Клык. Хвост. Луна. Том I

Руки Мешка начало сводить судорогой. От скручивающей боли пальцы начинали потихоньку разгибаться. Он поочередно перехватывался обеими руками, чтобы разогнать кровь, а с ней и болевые ощущения.

– Ох, даже не знаю. С мастером Чайхо лучше не шутить, – произнес уставший юноша, после чего глухо прокашлялся.

– А гробить свое здоровье лучше? Давай спокойно дойдем до моего дома, моя мама заварит нам пряный травянистый чай.

– Может быть, ты и прав. Только давай помедленнее, иначе я свалюсь без сил в обрыв.

Юноши, по-братски приобняв друг друга за плечи, неспешно двинулись вдоль стены.

Мешок чувствовал, что сил в руках уже почти не осталось, но бегуны были еще достаточно близко, чтобы услышать его падение. Первыми сдались большие пальцы с каждой руки. До южанина все еще доносились разговоры отдаляющихся юношей – еще не время. Следом с бревна бессильно отцепилось по указательному пальцу. Теперь их осталось по три на каждую руку – всего шесть побелевших напряженных пальцев. Руки южанина начало трясти, лицо под мешком скрючило в тугую гримасу.

Когда звуки бегунов стихли за дальним углом, оставшиеся на бревне пальцы Мешка разжались, и измученное тело с хлопком рухнуло в пушистый сугроб.



В растопленном пахучем гусином жире шумно шкварчали две половинки речной рыбы. Фьерд удерживал над огнем плоскую сковороду, иногда переворачивая рыбу деревянной лопаткой. Спустя несколько минут он подковырнул краем лопатки небольшой кусок белого филе, поднес ко рту и сцапал его голыми зубами, предварительно растянув свои губы, чтобы не обжечься.

– Кажется, готово, – произнес Фьерд, оборачиваясь на лежащую в дверях Хеллу.

Острые уши лисицы заметно покраснели с внутренней стороны, а черный нос дышал чаще обычного. Хелла всем своим испаренным видом намекала, что растопленное помещение не по нраву лисице с густым мехом.

Юноша снял шипящую сковородку с огня и присел вместе с ней за стол. Затем он отломил с ржаной буханки кусок хлеба и обмакнул его в горячее масло, пропитывая ломтик жидким ароматом жареной рыбы. Он неуклюже забросил промасленный кусок себе в рот, разбрызгивая жирные капли по столу и одежде.

– Немного жарковато для тебя, правда? – чавкая, произнес Фьерд, уставившись на изнуренную лисицу своими разными глазами. – Ну, хорошо. Впущу тебя чуть позже, когда в доме станет прохладнее.

Юноша протер жирные руки о рубашку, затем подошел к выходу и выпустил Хеллу на холодное крыльцо. Лисица радостно свернулась в лохматый клубок на запорошенных снегом досках.

Фьерд захлопнул за Хеллой дверь, после чего вернулся за стол, чтобы прикончить свой ужин. Смачный кусок рыбы уже приближался к испачканному рту юноши, как наверху раздался звук бьющегося стекла. Снежноволосый парень бросил еду, так и не попробовав, схватил в одну руку серебряный меч, а в другую – горящую свечу со стола, и осторожно двинулся по лестнице на второй этаж.

– Кто здесь? – бросил в темноту Фьерд, но ответом было лишь гулкое завывание ветра из голого окна, под которым были разбросаны битые осколки и щепки от оконной рамы.

Юноша медленно дошел до середины комнаты и воткнул в пол свечу. Тусклого света едва хватало на просторное помещение, и большая часть комнаты все равно оставалась в кромешной тьме. Фьерд, прищурившись, стал пристально разглядывать темные углы.

– Я знаю, что ты трусливо скрываешься, воришка! Я чувствую биение твоего испуганного сердца! – Фьерд выполнил выпад мечом, наугад пронзая непроглядную пустоту. – Каким нужно быть идиотом, чтобы вот так нагло вламываться в клановый дом?

Юноша резкими приставными шагами настигнул еще пару углов, но лишь встретился там с плотной пустотой. Затем он подошел к зияющему проему окна, с которого выливался холодный ночной воздух с хлопьями снега, и, высунув свои серебряные кудри наружу, осмотрелся в поисках следов.

«Подлый трус! Вероятно, услышал, как я поднимаюсь, и спрыгнул обратно вниз» – раздраженно прокричал про себя Фьерд, после чего вернулся в центр комнаты.

Он успел лишь пригнуться за свечой, как по стене стрелой пролетела резвая тень.

– Ваши бревенчатые дома – это первое, что меня порадовало на треклятом Севере за несколько дней. После скользких каменных стен Рауса, ваши – как прогулка по парку.

Голос раздавался одновременно со всех темных углов комнаты. Фьерд опешил и начал тихонько двигаться спиной к лестнице.

– Не знаю, кто ты такой, но лучше бы тебе показаться! – Юноша угрожающе занес свой меч, взявшись двумя руками за рукоять.

– Я – тот, кого ты даже не увидишь перед своей смертью.

Слова донеслись из дальнего угла комнаты, но уже через мгновение Фьерд среагировал на разящий из темноты металл, отбив клинок обратно во мглу.

– А ты шустрый, Дитя Севера.

Тень пролетела через центр комнаты, сдувая за собой пламя свечи. Весь второй этаж проглотила тучная тьма. Фьерд начал отступать к выбитому окну, откуда пробивалось слабое свечение лунной ночи.

– Ищешь себе союзника в лице луны? Ну, так и быть, северянин. Я тебе позволю.

Все внутренности снежноволосого юноши дрожали от лютого страха. Его первый реальный поединок за полтора десятка лет тренировок, в котором участвовали весы жизни и смерти. Фьерд лихорадочно начал перебирать в голове все советы своего мастера за долгие годы, но слова мастера Чайхо беспорядочно перемешивались в общем хаосе, как частицы сушеной зелени в травянистом чае.

Фьерд развернул свой серебряный клинок на свет луны, затем, поймав зеркальной поверхностью меча бледное сияние, стал медленно поворачивать рукоять, освещая помещение строгой полосой света от клинка.

– Не плохой фокус, северянин. Но поможет ли тебе это?

Тусклое отражение луны проплывало по темному этажу. Фьерд направлял отражение по часовой стрелке в поисках тени.

– Эй! Я здесь!

Голос раздался в районе лестницы, и юноша немедля развернул свой меч плашмя в ту сторону.

Отражение луны осветило лишь пустоту.

Правое ухо Фьерда кольнуло от рассекающего звука, летящего в его голову. Сознание юноши, как и его взгляд, были все еще прикованы к лестнице, но натренированные руки инстинктивно подставили меч под удар, игнорируя сигналы мозга. Фьерд отбил коварную атаку из темноты, после чего удары посыпались на него один за другим, выталкивая юношу со света. Он парировал все подачи и под натиском отступал в противоположном направлении. В какой-то момент Фьерд уперся спиной к стене, не имея пути к отступлению. Ночное свечение упало на нижнюю часть нападающего, освещая его ноги, торс и лежащий в руке меч.


– Кто ты такой? – грубо спросил Фьерд, но в его голосе ощущалось сырое дрожание.

Человек полностью вступил в свет из окна. Свет луны вылился на его лицо, подсвечивая холщовую ткань с двумя черными, как бездна, точками в районе глаз.

– Я – тень, – холодно отозвался Мешок, после чего устремил острие клинка в район груди северянина.

Каким бы испуганным и несобранным не был Фьерд в тот момент, но четырнадцать лет тренировок не проходят для человека бесследно. Он уверенно отбил летящий клинок в сторону. Лунным блеском сверкнул его серебряный меч.

Мешок занес руку для следующего удара, но тут же получил удар ногой в живот. Южанин болезненно загнулся, отступая назад, но потом заставил себя выпрямиться через боль, чтобы заблокировать атаку Фьерда.

Белокурый юноша, опьяненный боем, технично обрушивал на соперника выпадающие и рассекающие удары. На бледном лице Фьерда с каждым ударом растягивалась довольная улыбка. Луна, подхватив настроение светловолосого юноши, все сильнее освещала этаж.

– Что-то ты слишком медленный для тени, – задорно произнес Фьерд, развлекая отступающего Мешка точными атаками.

Юноша проигнорировал пару подходящих моментов, чтобы поразить своего соперника в открытые области, продолжая сыпать серебряными ударами один за другим.

– Ха-ха! Вот так! Что, уже не такой страшный, а, тень? – радостно вопил Фьерд, входя в боевой раж. Его безумный смех заливал весь второй этаж, чуть выглядывая из окна.

Рука южанина начала заметно ослабевать от атак. Меч в его руке становился все тяжелее. Мешок уклонился от очередного выпада, но хлипко подставил свой меч под мощный удар Фьерда, после чего оружие со звоном отлетело в темноту.

– На колени! – победоносно скомандовал снежноволосый, приставляя сверкающие острие к вспотевшей шее Мешка.

Южанину ничего не оставалось, как выполнить его приказ. Теперь он полностью был во власти Фьерда. Не самая трагичная смерть, если учесть, что он должен был бездыханно висеть у Зеленого Замка еще несколько дней назад.

– Давай, северянин. Чего же ты ждешь? – умоляюще простонал Мешок, ощущая своей кожей холодную сталь.

– Хочу взглянуть на твое лицо перед тем, как перережу тебе шею, – уверенно произнес Фьерд, затем потянулся свободной рукой к надетому тряпичному мешку.

Южанин следил за разноцветными глазами Фьерда, и, в определенный момент, заметил в них бесконтрольную власть любопытства. Воспользовавшись этим, Мешок левой рукой выронил и подхватил из рукава недлинный нож, а правой рукой выбил серебряный клинок в сторону от своей шеи, порезав при этом себе ладонь. Фьерд, растерявшись на долю секунды, усилием руки направил свой меч в голову южанина, но ощутил резкий холод в районе правого бока.

Мешок вонзил свой нож под ребро юноши, пробив его легкое.

Фьерд попятился к окну, выронив свой меч и схватившись за торчащий из ребер нож. Кровь с шипящим звуком пузырилась из раны. Он повалился на пол, хватая ртом промерзший воздух из окна. С первого этажа доносились глухие звуки шатающейся под натиском двери.

– Ты отличный мечник, северянин. Тебе бы на Турнире Трех Королевств выступать, – произнес Мешок, вставая и болезненно ковыляя к лежащему в крови Фьерду. – Я, возможно, даже поставил бы на тебя пару сотен бронзовых.

Южанин упал на колени перед юношей, затем достал из-за пояса причудливый кинжал и со всхлипом начал вгонять его под белоснежный подбородок до самого перекрестия. Глаза Фьерда готовы были вывалиться на пол. В его раскрытом рту поблескивал металл, пронзающий полость. Острие прошило насквозь язык, затем пробилось наверх к носовой области. Горячая кровь залилась в хриплое горло Фьерда.

– Ничего личного, парень. В следующей жизни не тяни, а убивай при первой же возможности, – поучительно произнес Мешок, обтирая кровь о кожаные брюки.

Ноги Фьерда перестали судорожно дергаться. Вопросительный взгляд его застыл на темном потолке.

По дому разнесся оглушающий грохот выбитой входной двери.

– Что за… – вопросительно воскликнул Мешок.

Прежде, чем грохот затих в стенах дома, из-за лестницы вылетела огромная разъяренная лиса с двумя точками горящих кровавых глаз.

– Это еще что такое? – удивленно вскрикнул южанин, но предпочел не разбираться в увиденном.

Он, не успев даже испугаться, рванул к оконному проему. Хелла в три прыжка перескочила через весь этаж, но смогла лишь поцарапать своими острыми когтями вылетающего из окна южанина, оставив три глубоких царапины на его спине.

Мешок приземлился в небольшой сугроб, затем сразу же вылетел из него в сторону стены, искалечено придерживая свое левое плечо. Огромная лисица стояла у окна, уперевшись передними лапами на подоконник. Она переводила свой взгляд с убегающего раненого Мешка, на бездыханно лежащее тело юноши. Приняв решение, лисица подошла к мертвому Фьерду.

Шершавым языком Хелла принялась облизывать посиневшее лицо юноши, после чего легла на него сверху, чтобы согреть холодное тело своего хозяина. Белоснежный мех лисицы пропитывался алой кровью, а пушистый хвост прикрыл застывшие глаза: один мертвый глаз был цвета ранней листвы, а второй – цвета ледяного шепота…





Глава 14

Предать огню




Дурная весть оплетает бесконечно длинным кнутом. Обвиваясь, словно гигантская змея, силой сдавливает до треска хрупких костей. Питаясь горькими слезами, начинает сжимать все тверже и тверже. Скользко проникает в рот, высасывает горячий воздух из легких. Затем бросает обмякшее, сломленное тело в бездонную бездну щемящей жалости, навечно запечатывая разум в скорбной тьме…



Рассветное морозное утро общины клана Вирсмунк встречало прибывающих гостей в абсолютном молчании. Словно находясь под толщей воды, люди приветствовали друг друга лишь небольшим кивком или сдержанным поклоном.

В этот день в центре общины Вирсмунк не пройдет шумная ярмарка. Раззадоренные играми дети не станут весело гоняться друг за другом. Молчание уютно разместилось за пустыми лавками рынка, подменяя голосистых торгашей. Промерзлую тишину разбавляли лишь звуки стягивающихся в центр северян и предательский хруст снега под их ногами.