Комната лжи

У женщины тот самый момент, когда впоследствии она придумает миллион умных ответов. Я почти слышу, как она будет рассказывать подругам о психе, который налетел на нее на площадке, а она такая – бам! – поставила его на место, хотя на самом деле просто стояла рыба рыбой.

Потом ей что-то приходит в голову.

– Отвали!

Тут мне следовало бы вмешаться.

– Да как ты смеешь?! – продолжает тетка. – Кто ты такой, крысолов, пришел за нашими детками? Болтаешься на детских площадках, присматриваешь мальчишек и крадешь? – Она изображает, будто хлопает ребенка по плечу, как Адам делал, пытаясь успокоить Тодда.

– Крысолов, – повторяет Адам. Его улыбка… Неприятно это говорить, но улыбка у него гаденькая. – Знаете, что, – усмехается он. – Странно, что вы вообще меня заметили. Что вы делали, пока ваш сын плакал? – Он показывает на телефон в руке у женщины. – Сидели в «Фейсбуке»? Листали «Твиттер»? Если бы мне нужен был ваш ребенок, я успел бы его увести раньше, чем вы заметили пропажу.

– Что здесь происходит?

Чей-то папаша. Понятия не имею, знаком ли он с матерью Тодда, но внезапно он встает с ней бок о бок.

– Какие-то проблемы?

– Да, проблемы, черт подери! – орет женщина. – Этот извращенец угрожает похитить моего сына!

Адам этого НЕ говорил! Даже близко не было. Но я молчу. Только думаю. Ожесточенно – но это не в счет.

– Что?

Папаша в ярости. Выглядит жалко. Как огромный жирный бегемот с канала «Планета Земля», который пытается защитить свою территорию от других бегемотов.

– Уходи, приятель. Давай проваливай. Если у тебя нет детей, тебе здесь нечего делать.

– Я вызову полицию, вот что, – влезает женщина, громко и визгливо. Я только теперь заметила, какая она визгливая. Голос как из «Элвина и бурундуков».

– Вперед. Вызывайте полицию, – говорит Адам женщине. Ему явно начинает все надоедать. – Постойте, я сам вызову. Расскажите им, какая из вас расчудесная мать, увидите, сколько законов вы нарушили, какое вы пустое место. – А потом он протягивает руку к телефону женщины. Между ними заборчик, но они стоят так близко, что он не мешает. Адам тянется к телефону, и в этом его ошибка.

Женщина вопит. Папаша делает шаг вперед и отталкивает Адама. Адам качнулся, чуть не падает, но быстро ловит равновесие и перегибается через ограду. Теперь он толкает папашу, одновременно его ударяет женщина, которая целилась в Адама, а папаша наверняка подумал, что это Адам его ударил, всеобщая свалка, и он бьет Адама. Сильно. Прямо в лицо.

Теперь я наконец вмешиваюсь.

Я ору:

– Стойте! Не надо! Оставьте его!

Адам согнулся. Он стоит на траве на коленях. Мне не видно его лицо, он закрывает его руками, но я вижу кровь, и я паникую, понимаете?

– Он ничего не сделал! – ору я папаше. – Он же ничего не сделал!

А папаша явно волнуется из-за того, что только что сделал, смотрит на Адама, на свою руку, на кровь на руке.

– Он ударил меня! Он первый меня ударил! – говорит он себе, и мне, и начинающей собираться вокруг толпе.

Я пытаюсь помочь Адаму. Только я могу помочь, остальные по другую сторону ограждения. Они уставились на нас, как на экспонат или что-то такое, как в зоопарке, но никто не помогает ни словом. Только спрашивают, что происходит, да в порядке ли он, и «Кто-нибудь видел, что случилось?». Папаша все твердит, как заевшая пластинка: «Он первый. Он первый меня ударил».

Адам встает. Он держится за нос, так что мне сложно оценить объем повреждений, но между пальцами сочится кровь, стекая по футболке, и я спрашиваю:

– Ты в порядке, Адам? Дай посмотреть. Что с тобой?

Адам отталкивает меня в сторону. Он уходит. Пошатывается. Идет на холм, прочь от площадки, от мамаш и папаш, которые стоят и смотрят ему вслед. Я иду за ним. Касаюсь его руки, спрашиваю, все ли в порядке, прошу дать взглянуть, дать помочь, пожалуйста, Адам, пожалуйста, и вдруг он резко оборачивается ко мне. У него зубы в крови. То есть дырки между зубами. Мне видно их, потому что он ворчит:

– Отвяжись от меня. – Он сплевывает. Так яростно, что я отстраняюсь.

Я не знаю, что делать. Просто стою и смотрю, как Адам уходит. Я хочу извиниться, но не знаю, за что. Хочу пойти за ним, но не хочу, чтобы он снова на меня кричал. Я начинаю плакать, а он убегает на холм. Это жалко, я знаю, но я не удержалась. Адам не оглядывается, даже не останавливается, чтобы собрать свои вещи. А я думаю только о том, что я натворила. Я даже не знаю, что я сделала! Я даже теперь не понимаю. И ворчание, кровь во рту… словно плач мальчика, крики женщины, удар мужчины в лицо – словно все это моя ошибка.

Словно Адам винил во всем меня.





17.00–18.00





10



Комната содрогается и замирает. Едва заметно, не сильнее дуновения ветерка, но Сюзанна и Адам мгновенно умолкают, оба понимают, что это означает. Рут ушла. Алина ушла. В здании больше никого нет.

Сюзанна знала, что этот момент наступит, она думала, что подготовилась. Так и было, но она все равно оказалась не готова. Ощущение, будто нырнула в океан, а вода намного холоднее, чем можно было ожидать. Одиночество – она одна – охватывает ее внезапно, каждую частичку. Она хватает ртом воздух, старается сдержать подступающую панику.

– Сюзанна? Ты очень бледная, Сюзанна. Все хорошо?

Сюзанна смотрит на окно. Она успеет до него добежать, прямо сейчас. Можно постучать по стеклу, разбить его стулом, крикнуть на улицу, чтобы Рут спасла ее. Адам не сможет ее остановить. И не станет. Сюзанне остается только бежать.

– Сюзанна? Ты куда, Сюзанна?

Она останавливается у своего стола. На нем фотография Эмили в рамке. Ее малышка улыбается миру так, словно ничто на свете не может ей навредить. Словно монстры не шарят по углам прямо за кадром.

Сюзанна прижимает фотографию к груди.

– Пожалуйста, – говорит она. – Не проще было бы, если ты просто расскажешь, кто ты на самом деле? Чего ты от меня хочешь? Не понимаю, зачем ты это скрываешь. Зачем ведешь эти игры.

Адам изображает удивление.

– Игры? Никто ни во что не играет, Сюзанна. Спроси Эмили, если не веришь мне. – Сюзанна морщится, крепче сжимает фотографию. – Я уже сказал, что ничего не скрываю, – продолжает Адам. – Разве не так? С самого начала. Это вопрос времени, только и всего. Твоего времени, помни. Времени Эмили.

Сюзанна не забыла. Уход Рут и Алины только обострил ощущение, что время ускользает. Но она все еще не понимает, что именно это значит: сколько времени у них было, сколько еще осталось, если осталось. И хотя Сюзанна больше всего хочет сконцентрироваться целиком и полностью на дочери, она знает, что если хочет выбраться из всего этого, ей надо заняться загадкой Адама.

Это заставило ее снова задуматься об Адаме. У Сюзанны зарождается теория. Половинка теории, если быть точнее, может, и того меньше. Она не хочет развивать ее, знает, что тогда все построение распадется на кусочки. А может быть, все сойдется, и Сюзанна не уверена, чего она боится больше.

– Ты правда не догадываешься? Не понимаешь, кто я? – говорит Адам.

Сюзанне это не нравится. Всезнайство Адама, и еще то, что он, похоже, насквозь видит ее мысли.

– Откуда бы? – отвечает Сюзанна. – Ты о себе ничего не рассказал. Утверждаешь, что не играешь в игры, но насколько я понимаю, ты только это и делаешь. Для тебя смысл всего в игре.

Адам строит невинное лицо, тем самым будто обвиняя Сюзанну в неискренности.

– Твое имя, например, – с нажимом произносит Сюзанна. – Я до сих пор не знаю твоего настоящего имени.

– Знаешь, – настаивает Адам. – Адам Герати. Адам Дональд Герати, если хочешь знать полное имя, хотя ты наверняка понимаешь, почему я умолчал о Дональде. В наши дни это не то имя, которым можно гордиться.

Сюзанна хочет перебить, но Адам поднимает руку.

– Знаю, знаю, – говорит он. – Наверное, тебе показалось, что это псевдоним, но это не так, клянусь. – Он отмечает сомнение на лице Сюзанны и достает кошелек. – Вот, смотри.

Кошелек толстый, судя по виду – набитый скидочными картами и чеками. Не то что кошелек Сюзанны, где только банковские карточки, водительские права и почти ничего больше. Раньше Сюзанна таскала с собой чуть ли не всю историю жизни. Теперь ее существование оголено до костей.

– Смотри, – настаивает Адам и показывает Сюзанне карточки. В левом нижнем углу банковская карта на имя мистера А. Герати, на библиотечной карте то же самое, водительские права Адама, временные, там четко указаны имя, адрес и дата рождения.

– Я еще не сдал экзамен, – поясняет Адам. – Был занят в последнее время. Понимаешь, то одно, то другое.

Сюзанна присматривается к правам. Адрес: квартира 2, дом 9, Клэфем Нью Роуд, индекс SW4 0HL. Адам говорил, что родился в Лондоне, и права, похоже, это подтверждают. По крайней мере, он там жил, прежде чем выследил Сюзанну здесь. Что касается даты рождения, на правах стоит 30.11.1999, а значит ему почти восемнадцать. Получается, он младше, чем показалось Сюзанне, но теперь, когда у нее появилось время задуматься, она понимает, что это точно тот возраст, который он называл сам. Он не называл цифр, но говорил, что его девушка на три года младше, а Эмили сейчас четырнадцать.

Что важнее, и это больнее всего ударяет Сюзанну, его дата рождения не вписывается в теорию Сюзанны. По крайней мере, лишает стройности, и от облегчения у нее перехватывает дух.

Сюзанна понимает, что это означает. Она вернулась к началу, разрабатывая версию, что Адам – поклонник, фанатик,

(о боже)

подражатель, а в таком случае это не на руку ни Сюзанне, ни Эмили. Есть вещи пострашнее, если только для Эмили не слишком поздно. Эмили, дорогая. Что он с тобой сделал? Больше всего Сюзанна боится за свою дочь, но она не может делать выводы лишь из нахлынувшего страха. А ты, Сюзанна? Что Адам уготовил тебе?

Еще кое-что поражает ее. Адам показал свое удостоверение. Сюзанна знает его имя, адрес, всё. Либо Адам не рассчитывает выбраться отсюда сам, либо, что хуже, ему плевать, чем все закончится. А это значит, что и Сюзанне с Эмили ничего хорошего не светит.

– Сюзанна?

Адам вздрагивает, наклоняется вперед. Встает и подходит к Сюзанне.

– Дыши, Сюзанна. Ты не дышишь.

Адам хватает фотографию Эмили, и мгновение Сюзанна хочет сопротивляться. Но Адам сильнее, и Сюзанна слышит шелест, с которым она проскальзывает по поверхности стола.

– Послушай, просто… просто сядь.

Адам пытается отвести Сюзанну к стулу за ее столом, но Сюзанна отталкивает его. Она уверена, если бы его пальцы коснулись ее кожи, ее бы вырвало, но она под защитой ткани кардигана, а горло все равно сжалось. Паника захлестнула ее. Полная лобовая атака. Впервые Сюзанна сдалась, как в первую годовщину смерти Джейка. Она тогда сидела за туалетным столиком, якобы приводя в порядок волосы, но на самом деле просто уставившись в зеркало, а сын вдруг появился у нее за спиной. И не только в зеркале. Сюзанна обернулась, и Джейк стоит там как наяву. Только он не стоит, Сюзанна видела просвет у него под ногами, и бельевую веревку петлей на шее, и поняла, что он висит.

А потом он исчез. Он потом еще появлялся, были еще панические атаки, но та – самая сильная.

Адам пристально смотрит на нее, уверенный, что она его провоцирует.

– Да что с тобой? Это не астма. Я знаю, ты не астматик. Если притворяешься, клянусь богом, я… – Адам заканчивает, качая головой. В голосе слышно смятение, но основная эмоция – гнев. – Боже мой, Сюзанна, садись. – На этот раз он почти силой тащит ее в кресло. – Возьми себя в руки. Засунь… не знаю. Голову между коленей, или еще что-нибудь.