Клинок чести

– А в чём причина такого повышенного внимания? И, прости, но любопытство берёт верх: почему Черная Вдова? – не удержался я и всё же задал интересующие меня вопросы, пытаясь отвлечься от творящегося в голове кавардака и сосредоточиться на красавице в своих руках.

Алекса чуть прищурилась, словно прицеливаясь в меня, и задумалась. Танец продолжался – и на паркете бального зала, и в отношениях между нами. Но я чувствовал: Алекса ДАЁТ мне вести в осторожном «танце» взаимного интереса друг к другу. А это означало, что следует быть осторожным, иначе не замечу, как мы поменяемся ролями.

– Ты ведь знаешь о таких, как я? – спросила она и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила: – Наша кровь гораздо сильнее, чем у прочих Одарённых. Способности передаются каждое поколение, а склонность к практикуемой в роду Стихии так и вовсе становится наследственной настолько, что перекрывает все прочие направления развития. Мужчинам в этом плане значительно проще. Невест на выданье в державе избыток, и девушек отдают без колебаний. А я… Я должна привести мужчину в свой род и основать отдельную, младшую ветвь.

– Странная схема. Кому должна, если не секрет?

– Традициям и обычаям, законам и уложениям Империи. Замужество для Проклятой обязательно, иначе её Дар выходит из-под контроля. Отец выделил мне приданое. Золотые прииски. Небольшие, далеко не копи царя Соломона, однако этого оказалось достаточно, чтобы часть старых родов попробовала дотянуться до них своими загребущими лапами.

– Постой, но ведь ты говорила что-то о младшей ветви.

– Старые рода не боятся Проклятия Древних, потому что не собираются вводить меня в евгеническую программу. Меня ожидает судьба старой девы, но отец почему-то этого не понимает. Или делает вид, что не хочет понимать.

– Как всё сложно, – покачал я головой и, сделав завершающее танец движение, крепко прижал девушку к себе. Алекса склонила голову мне на грудь и тихонько замерла, спрятав от меня лицо. – А Шереметев отпугивал от тебя остальных женихов. И не только отпугивал. Кого-то и убил, пока не получил согласия от твоего отца. Но они не учли, что на дворе не девятнадцатый век. Тогда я не первый! – добавил я с некоторым укором в голосе.

– Первый! Первый, кто защищал меня, а не боролся за приданое! Знал бы ты, какое удовольствие мне сегодня доставил! – воскликнула Алекса, высвобождаясь из объятий и увлекая меня к ближайшему столу с напитками: – Уверенный, спокойный, сильный! Ты победил Шереметева не клинком, а кулаками. Для такого фехтовальщика, как он, нет большего унижения, чем подобное поражение.

– Меч жалко. Клинок весь в зазубринах, да ещё и трещины появились. Я их ощущаю. Шпага у Шереметева отменная, артефакт Древних. Жаль, отобрать не успел – князь вмешался.

– Это было бы ещё одно неземное удовольствие для меня! – расхохоталась Алекса. – Насчёт меча мы с тобой поговорим завтра. Мне есть что тебе предложить.

– Не надо мне ничего предлагать, – попытался я откреститься от девушки, но смолк, потому что в наш разговор вмешалось самое ожидаемое событие этого вечера.

– Его сиятельство великий князь Константин Ильич Морозов, владетель Сибирского Княжества, Владыка Холода! – прогремел глас церемониймейстера, погружая бальную залу в гробовую тишину…

Вечер плавно подходил к завершению.





Глава 11

Неприятные неожиданности




В центре додзё, на устланной татами и залитой тёплым и мягким светом площадке, с мечом в руках упражнялся темноволосый мужчина лет тридцати на вид.

Тёмно-фиолетовое кимоно с вышитым на нём лабиринтом-молнией развевалось от резких движений с широкой, чётко отмеренной амплитудой. Он демонстрировал классический для кендо метод развития – вхождение через форму и тренировки тела вели его к выходу через сердце, закаляя дух и сознание воина. Оба пути следовало пройти до конца…

Изогнутый клинок-дайто тускло сверкал при повторении, на первый взгляд, однообразных форм кендо. Свист рассекающего воздух лезвия сопровождался выдохами фехтовальщика на каждом ударе и едва слышным шорохом шагов, означавшим очередную смену позиции.

Единственный зритель, Тайра Бунмей, открыто наблюдавший за тем, как гость его поместья упражняется с коллекционным клинком работы легендарного мастера Мурамасы, с любопытством смотрел на то, как его ровесник с лёгкостью выполняет одну ката за другой: непредсказуемым потоком воды перетекая из стойки в стойку, смещаясь по татами подобно порывам ветра и нанося удары с неотвратимой скоростью столь близкой им обоим Молнии.

– Нечасто удаётся лицезреть истинное мастерство Меча, не так ли, Тайра-сан?

Бунмей с недовольством покосился на вышедшего из тени человека, досадуя на него за прерванное созерцательное познание. Полыхнувшие кроваво-красным одежды гостя раздражающе замаячили на периферии зрения, а требования этикета принуждали хозяина поместья оказать внимание тому, кто пользуется его гостеприимством.

– Охаяси-сан не смог удовольствоваться одним лишь осмотром экспонатов моей коллекции мечей Мурамасы. Его методы познания, стоит заметить, меня приятно поражают. Вы тоже решили прикоснуться к прекрасному, Такэда-сан?

– Боюсь, что нет. Моё понимание Пути Меча ещё не достигло необходимых для этого высот. Нужна практика. А на неё категорически не хватает времени, – дипломатично ответил Такэда Нобуо, делая глубокий поклон в сторону завершившего ката мечника. – Мечи Мурамасы… Никогда не слышал, что у кого-то может быть целая коллекция подобных клинков.

– Времена сёгуната Токугавы остались в прошлом. Мечи больше не уничтожают, а за обладание ими не казнят владельца и весь его род, – присоединился к разговору завершивший упражнения Охаяси Дай. – Рад приветствовать, Такэда-сан.

– И я рад приветствовать вас, Охаяси-сан, – улыбнулся Нобуо. – А как же мистические свойства этих клинков? Насколько мне известно, каждый из них жаждет крови и сражений, внушая свои желания владельцу и пагубно влияя на его разум.

– Люди зачастую сами желают крови и войны, просто не любят в этом признаваться, предпочитая перекладывать ответственность, – отстранённо ответил Дай, многозначительно заглянув в глаза Нобуо, прежде чем с поклоном вернул клинок владельцу: – Благодарю за возможность прикоснуться к душе этого Меча, Бунмей-сан.

– Мне доставило удовольствие наблюдать Меч в руках мастера. Коллекция обширна, и я буду рад, если когда-нибудь вы продолжите познание, Дай-сан. – Тайра принял клинок с поклоном, как и положено: кромкой лезвия кверху. – Приношу свои извинения, но вынужден буду оставить вас, уважаемые гости, на время…

– Нам найдется что обсудить, Бунмей-сан, – усмехнулся Охаяси.

Хозяин поместья и гости вежливо раскланялись. Тайра неспешно удалился, безбоязненно оставляя откровенно враждующих аристократов наедине. Он знал, что никакая вражда не станет достаточным поводом для столкновения на торжественном приёме Имперского Рода Тайра. Тем более что гостям, видимо, на самом деле было что обсудить.

– Ненавижу приёмы. Они вызывают у меня аллергию. И мигрень, – поделился наболевшим Нобуо, выжидающе посмотрев на собеседника. – Дай-сан, от имени клана Такэда…

– Достаточно, Нобуо-сан. Не утруждайтесь. Мигрень от соблюдения правил этикета мне знакома не хуже. Я прекрасно знаю, кто вы такой и насколько вам чуждо подобное поведение. Я и сам сторонник простоты в общении наедине.

– Буду краток. Клан Такэда готов предоставить доказательства того, что на территории, подконтрольной клану Охаяси, укрываются наёмные вооружённые силы рода Хаттори, – облегчённо выпалил Нобуо, безуспешно пытаясь отследить реакцию главы Охаяси. На лице Дая не дрогнул даже мельчайший мускул. – Таким образом наш враг пытается прикрыться кланом Охаяси. Мы просим изгнать наёмников с вашей земли. Иначе это будет расценено как оказание помощи нашим врагам.

– К сожалению, Нобуо-сан, клан Охаяси никогда не был связан с родом Хаттори союзными договорами, разве что несколько деловых соглашений, да парой контрактов по бизнесу… Да, вы не ослышались, я сказал «к сожалению». Можете расценивать сказанное любым удобным для себя способом. Ничего не изменится. Клан Охаяси не вмешивается в вашу войну с родом Хаттори. И не вмешается. Но и изгонять мы никого не будем, – размеренно-спокойно говорил Охаяси Дай, в упор глядя на собеседника. – Три дня назад производство «ХатториГрупп» окончательно остановилось. Все, я повторяю, ВСЕ, кто находился на территории совместной производственной зоны Охаяси и Хаттори, покинули её в течение последующих суток. Здания опечатаны, людей нет. Ни одного. Нам некого изгонять. Мне любопытно будет взглянуть на ваши доказательства. И особенно любопытно узнать, каким образом клан Такэда их получил.


Нобуо пребывал в замешательстве. Неискусный в дипломатии, неопытный в переговорах, как истинный воин клана, он предпочитал говорить прямо и открыто. И считал возложенную на него миссию изначально провальной.

– Как я уже говорил, люди сами желают крови и войны. Клан Такэда наглядно демонстрирует это всей Японии последние полгода. Если Харуки-сан считает, что подобным шантажом может чего-то добиться от клана Охаяси, я разочарован.

– Благодарю за внимание, Охаяси-сан, – преодолев себя, Нобуо сумел поклониться, тем самым завершая разговор. – Клан Такэда снимает все претензии и приносит свои извинения. Мы не хотим новой войны из-за недоразумения.

– Человеку Чести должно быть не по душе то, в чём вы принимаете участие, Нобуо-сан. Не пора ли прекратить бессмысленное кровопролитие и признать совершённые ошибки?

Вопрос нагнал уходящего Такэда и лёг дополнительным грузом на плечи усталого начальника клановой гвардии. Но так и остался без ответа.

Припорошенная тонким снегом дорожка от додзё до гостевого дома почти не виляла по заснеженному парку, и потому путь клановца не слишком затянулся. Нелёгкий разговор, камнем лежавший на душе Нобуо, продолжал повторяться в его мыслях раз за разом – клановец пытался сразу разобрать все допущенные промахи. И каждый раз сталкивался с неопровержимой правдой. Правдой его врага, правдой юного Хаттори. Его право на месть было священно.

Воин всегда верит в высшие силы. Нобуо как никогда ясно ощущал их участие в войне, скрученной в тугой клубок вероятностей и событий. Они приняли сторону того, за кем была Правда…

– Нобуо! Нам надо срочно уезжать. Наше присутствие необходимо в другом месте, – прошипел Такэда Харуки, стоило ему только увидеть вошедшего в гостевой домик брата. – Ты поговорил с Охаяси?

– Нам невежливо отказали. И чуть ли не клятвенно заверили, что никакой базы наёмников на их территории нет и в помине, – поделился результатами начальник клановой гвардии, оглядывая всю делегацию клана Такэда в полном составе. – Ты даже никого не оставишь представителем на приёме?

– База наёмников нашлась. Точнее, образовалась буквально за несколько часов и сейчас растёт как раковая опухоль. Замок Мацумото захвачен. Часть родовых земель Маэда под контролем у наёмников. Наших людей на ассимилируемой территории выдавили полностью. Захватчики используют брошенные инфраструктуру и вооружение. И над всем развивающимся действием развевается знамя рода Хаттори. Думаешь, приём остаётся хоть сколько-нибудь важным после подобных новостей?

Такэда Харуки сдавленно зарычал, удивляясь спокойствию брата, в чьей зоне ответственности клан Такэда схлопотал неожиданный и болезненный удар под дых. Тот, в свою очередь, продолжал выглядеть скорее задумчиво, чем обеспокоенно.

– Я ждал этого раньше, – спокойно проронил он, положив руку на плечо главы клана. – Всё под контролем, брат. Нам нужно было выманить лисиц из нор и собрать всех в одном месте.

– На что они надеются? В открытом столкновении мы их раздавим! – влез в разговор старших Акио, младший сын Харуки, недавно получивший под свое командование звезду самых современных средних МД «Ари».

– Я бы тоже хотел это знать, Акио. Поднимай всех «тяжей» и стягивай их на контрольной точке. Координаты получишь позднее на личный комм. Харуки! Натравливай на них наёмников Луэн. Пусть собачья свора резвится, вырывая друг другу глотки. Мы придём только для того, чтобы поставить уверенную точку…

– И прольём Очистительное Пламя на их головы! – уверенно завершил его речь Харуки, выпрямляя и расправляя плечи.

А Нобуо неожиданно понял, на что надеются его враги. Камон Хаттори, узор ябанэ, составленный из оперения боевых стрел, в его воображении полыхнул ослепительно белым и карающим Светом Воздаяния…





* * *


Приветственная и поздравительная речь князя Морозова продолжалась недолго – властитель Ледяной Башни уступил безжалостному времени, завершив своё воззвание к собравшимся гостям ровно за три секунды до боя курантов, наполнившего бальный зал мелодичным перезвоном колоколов. Бурлящая пена и золотистая влага игристых вин низверглась в бокалы и фужеры под аккомпанемент хлопков, сопровождающих каждую новую откупоренную бутылку, сыпались здравицы и пожелания, люди в ярких праздничных костюмах вокруг обнимались, кружились, смеялись…

У её губ был пьянящий привкус шампанского. Только сдерживающие нас приличия и нормы морали не позволили нам перевести танец в иную плоскость реальности. Мы были сдержанно-чувственны, внешне холодны и спокойны, но… каждое прикосновение отзывалось ревущим пламенем и разрядами пронзающего тока в грохочущих и бьющихся сердцах. И наверное, Алекса не меньше меня желала исполнения глупого первобытного поверья – мол, как Новый год встретишь, так его и проведёшь…

Нам не пришлось объясняться – один поступок заменил тысячи слов. Мы наслаждались молчанием, кружась в танце и утопая во взглядах друг друга. Каждое прикосновение пьянило, будоражило, доводило до дрожи. И только вбитая с детства привычка контролировать себя не позволяла выпустить из рук вожжи происходящего со мной. Но, как это всегда случается в редкие моменты счастья, жизнь и судьба решили наглядно доказать, что у них на нас свои планы.

– Капитан Бладштайнер? – громко, пытаясь перекричать музыку оркестра, поинтересовался материализовавшийся из пустоты лакей в клановой ливрее Морозовых.

– Да, – ответила моя девушка, завершая пируэт танца и останавливаясь: – У вас сообщение для меня?

– Прошу прощения за вмешательство, – глухо произнёс глубоко поклонившийся лакей. – Вас просят к телефону. «Око Государево».

– Я скоро вернусь, – шепнула мне на ухо моментально ставшая строгой Алекса и неуловимым движением выскользнула из моих рук. – Веди себя прилично, кадет!

С трудом сдержав вздох разочарования, я внезапно ощутил резко нахлынувшее одиночество в окружавшей меня толпе. Привычное и давно понятное ощущение, неотступно сопровождающее любого буси.

– Любому учителю приятно наблюдать успехи своего ученика. Однако я рассчитывала, что сама приму у тебя экзамен по этикету и танцам, – ангельским голоском пропела Натали, вынырнув из водоворота танцующих пар и с независимым видом дегустируя изящно подхваченный с ближайшего стола бокал с вином. Чёрное, из блестящей и переливающейся мириадами искр ткани, вечернее платье с неглубоким декольте плотно облегало её женственную фигуру, только подчёркивая её округлые формы. А непринуждённая поза и естественность движений только довершали совершенство её образа.

– Я беспокоилась за тебя, Лео. И так рада видеть тебя живым и здоровым…

Неприкрытый укор в её голосе и неподдельное переживание успели ненадолго согреть душу теплом, прежде чем оказались сметены холодной и расчетливой волей заработавшего мозга.

– А откуда тебе стало известно о произошедшем? – полюбопытствовал я. – Константин Ильич любезно поведал мне, что о моем похищении его известил ректор Школы. Таранов и вам проболтался?

Натали неожиданно для меня чуточку покраснела, но в этой миловидной реакции не оказалось ни грана стыда. Она порозовела от удовольствия…

– Таранов ничего и не знал. Вообще никто не был в курсе. Пока я не услышала обрывок одного любопытного разговора. Только я не узнала говорившего и увидеть его не могла. Оставалось только сразу доложить ректору о происшествии с учеником.

– Этого хватило?! – удивлённо кашлянул я, покачав головой. – Обрывок разговора? Что за бред?

– Конечно же нет, Лео! Но когда твои друзья всей гурьбой выкатили с территории Школы на боевых мотоциклах и просевшем от груза военном грузовике, сомнения у ректора отпали.

– Так это тебе я обязан армией спасения, что чуть не превратила моё новое владение в пепелище? – добродушно усмехнулся я и отвесил галантный поклон. – Благодарю тебя, Натали. Моя признательность не знает границ.

Конечно же это была ложь. Но обрушить на её голову незаслуженную, пусть и идущую из души эмоциональную тираду мне не позволяли ни воспитание, ни… В общем, её поступок не попадал в разряд умышленных.