?

– Ты хочешь кого-нибудь застрелить?

– Мне нужно поохотиться на дикую птицу.

Барсучонок снова задумался. Он всю жизнь прожил в городе и с трудом представлял, сохранились ли в нашей области дикие звери. Наверное, сохранились. У нас тут порядочная глушь.

Он попытался представить, где в окрестностях города может скрываться лес, полный диких зверей. Вот Казанский проспект, мы проезжаем последний микрорайон с новенькими многоэтажками морковного цвета. Дальше горы песка, пруды, какие-нибудь гаражи. Знак сообщает, что город закончился.

А дальше? Трасса идёт на Белоруссию. Вдоль неё – лесополоса. За деревьями виднеются бывшие колхозные поля. Эти поля поросли непролазным бурьяном с пахучими розовыми цветочками.

А где же лес? Где же звери? Наверное, их придётся на карте искать.

– У нас есть леса. Но туда ехать надо, – сказал Барсучонок.

– Покажешь, как доехать.

– Ты уже хочешь отдохнуть от нашей гимназии?