Комната лжи

– Там кошка?

– Не открывай! – крикнул Скотт, бросаясь вперед и отталкивая Джейка. – Ты не представляешь, сколько я ее ловил! – Он резко пнул сумку, та снова издала визг.

– Кошку? Да ладно? Ты поймал кошку? Какого хрена, Скотт? – Ухмылка Чарли светилась ожиданием. Именно поэтому Скотт всегда был номер один. Он делал и придумывал такое, что никому, включая Чарли, даже не снилось. Сумасшедшие штуки, блестящие штуки.

– Это соседская. Была. Зовут не то Снежок, не то Смешок. О, Вьюнок. Я из-за этой дряни ночами спать не могу. – Он еще раз пнул кошку.

– Зачем ты ее притащил? – Пит, как всегда быстрее всех, вычислил настоящую причину.

– У нас же костер, так? А на костре положено что-нибудь поджаривать.

Повисло молчание, пока до остальных доходил смысл его слов. Потом:

– Чертовски блестящая идея! Просто гениально! – Чарли пританцовывал от возбуждения.

– Ну, и кто это сделает? – спросил Скотт.

Чарли умолк. Посмотрел на Пита.

– Давай, Питти, действуй, – подбодрил он друга.

– Давай сам, – отказался Пит. – Или пусть Скотт. Это его идея.

– Я ее поймал. Сделал всю черную работу. Вперед, слабаки. Покажите себя.

Ни Чарльз, ни Пит не проявили ни малейшего рвения. Они сказали потом полиции, что не хотели этого делать, потому что это жестоко, но Сюзанне было очевидно, что у них просто кишка тонка.

– Я это сделаю.

Все повернулись к Джейку.

– Да ну? – спросил Скотт.

Джейк оглядел ребят вокруг.

– Давайте сюда.

– Нет. Быть не может, что ты это сделаешь. – Но как и Пит, он широко раскрыл глаза в предвкушении. Они встали поближе друг к другу, и Скотт передал Джейку извивающуюся сумку.

Они сгрудились вокруг костра, Джейк поднес сумку к огню. Видимо, они поняли то же, что Сюзанна поняла с первого раза, когда Джейк рассказывал о произошедшем. Переборов первоначальный ужас, она осознала, что это был переломный момент. Для Скотта и остальных то, что Джейк сейчас сделает, решало, станет ли он по-настоящему членом их группы, пожизненным членом, или останется залетным гостем. Более того, это выявит их истинную силу. Насколько далеко они могут зайти вместе.

Джейк задержался у самого огня… но ненадолго. Пути назад уже не было. И на самом деле, когда он поднимал сумку, когда совал ее в самый огонь, он не чувствовал угрызений совести. Ему было немного жалко кошку, совсем чуть-чуть. Но это ведь только кошка. Рано или поздно она умрет, как и все остальные. Если уж на то пошло, он спасал ее от жалкого существования. И с другой стороны, ему было очень приятно от того, как остальные смотрели на него. С восхищением: искренним, словно он превзошел их самые смелые ожидания.

Он сосредоточился на дружеском одобрении. Он не смотрел, как горела сумка, убедился только, что бросил не слишком далеко. Но он ее слышал. В смысле, кошку. Более того, она орала почти по-человечески.



Он спрашивал не об этом. Адам хотел услышать план, а Сюзанна рассказала ту часть, которая была важна для нее. Костер, кошка, пальцы Джейка, сжимающие сумку, эта сцена часто всплывает перед глазами. Она так ярко встает в памяти, словно бы Сюзанна видела все сама. Иногда, особенно ночами, она готова поклясться, что действительно все видела. Единственное, что в кошмарах горит не кошка. В ее снах сгорает Джейк.

– Я знаю, что это не… то, что ты хотел узнать о плане. Но так все начиналось. Так им пришла в голову идея.

– Сжечь школу.

Сюзанна кивает, не может остановиться. Ощущение, будто она раскачивается.

– А потом… Я не знаю, что именно случилось потом. Это стало для них навязчивой идеей. Секретным планом. Когда бы они ни встречались, они говорили только об этом. Прорабатывали детали: когда, как, как не попасться. Они понимали, что здание должно быть пустым – как ради них самих, так и ради остальных. Но…

Сюзанна прерывается. Кажется, больше она ничего не может сказать.

– Секретный план, – повторяет Адам. – То есть ты ни о чем не догадывалась? Верно? Никто ни о чем не догадывался?

Он не ждет ответа, и Сюзанна не отвечает. Конечно, никто не знал. Откуда бы? Да и что бы они подумали, если бы обнаружили детали, которые обсуждали Джейк и остальные? Сказали бы, что это просто подростковая чепуха. Мальчишки всегда мальчишки, треплются, чтобы показаться важными. Сюзанна почти слышит, как сама так говорит. Отмахивается так же, как когда Джейка привлекли за драку. В худшем случае она бы попыталась поговорить с сыном, но тот соврал бы что-нибудь, ничего не объясняя. Это просто игра, мам. Мы же не всерьез. Неужели ты так обо мне думаешь? Ты правда думаешь, я такой идиот?

– Расскажи что-нибудь, Сюзанна. – Адам садится на ручку кресла и наклоняется вперед. – Хотела бы ты, чтобы все сработало так, как они планировали? План, огонь, вот это все. Хотела бы ты, чтобы все случилось по плану?

Сюзанна снова думает о горящем здании, о людях, выбегающих из ревущего пламени. Думает об их угольно-черных лицах с полосами слез.

Она моргает, поднимает глаза. Она всегда знала ответ, но удивлена, когда слышит его:

– Больше всего.






9


Рут делает то, что никогда и ни за что обычно не стала бы делать. Даже если бы ей заплатили. Вечер пятницы, все пациенты уже выскоблены, высверлены и отполированы, у нее нет никакого повода оставаться в мрачной комнатушке с бумагами. Обычно она проверяет счета и выписывает чеки по понедельникам. По пятницам надо отдыхать с девчонками в баре. Сингапур Слинг, пара шотов текилы, а потом в ближайший ресторан повертеться на танцполе и пообниматься на диванчике в углу.

Ха.

Мечты.

В юности так проходили почти все пятничные ночи. Если начистоту, еще и ночи четвергов и суббот. Теперь только приличный джин-тоник с Сюзанной и Алиной, а потом хмельная дорога домой. Иногда она уговаривала коллег остаться на третью, иногда на четвертую рюмку, но тогда Сюзанна начинала тревожиться, как же Рут сядет за руль, а это остужает веселье. Честно говоря, сейчас Рут больше всего хочется направиться прямиком домой, набрать ванну, налить полный бокал шабли и раствориться в почти обжигающей воде под серенады Элфи Боу из колонок.

Рок-н-ролл.

Боже, Рут. Когда ты успела превратиться в мать? (Около двадцати лет назад – таков печальный, безрадостный и точный ответ, потому что сейчас Рут старше, чем мама, когда умерла. Черт побери, Рут. Остужать веселье. Ты совсем потеряла чувство пятницы…)

Так или иначе, пойти в паб придется, она пообещала Алине. Только тогда она думала, что и Сюзанна пойдет.

Алина, боже.

Алина… она ничего. Хорошо делает свою работу и не пьянеет, что Рут по вкусу, но она не очень веселая. Вечно недовольная гримаса делает ее похожей на кошачий зад.

Проблема в том, что Алине одиноко. У нее здесь нет семьи, а друзья, о которых она рассказывает, на взгляд Рут, скорее, просто временные знакомые. Алина словно не видит разницы. Рут ее подруга, хотя Алина, как это ни иронично, относится к ней как к советчику. Сюзанна могла бы стать Алине подругой, но та не дорожила их дружбой, а только пилила, а потом жаловалась Рут, что «Сюзанна ее не любит». «Неудивительно, – говорила тогда Рут. – Ну не знаю, попробуй побыть с ней приветливее для разнообразия. Можно дружить с кем-то, даже если терпеть не можешь то, чем они занимаются».

Это еще одна проблема. Алина, которая в том числе работает секретарем и администратором лицензированного консультанта, как оказалось, не верит в психологические консультации.

Рут помнит, как она повторяла за Сюзанной, когда та однажды пыталась объяснить, в чем заключается работа консультанта:

– Ты слушаешь. Этих людей. Они говорят. А ты просто. Что? Молчишь?

С Рут Алина говорила полными предложениями. Сюзанне еще везет, если между неодобрительными паузами звучит больше двух слогов.

– Ну, в основном, – ответила тогда Сюзанна. – Хотя, конечно, это нечто гораздо большее.

Рут поняла, что этим «в основном» она потеряла Алину. С тех пор казалось, что Алина всякий раз из принципа ставит себе цель вывести Сюзанну из себя («Они говорят, и они же за это платят»), а ведь женщине ее возраста (Сколько ей? Двадцать восемь? Двадцать девять? Давно пора научиться вести себя, как взрослой) уже пора понимать, что с друзьями так не поступают. Да у Рут уйма друзей, кто ненавидит ее работу. Или так ей кажется, когда она видит состояние их зубов. И хотя Рут с радостью бы прочитала им лекцию о гигиене полости рта, она же сдерживается. А раз уж ей удается, любой справится. Она как-то сказала Алине, что если той действительно нужно выпустить пар – пусть заведет «Твиттер».

Конечно, она пошутила.

И конечно, Алина этого не поняла.

Поэтому – нет. Перспектива вечера наедине с Алиной не переполняет ее радостью. А тогда почему бы не покончить с этим? Прочь бумажную работу, заскочить ненадолго, а потом домой – и в ванну. Голая в компании Элфи Боу уже через…

Рут сверяет часы.

Половина седьмого. В четверть восьмого, если не застрянет в пробке. После сегодняшнего дня, прошедшей недели, она заслуживает никак не меньшего.

Но Сюзанна. Рут задержалась на работе ради Сюзанны, хотя и мечтала о порции джин-тоника.

Казалось, там все хорошо. Рут подслушала под дверью – пару секунд, просто чтобы убедиться, что сейчас можно их прервать, – она не заметила ничего необычного, по правде говоря, она почти ничего не услышала. И когда Сюзанна открыла дверь и они говорили, она вела себя абсолютно нормально. Немного на грани, но этого можно было ожидать. Рут ни разу еще не прерывала ее во время консультации, прежде всего потому, что знала – так делать нельзя. Конечно, Сюзанна недовольна. Рут точно знает, как она сама бы отреагировала, если бы кто-то вломился в ее кабинет, когда она с пациентом, и она уж точно не стала бы сдерживаться. Скажем так, она бы рвала и метала. А под рукой у дантиста немало острых предметов для метания.

Только вот она волнуется. В этом и дело. Частично потому, что они друзья, а друзья волнуются друг за друга. Но в основном из-за прошлого Сюзанны.



Рут всегда знала, что там что-то было. Это было очевидно с первой встречи, когда Сюзанна пришла смотреть кабинет. Она была неразговорчивая, нервная, все время оглядывалась по углам. Рут сначала хотела остаться в стороне, просто сдать кабинет в субаренду, но в итоге вышло так, что Рут полюбила ее. Сюзанна была достойной женщиной: доброй, забавной, искренней. В этом была ошибка, как потом оказалось. Она отчаянно хотела открыть этот кабинет консультирования. Идеальное место, провозгласила она, особенно радуясь, что не окажется в одиночном заточении в пустом здании. Еще один ключ, Рут уже тогда понимала, что это неспроста.

Сначала Рут думала, что Сюзанна в бегах от жестокого бывшего мужа. Мужа или парня, одно из двух. И у Рут бывали мужчины-дегенераты. Ее никто не бил, но насилие бывает не только физическое. Первый муж Рут, а всего их было три – это потом она поняла, что ей лучше одной, с Бетти и близнецами, как она называла своих попугайчиков, которых считает младшими братиками собаки, – ограничивал ее право распоряжаться заработанными деньгами. Боже правый, ее деньгами! Он настаивал, чтобы она переводила деньги на общий счет, чековая книжка и карточка от которого были только у него. Он выдавал ей содержание, как карманные деньги: так контролировать ее гораздо эффективнее, чем водить везде на поводке. Комичность ситуации не в том, что Рут позволила так собой помыкать, а что она позднее повторила ошибку. С Джоном, мужем номер два, и с Клиффом, третьим и последним. Теперь она свободна, и это благословение, но если Сюзанна испытывает что-то подобное, Рут пойдет на все, чтобы помочь ей. Да и какая женщина откажет?

Рут случайно узнала правду. Это было… года три назад. Боже, больше. Пять. К тому времени уже не возникало сомнений, что Сюзанна о своем прошлом говорить не собирается, Рут понимала, что та, видимо, стыдится своих секретов. Ничего нового, подумала Рут. Какая женщина не винит себя, если подверглась насилию? Но однажды Сюзанна говорила с Алиной в комнате ожидания, а Рут позвала своего следующего пациента, и Сюзанна отреагировала так, будто бы Рут звала ее.

Потом отшутилась, сказала, что ослышалась, и хотя Рут сразу поняла, что Сюзанна о чем-то умалчивает, не велика беда. Так значит, на самом деле она не Сюзанна. А как ее зовут? Логично, что она сменила имя, если прячется. А вскоре после этого Рут просматривала субботнее приложение к газете и зачиталась статьей о том, как женщин изображают в прессе, как их часто демонизируют, и там была она. Ее Сюзанна. Фотография не очень похожа на первый взгляд. Но детали, имя, что-то заставило Рут склониться ближе…

И тут ее осенило.

Сначала она была потрясена, конечно. Немного уязвлена. Зла, что лучшая подруга, которой Сюзанна к тому моменту уже успела стать, скрыла от нее такую основополагающую информацию – кто она на самом деле. Это все объясняло. Все. Манеру держаться, убеждения, поведение в каждой ситуации, какую Рут могла вспомнить. Она всегда знала, что у Сюзанны есть тайна. Но ей никогда не приходило в голову, что, если приоткрыть завесу, обнаружится такой мрак. И такая глубина. Рут подглядела не в каморку. Это подземелья.

Она ничего не сказала. Успокоила себя тем, что Сюзанна ничего ей не рассказывала (ее жизнь, ее выбор, разумно заключила Рут. Рут и сама не каждый постыдный эпизод поверяла другим), и решила вести себя так и дальше, словно бы ничего не подозревала. Хотя, как ни странно, знание правды заставило ее еще сильнее полюбить Сюзанну. Она не знала всех подробностей, не знала, какой версии произошедшего следует верить. Она могла лишь довериться инстинкту и отношениям, уже завязавшимся между нею и Сюзанной, и тут Сюзанна проявила себя сильнее и смелее, чем Рут ожидала. Ей было жаль подругу, но никогда она никем так не гордилась. Смотрите, что она делает! Смотрите, кем она стала!

Рут полагала, что совершенно права, заменив мужа парой попугайчиков.

Единственное, что изменилось – Рут стала испытывать чувство ответственности за подругу. Она присматривала за Сюзанной, не оставляла ее одну в здании без предупреждения и всегда презрительно поглядывала на мужчин среднего возраста, мимо которых они проходили по пути на обед или по дороге от машины. Узнав правду, осознав, от чего Сюзанна бежала, Рут возвела присмотр на новый уровень. Прежде всего Рут поняла, насколько Сюзанне страшно. Страшно и одиноко. Больше всего ей хотелось крепко обнять Сюзанну и заверить, что любит ее, несмотря ни на что. Но сделать так было бы предательством, она это чувствовала, как это ни странно. Оставалось то, что она делала – присматривать, по мнению Рут, это следующий лучший способ помочь.



Сейчас в кабинете она не понимает, отчего ей сделалось так неуютно. Отчасти это перспектива оставить Сюзанну наедине с незнакомцем. Молодым человеком возраста сына Сюзанны, когда тот умер. Сюзанна сказала Рут, что все в порядке, но что еще она могла сказать, когда клиент рядом и все слышит. А ее слова… как она выразилась? Сдвоили сеанс. Рут уверена, что обычно Сюзанна так не стала бы делать. Она сама ведь говорила Рут о распределении времени, о том, как важно придерживаться графика консультаций, если только Рут все не перепутала. Она действительно слушает, когда Сюзанна что-то рассказывает, но она уверена, что и Сюзанна слушает ее болтовню о зубах. Иногда она видит, как Сюзанна отвлекается. Рут не держит зла. Увлечения других, честно говоря, не всегда интересны.