Колода предзнаменования

– Как бы там ни было, у тебя иммунитета точно нет, – сказала Мэй. – Так что будь осторожен, ладно?

– Не волнуйся, – Эзра показал на свои перчатки, ботинки со стальными носками и бандану. Еще больше прикрыть кожу он мог только в том случае, если бы надел защитный костюм. – Она распространяется посредством прямого контакта… пока что.

– Пока что?

– Эти ростки меня волнуют, – честно признался Эзра. – Болезнь появилась из Серости в своей первозданной форме, которая, похоже, сама по себе рассеивается довольно быстро. Но, найдя носителя, она цепляется за него, гноится и растет, превращая свою жертву в сосуд для Зверя. Так она и передается: носитель вступает в прямой контакт с другими носителями, что позволяет вам следить за процессом заражения и тормозить его с относительной легкостью, пока мы ищем лекарство. Но эти ростки беспрерывно источают болезнь – как если бы брали ее из Серости и перенаправляли в Четверку Дорог. Она тоже быстро испаряется, но если ростков станет больше, то остановить заразу станет намного сложнее. Люди могут заразиться просто подойдя слишком близко и вдохнув дым.

Мэй с трудом могла оценить всю сложность их положения. Если эти почки распустятся, то помешать распространению заразы станет почти невозможно. Все их попытки сдержать ее будут впустую. От этой мысли ей захотелось голыми руками оторвать все почки и растоптать их, но она не могла поступить так опрометчиво. Возможно, от этого они только быстрее выпустят заразу.

– Тебе известно, какими способностями обладают другие основатели, верно? – спросил Эзра. Мэй кивнула. – Я считаю, что команда из девчонки Сондерс, Карлайл, которая может превращать все в камень, и разрушительной силы Салливана – наша лучшая надежда остановить это. Их силы идеально подходят этой ситуации.

Мэй охватила зависть. Она почти так же бесполезна, как Джастин, в сравнении с такими практичными, легко применимыми способностями.

«Но они не могут того, что можешь ты», – прошептал голос на задворках ее сознания.

Ее сила – ее ответственность. Ее неотъемлемое право. Ее дар. Но какой от него прок, если он не может никого защитить?

– Их способности не единственные, которые могут нам помочь, – медленно произнесла Мэй.

Эзра повернулся к ней.

– Да?

Девушка сделала глубокий вдох.

– Ты многое знаешь о Готорнах. Но… ты когда-нибудь слышал о Готорне, который мог менять будущее?

Выражение его лица изменилось, и он шагнул ближе к дочери.

– Мэй… ты хочешь что-то мне рассказать?

Если она поделится правдой, обратного пути не будет. Эзра станет единственным человеком в мире, который знает, что она сделала. На что она способна.

Но он заслуживал правды. Поэтому Мэй отбросила сомнения, и когда слова полились из ее рта, в голове сложился план. Она изменила будущее, чтобы вернуть отца. Может, она сделает это снова – чтобы удостовериться, что они победят болезнь.

– Думаешь, это возможно? – спросила его Мэй.

– Теоретически. Но ты должна поговорить с кем-то, кто знает больше о силах твоей семьи. – Эзра многозначительно посмотрел на нее.

У Мэй скрутило желудок.

– Это обязательно?

– Я бы и сам это сделал, но, честно говоря, сомневаюсь, что наша встреча будет продуктивной.

– Не надо! – выпалила Мэй. – Все нормально, я сама.

Одна из почек рядом с ней зашевелилась, словно ладонь, которая вот-вот раскроется. Мэй подавила тошноту и ушла с поляны.





10




Символ основателей напоминал полуприкрытый глаз, источая красновато-коричневое сияние в свете рассветного солнца. Живот Харпер сжался, пока она стояла на краю городской площади и смотрела на него. Она думала о том, что сказала Августа Готорн о священных местах в городе. О заразе. И все эти мысли породили идею. Опасную, но что-то подсказывало Харпер, что она сработает.

– Не могу поверить, что ты подняла меня в такую рань. – Красные волосы Вайолет торчали на затылке, глаза были припухшими после сна. Она крепко сжимала термос с кофе, словно тот был сделан из золота.

– Я же говорила, что ты можешь остаться дома.

– Ты прекрасно знала, что я все равно приду.

– Да. – Харпер замешкалась. Между ними оставалась одна нерешенная проблема, которая не давала ей покоя с патруля. – Эта гниль… я не осознавала, что ты винишь в ней себя. Я… мне жаль, что ты не рассказала мне раньше о том, что вы сделали с Айзеком.

Вайолет вздрогнула и слегка съежилась, склоняя голову.

– Я хотела. Но мне казалось, что тебя не интересовало, что мы с ним задумали. Да и после всего, через что ты прошла, я боялась просить о помощи. Я думала, что сама должна во всем разобраться.

– Мы же друзья! Ты можешь говорить со мной о чем угодно и просить о любой помощи. Ты не обязана хранить от меня секреты.


Глаза Вайолет округлились. Харпер не могла прочесть выражение на ее лице.

– Легко сказать, но мы все храним секреты. Я очень боюсь причинить еще больше вреда. Когда я думала, что выпустила эту болезнь, то не могла справиться с чувством вины. Меня до сих пор мучает ощущение, что стоило мне приехать в Четверку Дорог, как все перевернулось с ног на голову.

Харпер не так долго знала Вайолет, но прекрасно понимала ее страх. Она уже видела его, когда подруга говорила о своем отце, тете, сестре. В отличие от нее, Харпер никогда не теряла близкого человека. Но в эту секунду она увидела, как это могло привести к опасениям, что любая ошибка будет стоить ей кого-то еще.

– В Четверке Дорог все шло коту под хвост задолго до твоего приезда. Церковь Четверки Богов не твоя вина. Как и вранье Августы. Ты просто пролила свет на всю эту грязь, и, если честно, мне так больше нравится. Теперь люди не могут прятаться.

– Посмотрим, как тебе это понравится, когда всех нас растерзает Зверь, – хмыкнула Вайолет, но ее голос приободрился.

Харпер попыталась сохранить непринужденность в их беседе.

– Ну и ладно, зато мне не придется разбираться с Джастином самой.

Уголки губ Вайолет приподнялись в улыбке.

– Странный синоним к слову «флиртовать».

У Харпер екнуло в животе.

– Ты знала, что он вернул мне память?

– Да. Знала.

В этом слове чувствовался скрытый смысл, но Харпер его поняла. «Мы все храним секреты».

– Но ты не рассказала мне, – прошептала она.

– Нет, – осторожно ответила Вайолет, и было видно, что она тщательно обдумывает свои следующие слова. – Я предупредила Джастина, что сама верну тебе воспоминания, если он этого не сделает. Он попросил дать ему шанс исправить свою ошибку… и сделал это.

– Ну, разумеется, он хотел сделать все сам! – воскликнула Харпер. – Слушай, ты говоришь, что мы флиртуем… но разве это можно так назвать? Он делает глупые широкие жесты, и из-за всей сложности нашей ситуации мне трудно воспринимать его нормально.

– В наших жизнях вообще нет ничего нормального. Включая потенциальные романтические отношения.

Харпер замешкалась. Джастин был одним из тех, кто держал ее в этом городе, – и она не знала как закончить то, что они начали. Ее родственников можно защитить, но это… это нечто совсем другое.

– Я боюсь, что обязана довести наши романтические отношения до конца из-за всего, что с нами произошло.

– Ты не обязана ничего чувствовать, – резко возразила Вайолет.

– Я знаю. Но я также знаю, что отчасти он открыл городу правду о своих силах из-за меня. Он так пытается повзрослеть… и делает все, что я считала от него невозможным.

– Это хорошо, что Джастин старается быть лучше, но если и начинать встречаться с ним, то только если ты сама этого хочешь. А не потому, что считаешь себя обязанной помочь ему, изменить его или спасти. Ты должна быть на первом месте, понимаешь?

Харпер открыла и закрыла рот.

– Поразительно мудрый совет от человека, который никогда ни с кем не встречался и был вынужден встать в пять утра.

– Я замечательная подруга. Цени меня.

Харпер фыркнула и ткнула ее локтем, из-за чего у Вайолет расплескался кофе в термосе, и она недовольно зарычала.

Спустя минуту на ступеньках ратуши появился Айзек Салливан, глядя на них с легким волнением. Он настоящая причина, почему Харпер позвала Вайолет; она понимала, что Айзек придет с большей вероятностью, если с ней будет кто-то еще. Салливан нужен был для ее ужасного плана.

По сути, он был обманчиво прост: попасть в Серость. Харпер продержалась там гораздо дольше, чем кто-либо другой, а значит, у нее больше шансов выйти оттуда. К тому же, в этот раз у нее будет миссия: найти источник заразы. Она, как и Вайолет, знала, что это может ускорить распространение болезни или привести к ответным действиям от Зверя. Но у них не было зацепок, не было идей, где искать лекарство. Они должны были перепробовать все возможные методы.

Что подразумевало общение с последним человеком в Четверке Дорог, от которого Харпер ждала помощи: с Айзеком Салливаном. В прошлый раз, когда они собирались втроем, они гнались за ее младшей сестрой по лесу в ночь равноденствия. По какой-то причине это собрание вызывало не меньше стресса.

– Уверена, что хочешь этого? – спросил Айзек, пока они стояли перед символом основателей. – Есть вероятность, что ты не вернешься. К тому же кто-то может нас увидеть.

– Я готова пойти на риск, – ответила Харпер. Поэтому она и выбрала столь раннее время. Что касается места встречи – это все дело рук Августы. Харпер услышала о гнили у дома Салливанов, и у нее начала зарождаться идея. О том, что у болезни должны быть исходные точки. Портал в Серость на символе основателей поможет ей в этом разобраться.

– Она сказала, что справится, – подала голос Вайолет. – Я ей доверяю.

Айзек все равно был настроен скептично.

– Это твой последний шанс отказаться от своей затеи, Карлайл. – Он поднял руки и широко развел их в стороны. Воздух вокруг них загудел и пошел рябью, свет отразился от стволов деревьев на краю поляны.

– Нет, – спокойно ответила Харпер.

Через секунду мир преломился, и из бреши, сотворенной Айзеком, просочились серые струйки.

– Нам нужно быть осторожными, – сказал юноша. – Я не могу оставить портал открытым.