Кольцо тьмы

— Куда вы держите путь, почтенные? — возвращая пергамент, вежливо, но настойчиво спросил старший — высокий седой воин на горячем чалом жеребце.

— Мы направлялись к Исенгарду, — спокойно пояснил Торин. — Хотели сами посмотреть на то, что осталось от крепости Белой Руки...

Воин неожиданно посуровел, и рука его легла на рукоять длинного меча.

— Чужеземцы, вы, очевидно, не знаете указа Короля Марки? Никто не должен входить в окружающий эту проклятую крепость Сторожевой Лес.

— Это почему же? — спокойно спросил гном. — Кто может запретить нам входить в него?

— Не тебе, уважаемый гном, обсуждать приказы Властителя Марки, но в память дружбы между нашими народами я отвечу тебе. В Сторожевом Лесу бесследно пропало немало тех, кто дерзнул вступить под его кроны! Сила Лесов, когда-то пришедшая нам на выручку, ныне стала своевольной и не хочет больше знать над собой никакой власти. Поэтому Король и отдал этот приказ. Мы расставили заставы вдоль всей Чародейской Долины, чтобы не пропускать неосторожных путников к этому проклятому месту. Так что вам будет лучше повернуть назад.

— Но как же так случилось, что Лес обернулся против людей? — с испугом спросил Фолко.

— Да уж случилось... — досадливо сказал воин. — Когда-то, я знаю, мы были друзьями — люди Марки и обитатели ужасного Фангорна. Наши песни сохранили память о великой битве в Хельмском Ущелье, когда Лес подоспел вовремя и помог разбить нечестивые орды орков. Но потом... Точнее, уже после смерти доблестного короля Эомера, друга самого Великого Короля Соединенного Королевства, — он произнес эти слова с благоговением, — его сын, король Брего, решил восстановить Исенгард — тогда было тревожное время, шла последняя война с орками Туманных Гор, а для этого нужно было срубить часть Сторожевого Леса. С этого, говорят, все и началось... Но ведь мы были в своем праве! Долина Неоны — это наши земли, там всегда были степи, и почему наш король должен был спрашивать разрешения у каких-то лесных демонов! Король — хозяин в своей земле, разве не так? Впрочем, это дело давно минувших дней. Мы, конечно, не стали ссориться с Фангорном. Лес разрастался на восток и на север, не задевая наших земель; наши оставили попытки пройти к Исенгарду. Но Лес заворачивает обратно не всех, кто входит в него. Кое -кто пропадает совсем! Поэтому там и стоят наши заслоны. Вам лучше не ходить туда, почтенные — только время зря потратите.

Торин засопел.

— Хорошо, почтенный, не знаю твоего имени. Торин, сын Дарта, слышал твои слова и благодарит тебя за них. Мы поворачиваем...

Хоббит удивленно уставился на друга. Малыш сжал кулаки, но Торин одним взглядом заставил их помалкивать. Давая пример, он покорно повернулся спиной к Метедрасу, и они неспешно двинулись на юг, к дальним холмам, за которыми лежало русло Исены. Роханский разъезд некоторое время ехал шагом вслед за ними, затем, прощально махнув рукой, старший повернул на запад; великолепные кони быстро скрылись из глаз.

Торин тотчас остановился и ничком бросился на землю, знаком приказав друзьям сделать то же самое. Гном прижался ухом к земле и долго лежал без движения.

— Я, конечно, не следопыт, — буркнул он, поднимая голову, — Но, по-моему, они действительно ускакали куда-то на запад. Что ж! Они так, а мы вот эдак! Дождемся ночи и пойдем на север. Если они поссорились с энтами, то нас это не касается. Попытаем счастья!

— А нет ли иных путей? — полюбопытствовал Малыш, отвинчивая крышку фляги и пуская ее по кругу. — Как-нибудь через горы?

— Я думал об этом, — ответил Торин, разрезая копченую рыбину. — Наверное, можно как-то подобраться и с запада, но никто из нас здешних дорог не знает. Нет, сперва попробуем здесь. Будем осторожны и не станем лезть вперед очертя голову. Кроме того, я надеюсь, что в случае чего Фолко с энтами как-нибудь договорится.

— Я?! — Хоббит задохнулся, прижав кулаки к груди. — Я?!

— Не якай, пожалуйста! Или ты не читал Книгу? Вспомни, как сумели поладить с энтами Перегрин и Мериадок. Не думаю, чтобы это стерлось из памяти хозяев Фангорна. Что для них триста лет? Все равно что день для нас или даже меньше. Так что давайте сейчас перекусим и отдохнем. Вон и кустики приятные виднеются!

Когда на холмы спустилась ночь и яркие южные звезды усыпали чистое небо, Торин растолкал сомлевших в тепле друзей. Они пошли на север, но вскоре стало ясно, что надо брать правее, чтобы не карабкаться то вверх, то вниз по крутым склонам, то и дело спешиваясь и ведя пони в поводу. Стараясь не терять из вида Реммират, Звездную Сеть, они стали уклоняться к востоку. Черные громады Туманных Гор постепенно поднимались все выше, закрывая полнеба. Когда луна перевалила на закат, они сделали короткий привал. Устроившись у подножия старого боярышника, они закурили трубки. Малыш уже клевал носом, хоббиту же вдруг стало как-то тревожно. Он приподнялся на локте, пытаясь оглядеться, но в укромной ложбине, где они отдыхали, царил густой мрак, и лишь гребень ее западного склона был скупо освещен бледными лунными лучами. Хоббит беспокойно заерзал. Новое тревожное чувство перерастало в уверенность — откуда-то оттуда, с запада, надвигалась угроза... Пока неясная, но с каждой минутой его внутренний взор проникал все глубже и глубже в ночь, и Фолко ощутил глухую звериную злобу — жадное чутье, ищущее среди примятых стеблей струйки их оставшегося запаха, прозрачные глаза, впивающиеся в ночь, и еще одни глаза, полные ненависти и предвкушающие кровь. Руки Фолко потянулись к оружию; его движение заметил Торин.

— Там... там... — Фолко задыхался, — там что-то ползет на нас, Торин! Я его чую! И оно нас тоже...

— Что ты говоришь? С чего ты взял? — удивился было Торин, но хоббит с неожиданной страстью вцепился в отвороты гномьего кафтана.

— Вооружайся, Торин! Малыш, не спи! Сейчас до нас доберутся...

— Что, опять этот, из Могильников? — выпустил трубку изо рта Торин и принялся натягивать кольчугу.

Они замерли, и тут за ближними холмами раздался злобный и долгий вой — но это был совсем не тот вой, что пугал гнома и хоббита в самом начале их многотрудного пути. Это был голос живого существа, и Фолко, словно его озарило, вспомнил о волчьих следах возле ручья.

Забились и испуганно захрапели их пони. Поспешно вооружившись, друзья встали — спина к спине; Фолко била крупная дрожь, он до рези в глазах вглядывался в темноту; чутье говорило ему, что враг уже совсем близко.

— Что делать, Торин? — мрачно сплевывая, обронил Малыш. — Сколько мы втроем продержимся?

Тот не успел ответить. На серебристом серпе западного гребня появилась какая-то тень, за ней еще одна, еще и еще... Горели зеленые огоньки глаз, слышалось глухое и злобное рычание; в этот миг луна вынырнула из-за облака, и ее свет залил западный склон. Друзья увидели серые тела большущих волков, высотой в холке почти в рост хоббита, и удивительных всадников, восседавших на волчьих спинах. Приземистые, коренастые, в островерхих шапках, они сидели, очень сильно поджав ноги, так что их пятки были чуть ли не на волчьем хребте; в их руках хоббит увидел копья и луки.

— Ий-йя-хэй! — раздался тонкий и высокий визг, и со всех сторон к неподвижно замершим друзьям устремились десятки невиданных всадников. Неистовое рычание волков смешалось с воинственными воплями наездников, свистнули стрелы. Малыш внезапно охнул и пошатнулся, но тотчас выпрямился, и качнувшийся было к нему на помощь Фолко ответил врагу первой стрелой. Звонко щелкнул и арбалет Торина — два седла опустели, но разве могло это остановить остальных? В мгновение ока — хоббит успел пустить лишь три стрелы — всадники оказались прямо перед ними.

Все произошло так быстро, что Фолко не успел как следует испугаться. Что-то очень сильно ударило его в левое плечо и со звоном отскочило от чешуйчатой мифрильной кольчуги. Тотчас здоровенный волчище бросился прямо на него; в разинутой пасти на миг блеснули клыки — но лишь на миг, потому что Фолко, извернувшись, рассек гондорским клинком Великого Мериадока голову чудовища. Наездник соскочил в сторону и, выхватив короткий меч, с яростью бросился на хоббита.

Мир вокруг Фолко исчез, сузившись до узкого пространства прямо перед его лицом. Боевой азарт вытеснил страх, и уроки Малыша не пропали даром. Отведя клинок противника легким боковым движением, Фолко сделал глубокий выпад, и верная сталь его далекого предка пронзила незащищенное горло врага. В тот же миг хоббит ощутил толчок в бок, но работа гномов оказалась не по мечам напавших. Клинок бессильно скользнул по броне хоббита, который молниеносным ударом свалил еще одного противника.

На него прыгнул новый волк, и вновь хоббит сумел оборониться — зверь попал под неотразимый топор Торина, рубившего сплеча направо и налево. Однако затем хоббит почувствовал странную пустоту справа — повернулся и, словно в бреду, увидел медленно опрокидывающегося Малыша, которого сбил с ног прыгнувший сбоку волк. Зубы страшилища клацнули, но прокурить защищенное мифрилом горло не смогли. Меч хоббита тотчас вонзился волку в бок, и тот в корчах повалился наземь. Малыш вскочил прежде, чем нападающие успели воспользоваться своим временным успехом.

Казалось, время остановилось, бой не прекращался. Но напрасно рвали тетивы лучники врагов — стрелы ломались о не поддающиеся земной стали мифриловые доспехи; напрасно волки кидались на гномов, стараясь сбить их с ног и растащить в стороны, — Малыш и хоббит ловко уворачивались, Торин же стоял скалой, а его топор встречал чудовище прежде, чем то успевало дотянуться до него. Напрасно наваливались на друзей всадники — их мечи не могли пробить надежных кольчуг.

Оставив на траве два десятка всадников и четырнадцать волчьих туш, нападавшие откатились. Между сражающимися появилось пустое пространство саженей в тридцать. Некоторое время из толпы доносились хриплые возгласы на непонятном языке, затем всадники стали один за другим взбираться в седла. Спустя мгновение голова отряда скрылась за гребнем ложбины.

Все стихло. На истоптанной, залитой человеческой и звериной кровью траве черными грудами мрака застыли мертвые тела. Хоббит стоял, опустив натруженные руки. Ни единой мысли не было в его голове, он пошатывался, глядя остекленевшим взором на метнувшегося вверх по склону ложбины Торина. Малыш, с окровавленными клинками наголо, крадучись прошелся по поляне, осматривая убитых врагов, и, если находил раненого — короткий взмах его даго довершал дело. Торин вернулся.

— Они скрылись, — сообщил он хрипло, роняя топор в траву. — Но далеко ли — Дьюрина спросить бы? Ты цел, Фолко? И ты, Малыш?

— Я-то ничего, — спокойно отозвался Маленький Гном, — а вот хоббит наш, того и гляди, сейчас грохнется!

Фолко и впрямь стало дурно. Глядя на убитых, его затрясло — в лунном свете побоище выглядело особенно страшно. Ноги у него подкосились, и, не подхвати его Малыш, он неминуемо рухнул бы.

Фолко шмыгнул носом, безуспешно стараясь вытереть щеки рукавом кольчуги. Его взгляд случайно упал на руки — они были темны, их покрывала чужая кровь. Хоббит поспешно схватился за флягу и не успокоился, пока не отмыл ладони. Только после этого вместе с друзьями он смог оглядеться вокруг, и первое, что они увидели, — это были их пони, пронзенные добрым десятком стрел каждый.

— Вот так-так... — протянул Торин. — Что ж, придется теперь пешком. Фолко! Сколько нам еще до этой долины?


— Дня три — если на своих двоих, — мрачно отвечал пришедший в себя хоббит.

Малыш присвистнул.

— От устья долины до Исенгарда шестнадцать миль, — сообщил друзьям Фолко. — За один полный день пройдем. Но пока еще до нее доберемся! Надо перевалить, по-моему, две цепи холмов — там будет Исена.

— Ну пошли дальше, — поднялся Торин. — Ни оружия, ни инструментов нам оставлять нельзя — значит, придется расставаться с чем-то из припасов...

— Как из припасов?! — возопил Фолко. — И так по этим кручам ноги ломать, а еще и на голодный желудок?!

— Нам бы только добраться до Леса, — терпеливо стал втолковывать ему Торин. — А там либо разыщем энтов, либо попросим помощи на какой-нибудь роханской заставе. Экие вы, хоббиты, обжоры!

— Вот мы тут сидим, — вдруг вступил в разговор Малыш, — а эти удальцы на волках могли ведь и не уйти далеко!

При этих словах хоббит вновь стал испуганно озираться. Не мешкая, они отправились в путь. Гномы взвалили на себя почти все, что везли их погибшие лошадки, и друзья зашагали прочь, поминутно оглядываясь. Хоббит по обыкновению держал наготове лук. И эта предосторожность оказалась отнюдь не лишней.

Друзья никогда бы не заметили волка — зверь умеет ползти не видимкой, — если бы не его всадник, задевший своей высокой тряпкой ветку боярышника. Хоббит выстрелил, почти не целясь; раздался злобный вой, и раненый зверь бросился наутек, унося на себе незадачливого седока.

Они удвоили осторожность. Избегая освещенных луной мест, они пробирались глухими оврагами и ложбинами, залезая в самую глубь колючих кустов. Хоббит крался бесшумно, гномы же вовсю хрустели ветками, сопели, кряхтели, невнятно ругались, так что Фолко все время замирал от страха, что их сейчас услышат и выследят.

Однако до самого утра им больше никто не встретился. Хоббит ясно ощущал незримое присутствие врага за их спинами, однако те держались осторожно, не приближаясь к опасным странникам. Он сказал об этом друзьям. Уже начинавшие привыкать к точности предчувствий хоббита, гномы встретили его слова без удивления.

— Сколько же они тянуть-то за нами будут? — пропыхтел Малыш, обливаясь потом под неподъемным тюком. — Тут же роханские вотчины, как они не боятся?

— Их достаточно, чтобы справиться с небольшим разъездом, — глухим от натуги голосом отвечал ему Торин. — Помни, что нам попадаться на глаза Всадникам Марки тоже не след. Так что гляди в оба да шевели ногами, и чем раньше доберемся до Леса, тем скорее окажемся вне опасности. Чтобы там ни говорили про Сторожевой Лес, я в него верю.

— А я бы в него не лез так очертя голову, — возразил Малыш. — Или ты заделался лесным эльфом, Торин? Можно подумать, что ты бродил по лесам всю жизнь?

— Всю не всю, но хаживать по ним приходилось, — ответил Торин, не обращая внимания на усмешку Малыша. — А куда нам еще деваться?

— Ты же сам сказал — до заставы!

— Чтобы эти милые песики выпустили кишки роханцам?! Нет уж, нечего втягивать других в это дело. Один раз они уже пытались нас взять — не вышло! Впредь задумаются, прежде чем лезть. Не снимайте только броню, может, все и обойдется.

Утро наступило как-то внезапно, сразу; прорвавшиеся в глубокую долину лучи озарили пошатывающегося от усталости хоббита и его спутников, для которых, казалось, пустяки и бессонная ночь, и тяжелый груз за плечами. Выносливость гномов уже давно вошла в пословицу.

День они провели, забившись в глухие заросли на самом дне котловины между тремя холмами. Фолко проспал беспробудным сном до самого вечера, а проснувшись, устыдился — друзья караулили за него. Однако он отдохнул и теперь мог идти дальше.

В сумерках они отправились дальше. По-прежнему ярко и прекрасно было ночное небо, спокойно плыла по чистому своду луна. Хоббит повернулся лицом к закату и поискал Звезду Эарендила — Рождающая Огонь всходила над ближними холмами, и блеск ее, казалось, придавал новые силы и прогонял темные страхи. Хоббит крепче сжал рукоять меча и бодро зашагал вслед за Торином.

Утро застало их на берегу быстрой Исены. Перевалив через вторую гряду, они уперлись в густую стену невысокого молодого леса; гномы взялись было за топоры, но Фолко, вновь повинуясь какому-то наитию, схватил друзей за руки.

— Погодите! Мы же собираемся в подвластный энтам Лес! Как же можно рубить живые деревья!

Гномы повздыхали и вслед за хоббитом полезли в непроходимое сплетение гибких молодых ветвей и стволов. Они пробирались очень медленно, однако зеленые тенета наконец расступились, и они оказались на плоском дне широкой долины. Прямо перед ними в узком русле с крутыми обрывистыми берегами шумела Исена; между зарослями и берегом реки через высокий кустарник вела неширокая дорога, уходящая на север. Оказавшись на ней, друзья увидели, что это не обычный проселок, а остатки когда-то очень широкого, вымощенного камнем тракта. Ныне его обочины скрывала густая зелень, плотно пригнанные друг к другу плиты раздвинула настырная трава; свободного пространства оставалось едва для того, чтобы на дороге могли разъехаться три всадника. Подумав, хоббит предположил, что это и есть тот самый Саруманов Тракт, которым когда-то скакал к Исенгарду отряд короля Теодена; тогда Всадники увидели совсем иную картину... Выжженная трудами Сарумановых орков земля вновь жила и зеленела.

Друзья зашагали по дороге, которая вела прямо к подножию исполинского Метедраса. Холмы становились все выше, их склоны все круче, и вскоре по обе стороны долины вздыбились неприступные стены серых утесов. Лес по обоим берегам стал темнее, гуще и старше.

Торин решил рискнуть и пойти напрямик — если у хоббита еще остались силы. Как ни странно, вторая ночь пути далась Фолко много легче первой — словно чья-то незримая рука поддерживала его ношу, приняв на себя часть ее тяжести.

Дважды им приходилось укрываться в придорожных зарослях от роханских конников, проезжавших туда и обратно большими, хорошо вооруженными отрядами. Предупреждал гномов об их появлении опять же Фолко — после происшествия с синим цветком его чутье на опасность заметно обострилось. Хоббит не раз и не два размышлял об этом случае — и не находил иного объяснения своей способности ощущать приближение опасности.

Шли часы, солнце поднялось в зенит, становилось жарко и душно. В замершем воздухе Нан Курунира не ощущалось ни малейшего дуновения; Малыш мрачно заявил, что к вечеру не миновать грозы.

По пути Фолко пытался разглядеть остатки черного столба с Белой Рукой; он помнил, что саму Руку разбили энты, но столб должен был сохраниться, однако лес вокруг них стал настолько густым, что увидеть что-либо оказалось невозможно.

Тракт оборвался неожиданно, намного раньше, чем выходило по расчетам хоббита; спереди потянуло дымком, и они поспешили укрыться в густом подлеске. Освободившись от тюков, они осторожно поползли вперед, но вскоре хоббит шепотом заявил гномам, что этак они поднимут на ноги всю заставу и что дальше он пойдет сам. Торин поворчал, но вынужден был уступить.

Пробираясь ползком, хоббит вскоре очутился на краю зарослей. И первое, что бросилось ему в глаза, — сплошная стена лесных исполинов, взметнувших в поднебесье подобные зеленым облакам кроны примерно в полумиле от него. Из зеленого тоннеля вытекала Исена, гигантские ветви окунали в воду свою листву, образуя нечто вроде решетки, перегораживающей русло протекающего под крепостной стеной ручья. Лес заполнял всю долину, перед ним на небольшом участке чистого берега стояла сторожевая застава Всадников — несколько небольших домов, огороженных частоколом; ровной струйкой в небо поднимался голубой дымок, несколько лошадей бродили, неспутанные, возле ограждения. На сторожевой вышке виднелась фигура дозорного.

Хоббит хотел уже отползти назад, но не смог сразу оторвать взгляд от Сторожевого Леса. Гигантские стволы замерли, словно строй воинов; их подножия утопали в седом мху, с коры свисали бурые лишайники — вокруг них не было никакого подлеска. Казалось, чей-то исполинский нож отрезал край старого леса, обнажив его глубину. Хоббит долго скользил взглядом по коричнево-серым стволам, и постепенно в нем ожили опасения Малыша. Сторожевой Лес не казался мирным. Напротив, кое-где в траве виднелись черные пятна, оставленные огнем, — словно пламя подбиралось с травы к древесным корням, но всякий раз останавливалось, встречая на своем пути сырые, напоенные влагой мхи. На заставе все было спокойно; но как проскользнуть мимо зоркого ока роханских стражей? Фолко долго ломал себе голову, но, так ничего и не придумав, вернулся к нетерпеливо ожидавшим его товарищам.

— Днем до леса не добраться, — доложил гномам Фолко. — Всадники начеку, и с вышки далеко видно. Все кусты они повырубили, не проползешь. Надо ждать ночи.

— Чтобы я полез в этот ваш лес еще и ночью?! — вознегодовал Малыщ. — Знаю я эти леса — либо в яму какую-нибудь свалишься, либо деревья тебе сами голову-то открутят!

— Ты ж с нами через столько лесов прошел! — удивился Торин.

— Так то какие леса были? — шепотом отвечал Малыш. — Не видишь, что ли, что этот — живой?! Пришельцев он не любит. А мы еще и с топорами. Придавят нас там, клянусь Морийскими Молотами!

— А я клянусь бородой Дьюрина, что прежде придавлю тебя сам, если ты не перестанешь трястись! — зашипел Торин. — Зря мы себе ноги ломали? Зря с волчьими всадниками резались? Зря, что ли, про «хозяина» узнали?! Молчал бы ты лучше или дал бы пива, в горле пересохло. Мы должны пройти — и мы пройдем к Исенгарду!

— Ну а не пройдем, так что — в Морийский Ров кидаться, что ли? — огрызнулся Малыш. — У нас что — Кольцо Всевластья? А перед нами — Роковая Гора? Не много ли мы на себя берем?!