Кентийский принц

Вечером сотник пригласил его к себе в палатку, разлив по кружкам кислого вина, принялся расспрашивать, где и при каких стычках Сайму приходилось бывать. Сотник уже до прихода Сайма был прилично выпивши, поэтому, добавив еще, он больше говорил сам. Задавая вопрос, тут же сам на него и отвечал. Держись меня, говорил он, тогда не пропадешь, еще неделя – и мы отправимся в путь, Торвал еще запомнит нас. Какой-то граф много возомнил о себе, мы всех графьев… но тихо, тихо, зато какие будут трофеи.

– Тс-с… – подносил он сразу палец ко рту, – никто не должен пока этого знать, по секрету скажу, мы скоро наведем шороху в Торвале. Ты думаешь, это один такой лагерь, ошибаешься, их много, и нас много, нас тысячи. Держись меня, ты понял, я им всем покажу, – грозил он неведомым врагам и, не договорив, захрапел. На столе горел каганок, и Сайм, подняв его повыше, разглядел в мерцающем свете в углу походную кровать. Подняв храпящую тушку сотника, кое-как уложил его на нее. После чего, прихватив со стола круг колбасы и грызя его по дороге, отправился к себе.

Утром после завтрака Сайму передал посыльный, что его требует комендант лагеря. Сайм удивился, но проследовал за посыльным. Привели его к той же палатке, в которой он был вчера. В палатке сидел хмурый и помятый сотник, и тут до Сайта дошло, что это не сотник, а комендант этого лагеря.

– По вашему приказанию… – вытянулся Сайм, но договорить ему не дали, комендант махнул рукой и указал на стул.

– Садись, ты как, не болеешь? – поинтересовался комендант.

– Да нет, немного с утра, правда, было не по себе, но после завтрака отпустило.

– А я прямо чуть не умер, давай понемногу для здоровья, – и он плеснул в стаканы из глиняной бутылки. Выпили, через некоторое время лицо коменданта приобрело нормальный цвет, он повеселел.

– Слушай, я вчера ничего не болтал?

– Да нет, сказал только, чтобы я тебя держался, потому что время такое, сейчас нормальным людям поодиночке не выжить, а также говорил, что тут одни безмозглые идиоты, и как тебе трудно их чему-нибудь научить.

Видно было, что комендант успокоился, он налил еще по стакану и спрятал бутылку в ящик под кроватью.

– Ну давай еще по одной, и пойдем гонять этих идиотов. То, что ты парень стоящий, я сразу понял. У меня глаз наметанный. Ладно, иди, а то твои уже животы на солнце греют.

Сайм вышел из палатки и направился к своему десятку, не успели они начать махать мечами, как прибыли к ним еще несколько десятков.

– Обещанная полусотня, – вспомнил Сайм и приказал всем построиться в две шеренги. Прошел, посмотрел на то, что ему прислали… Обходя строй он вглядывался в лица. Этот однозначно пошел от нищеты и безысходности, в нем осталось еще чувство порядочности и доброты, а вот этот паренек с безумным взглядом, скорей всего, преднамеренно идет грабить и убивать, а этот просто дурак, думает, что война – это приключение, что там весело и денежно.

– Раз так, то надо их разбить на десятки и назначить в каждый старшего, а себе выбрать помощника, – решил Сайм, что и сделал. В помощники и заместители себе взял спокойного и рассудительного мужика, уверенно держащего меч. И снова целый день гонял подчиненных. После обеда комендант куда-то выехал верхом и к вечеру не вернулся. Сайм в принципе выяснил достаточно и ночью решил уходить.

Ему соорудили отдельный шалаш, поэтому, дождавшись полуночи, когда лагерь надежно спал, он стал осторожно пробираться к изгороди, окружающей лагерь. И как он ни был осторожен, только в самый последний момент заметил замаскированный секрет, правда секрет спал без задних ног. Сайм осторожно и чуть слышно миновал спящих часовых и, проломив дыру в изгороди, подался прочь. Вначале он медленно и осторожно удалялся от спящего лагеря, а когда понял, что его никто не услышит, побежал.



Март и ученики жили в пригороде за стенами столицы, они устроились в артель грузчиков, работали, собирая слухи и сплетни, отсеивая всякую шелуху и анализируя оставшееся. Их неплохо в свое время обучали. А еще у них было свободное посещение работы. В артели был постоянный состав, а они как вольнонаемные подключались, когда много работы. Когда самим артельщикам делать было нечего, можно уйти или сидеть ждать, когда работа появится и для них. Так что по городу перемещались сколько угодно, а слухи собирали со всех концов столицы.

Сайм добрался к хижине, которую они снимали, уже перед самым рассветом, осторожно постучал условным стуком. Дверь открылась, и его впустили в дом. Все уже были на ногах и ждали, что разведчик скажет.

– Все нормально, – успокоил он ребят, – спите дальше, а нам с Мартом надо о многом поговорить.





Глава тринадцатая




Свадьба началась с самого утра. Сначала в главном храме Зеи-плодоносицы шло венчание и соединение узами брака короля Торвала и принцессы Сармии. Сам храм был небольшой, поэтому в него поехали только самые близкие и приближенные, остальные остались ждать во дворце. Внутри горели лампадки. Запах сгорающих в лампадках каких-то пряных трав и полумрак вызывали какое-то мистическое ощущение. Посредине храма стояла статуя самой Зеи плодоносицы, она изображала полулежащую молодую симпатичную женщину, перед ней располагалось большое вогнутое блюдо для подношения пожертвований и даров.

Когда я взглянул в лицо статуи, то вздрогнул, и на меня словно напал столбняк, на меня смотрела моя Вера: эти смеющиеся глаза, эта родинка на верхней губе – точь-в-точь как у Веры. Даже небольшой шрам на внешней стороне ладони, который Вера получила, разрезав руку о разбитую чашку, и тот был на месте. Я смотрел на нее и не мог отвести взгляда, мне даже показалось, что статуя смущенно мне улыбнулась.

Тут в храме все задвигались, начали расходиться, создавая коридор для выхода короля и принцессы, вернее уже королевы Торвала, и наваждение пропало. Я снова посмотрел на статую – да, красивая молодая женщина, чем-то напоминающая мою жену из прошлой жизни, но не она. И когда я уже отводил глаза, собираясь, как и все, двинуться на выход из храма, я ясно увидел, как она мне улыбнулась. Уже у самого выхода я заметил, как внимательно смотрит на меня главный жрец, правда стоило мне глянуть на него, как он тут же отвел глаза в сторону.

По приезде в замок я нашел Алексию рядом с герцогом Кантором, герцог был официальным представителем королевства Сармии, король болел, поэтому управлял королевством наследник. И все ожидали, что вскоре король должен официально передать права на престол сыну. Сейчас будут дарить подарки, и я попросил Алексию шепнуть Милице про духи.

– Ваша светлость, – почему-то официально обратилась ко мне она, – я ей еще вчера об этом сказала и даже дала попробовать свои.

– Алекс, – тихо произнес герцог, – ты все-таки решил воевать.

– Мне не оставили выбора, – так же тихо ответил я.

– Да, я наслышан, говорят, что кинжал был смазан ядом пурпурной бестии. Как же ты выжил?

– Да сам не знаю, видно рано мне еще умирать.

Алексия прислушивалась к нашему разговору, переводя взгляд с одного на другого.

– Как, так тебя хотели убить? Алекс, милый, ты почему ничего мне не сказал?

– Э-э-э… – растерялся я. – Алексия, все уже позади, не стоит об этом говорить, мне было просто неудобно тебя посвящать.

– А вы, дедушка, тоже хороши, знали, что моему жениху грозит смертельная опасность, и мне ничего не сказали, – напала она на деда.

– Аля, милая, да я сам узнал об этом только вчера, ты уже отправилась к себе, когда король рассказал мне о коварном покушении на Алекса.


– Алекс, тебе больно было? – спросила меня Алексия, стараясь заглянуть мне в глаза.

– Все уже в прошлом, дорогая, все уже в прошлом.

Тут нас отвлекли, распорядитель праздника объявил о том, что король и королева ждут поздравления от гостей и своих подданных. Все начали входить в зал, где на троне сидели Данис и Милица, начиналось подношение подарков и поздравлений. Первыми дарили менее состоятельные гости, бароны и баронеты, попавшие на свадьбу за какие-либо выдающиеся заслуги перед королем и королевством. Потом шли более состоятельные гости, и самым последним должен был поздравлять брат короля как самый близкий и самый титулованный из присутствующих.

Некоторые подарки просто передавали слугам, и те уносили их в комнату, предназначенную как раз для таких случаев, другие показывали гостям. Многие дарили просто деньги, не стараясь что-то выдумывать, другие, стараясь быть оригинальными, дарили ювелирные изделия или оружие старых мастеров. Я подносил подарки в числе последних. Когда слуги вынесли то, что я приготовил молодым, я вышел на середину зала и, как и все, произнес поздравления.

– В один из самых запоминающихся и знаковых дней вашей жизни я прошу вас, королевские величества, принять мои скромные подарки, – с этими словами я взял ларец с биноклем и передал его одному из слуг. Тот передал его королю.

– Это тебе, ваше величество, чтобы ты всегда видел все на много вперед.

Данис взял ларец, открыл и достал бинокль, приложил его к глазам, подрегулировал, и у него невольно вырвался возглас восхищения. Посмотрев, он дал сделать то же самое и королеве, та вообще даже вскрикнула от неожиданности. Гости заинтересованно зашептались. О том, что уже есть приборы, которые приближают предметы, если смотреть на них через так называемые окуляры, знали единицы. Король поднял руку, и шум в зале стих.

Я продолжил.

– Это вам, ваше величество, пусть эти косметические средства подчеркивают еще лучше вашу красоту, – произнес я, передавая в руки слуге довольно большой ларец со всевозможными средствами для макияжа. Королева тоже открыла ларец и первым делом достала и открыла флакон с духами. По залу тонкой струйкой потянулся аромат цветов и весенней свежести. Дамы, присутствующие на торжестве, заволновались, и, судя по реакции, мужчины тоже не остались равнодушными. Церемониймейстеру опять пришлось просить всех затихнуть, поскольку я еще не закончил поздравления.

– А это, ваши величества, вам обоим на память об этом прекрасном дне, – и я протянул слуге последний ларец с фужерами.

Когда король открыл богато изукрашенный ларец и достал фужеры, по залу снова пронесся вздох восхищения, уж очень они были необычными, а когда он чуть-чуть соприкоснул их друг с другом, по залу разнесся нежный, мелодичный звон хрусталя.

После того как все озвучили поздравления и преподнесли подарки, гостей пригласили в зал с накрытыми столами. Народ, уставший и порядком проголодавшийся, набросился на напитки и закуски, многие с интересом и удивлением разглядывали приборы из нержавеющей стали и хрустальные бокалы на столах. Разноцветные напитки в хрустальных резных штофах украшали столы. Гостей поразили вкусом всевозможные салаты, к рецептам которых я имел непосредственное отношение.

Король и королева сидели во главе стола, смотрели на все это великолепие, сглатывая слюну; перед ними стояли бокалы, которые я им подарил, с каким-то соком, и они изредка к ним прикладывались. По правилам сегодня молодоженам нельзя ничего есть и пить хмельного, вот они, бедные, и терпят.

Через некоторое время в зале, предназначенном для танцев, раздалась музыка и зазвучала песня. На празднестве было два оркестра, королевский и мой. Решили, что пусть соревнуются. Некоторые, уже пресытившись едой и питьем, стали перемещаться в соседнее помещение, чтобы повеселиться и растрясти немного жирок. В основном это была молодежь, но и солидные пары потянулись в зал для танцев, кто-то – присматривая за своим отпрыском или подопечной, а некоторые просто из любопытства.

Алексия внезапно куда-то пропала, она была в белоснежном платье со множеством юбок и, как и все, затянутая в корсет. Я поискал ее глазами и не увидел, ну мало ли куда могла пропасть девушка, может, просто вышла попудрить носик. Успокоившись, я отошел к одной из колонн и принялся наблюдать за танцующими гостями. Все эти поклоны, приседания, касания руками, смена партнерш и подскоки на месте напоминали токование глухарей под заунывную музыку. Но что тут можно поделать – такова мода, да и просто других танцев еще нет.

– Алекс, ты не передумал со мной танцевать? – вдруг раздалось за моей спиной.

Я повернулся и увидел смущенно улыбающуюся Алексию, но – Зея-плодоносица! – какое чудесное преображение! На ней было шелковое платье глубокого изумрудного цвета, верхняя часть до начала бедра обтягивала ее фигуру словно перчатка, низ же расходился колоколом. Платье открывало часть икры и щиколотки, затянутые в тончайшие шелковые чулки телесного цвета, а на ногах у нее были туфли под цвет платья на высоком каблуке. На шее у нее было небольшое колье, в ушах – сережки из одного с колье гарнитура. Завитые локоны струились по вискам, а сзади волосы были сколоты красивой черепаховой заколкой. Наверное, она по восхищенному выражению моего лица поняла, какой эффект произвело ее преображение, но все-таки решила убедиться.

– Тебе нравится? – спросила она.

– Милая, ты просто чудо как хороша, – ответил я, – никуда не уходи, я сейчас.

С этими словами я стал пробираться к центру зала, правда в этот момент очередной танец закончился, и я двигался навстречу расходящимся танцорам.

– Уважаемые король и королева, – я поклонился молодоженам, которые уже заняли место на троне в зале для танцев. – Господа, – обратился я и к залу, – в честь молодоженов, – снова поклон в сторону короля и королевы, – мы разучили давно забытый танец моих далеких предков и просим разрешения его сегодня исполнить.

Увидев одобрительный кивок Даниса, я повернулся к колонне, за которой стояла Алексия, и громко произнес:

– Алексия тан де Кобург, позвольте мне пригласить вас на вальс, – с этими словами я подошел к колонне и, поклонившись, взял принцессу за руку и вывел на середину зала. Гости ахнули, а королева даже приподнялась со своего места. Настолько необычно и вызывающе, и так красиво выглядела Алексия.

– Маэстро, музыку! – махнул я рукой Тодору, и волшебство началось. Алексия вначале была скована, но с каждым движением, все больше и больше отдаваясь на волю танца, она плыла по залу, а для меня вообще все перестало существовать, только музыка и глаза этой девчонки, такие бездонные и такие манящие. Но всему приходит конец, закончилась и музыка, с последними аккордами я опустился перед Алексией на одно колено и прижал ее руку к губам. После чего поднялся и поклонился королю и королеве. Какое-то время в зале висела тишина, а потом король встал.

– Ваша светлость, это было прекрасно, я бы очень хотел, чтобы вы научили этому танцу и нас с королевой, – с этими словами Милица активно закивала головой.

– И нас, и нас, – раздалось с разных концов толпы стоящих вокруг аристократов, а потом нам стали хлопать. Алексия, раскрасневшаяся после танца, совсем стала багровой, застеснявшись. Пока я общался с несколькими молодыми повесами, показывая им движения танца, она снова куда-то пропала, и не было ее довольно-таки долго. Оказалось, ее позвала королева, которая долго ее расспрашивала, где ей пошили такое платье и туфли, а потом еще заставила показывать нижнее белье, выйдя в будуар. И узнав, что все это делалось по моим эскизам, Милица была очень удивлена.

– Я думала, он просто удачливый торговец, находящий нужных людей и хороших мастеров, а это, оказывается, все правда, что придумано им и только им. Алексия, я тоже что-нибудь эдакое новенькое хочу, чего нет у других дам, уговори его, чтобы он и мне нарисовал модели этого всего. Не могу же я его сама об этом просить!

Празднества продолжались почти до полуночи, мне удалось еще пару раз станцевать с Алексией, но больше мы разговаривали. Ушел я одним из первых, распрощавшись с Алексией, поскольку она оставалась во дворце, и молодоженами. Гуляния будут продолжаться еще почти седмицу, празднование бракосочетания короля плавно перетечет в Осенний бал, так что все это мне еще успеет и наскучить.

На улице уже чувствовалось приближение заморозков, небо очистилось от туч и было усеяно миллиардами далеких звезд.





Глава четырнадцатая




Рассвет я благополучно проспал, встал, когда солнце уже часа полтора освещало землю. Совершив все стандартные утренние процедуры, я спустился в столовую, по дороге заглянув в библиотеку, которую оккупировали тарги.

– Ну как вы тут, с голоду не умираете? – поинтересовался я.

Дело в том, что кормить их было некому, я даже никому и не предлагал, видел, что все боятся котов до обмороков. Вчера, уходя, сам бросил им по хорошему куску мяса, а по возвращении от короля все уже спали, и я просто не стал никого будить.

Коты при моем появлении вскочили и стали об меня тереться, у камина я заметил остатки вчерашнего мяса.