Королева ничего

Во дворце под охраной гвардейцев нас остались ждать Виви, Ориана, Хизер, Оук, остальные члены Совета и многие придворные из Нижних и Верхних Дворов. Все они будут наблюдать за происходящим оттуда.

Я крепче сжимаю позолоченную уздечку.

– Не кисни, – увидев мое лицо, говорит Грима Мог и поправляет на голове свою заскорузлую от пропитавшей ее крови шапку. – Мы идем на смертный бой. Красота!

Мы едем среди деревьев, и я невольно думаю о том, что когда я мечтала стать рыцарем, то именно подобные картинки и рисовала в своем воображении – схватки с монстрами, сверкающие доспехи, верный меч на боку. Только ощущения ужаса в тех моих мечтах не было.

Спереди, из более густых зарослей раздается хриплый крик. Грима Мог подает сигнал, по которому армия Эльфхейма прекращает движение и развертывает свои ряды. И только я продолжаю ехать вперед, петляя среди мертвых засохших деревьев до тех пор, пока метрах в десяти перед собой не замечаю свернувшееся черными кольцами тело змея. Мой конь останавливается, а затем, храпя, начинает пятиться назад.

Держа в руках позолоченную уздечку, я спрыгиваю со спины коня на землю и подхожу ближе к чудовищному созданию, которое когда-то было Карданом.

С последней нашей встречи змей еще подрос и в длину сделался не меньше чем один из кораблей Мадока, в ширину тоже раздался, а голова у змея стала такой огромной, что, когда он открывает свою пасть, каждый его клык лишь немногим уступает по размеру тому мечу, который висит у меня за спиной.

Его вид ужасает.

Заставляю себя шагать по увядшей, почерневшей траве. Позади змея вижу развевающиеся на ветру знамена с гербом Мадока на них.

– Кардан, – шепотом зову я. У меня в руках блестит золотая уздечка.

Словно отвечая мне, змей изгибается назад, поднимает голову и начинает покачивать ею, словно примеряясь, куда меня лучше поразить.

– Это я, Джуд, – надтреснутым голосом произношу я. – Джуд. Ты же любишь меня, помнишь? И веришь мне.

Змей срывается с места и начинает быстро скользить по траве в мою сторону, сокращая расстояние между нами. Солдаты бросаются врассыпную. Лошади становятся на дыбы. Жабы, забыв про своих всадников, шлепают лапами, спеша скрыться в лесу. Келпи бегут к морю.

Я поднимаю уздечку, потому что у меня в руках нет больше ничего, чем можно защититься. Готовлюсь к броску, но метрах в трех от меня змей внезапно останавливается, сворачивается кольцами…

И смотрит на меня своими глазами с золотым ободком.

Я вся дрожу, мои ладони стали влажными от пота.

Я знаю, что мне нужно сделать, если я хочу победить моих врагов, но почему-то не хочу больше этого.

Стоя так близко от змея, я могу думать только о том, как уздечка впивается, врастает своими ремешками в кожу Кардана, и он навсегда, навсегда, навсегда теряет свою свободу. Когда-то он уже был под моим полным контролем. И каким же упоительным казалось ощущение безграничной власти, когда он поклялся повиноваться мне ровно один год и один день. Я вдруг почувствовала тогда, что мне подвластно все на свете и ничто не может причинить мне вреда.

Делаю еще один шаг навстречу змею. Затем другой. Вновь поражаюсь чудовищным размерам змея. Осторожно поднимаю раскрытую ладонь и прикасаюсь ею к черным чешуйкам. На ощупь они кажутся сухими и прохладными.

Ничего не могу прочитать в этих золотистых глазах, но представляю Кардана лежащим на полу в королевских покоях.

Думаю о его ускользающей улыбке.

Думаю о том, как ненавистна будет ему жизнь на привязи. И как нечестно, несправедливо обращаться с ним таким образом, да еще сметь называть это любовью.

«Ты уже знаешь, как разрушить заклятие».

– Я люблю тебя, – шепчу я. – И всегда буду тебя любить.

И я убираю золотую уздечку, затыкаю ее за пояс.

«Две дороги передо мной, и только одна ведет к победе».

Но я не хочу такой победы. Возможно, я никогда не буду жить без страха, возможно, власть ускользнет у меня из рук, возможно, боль от потери Кардана окажется сильнее, чем я смогу вынести.

И все же, если я люблю его, выбор у меня только один.

Я вытаскиваю из-за спины одолженный меч. Это Хартсворн, который способен разрубить что угодно. Этот клинок я попросила у Северина и взяла его с собой на эту битву, потому что, как бы я ни пыталась это отрицать, подспудно мне было уже известно, какой выбор я сделаю.

Золотистые глаза змея спокойны, а вот со стороны собравшегося народа доносятся удивленные возгласы. Слышу рычание Мадока.

Да, такой конец сегодня не предполагался.

Пытаюсь закрыть глаза, но не могу. Тогда я поднимаю Хартсворн, взмахиваю им, и одним плавным движением опускаю клинок по широкой дуге на голову змея.

Сверкнув в воздухе, меч легко рассекает чешуйки, плоть и кости. Голова змея скатывается к моим ногам, его золотистые глаза гаснут и подергиваются пленкой.

Повсюду кровь. Обезглавленное тело змея бьется в конвульсиях, затем обмякает. Дрожащими руками возвращаю Хартсворн в его ножны. Меня бьет крупная дрожь, такая сильная, что я валюсь на колени прямо в почерневшую траву, на кровавый ковер.

Слышу, как лорд Джарел что-то кричит мне, но не разбираю слов.

Возможно, я сама кричу сейчас.

Народ бежит ко мне. Слышу клацанье стали и свист летящих по воздуху стрел, но мне кажется, что все это происходит где-то далеко-далеко от меня.

А в ушах у меня громом отдается проклятие, сказанное мне Валерианом перед тем, как ему умереть.


«Пусть твои руки всегда будут запятнаны кровью. Пусть смерть будет единственным твоим спутником».

– Ты должна была сделать то, о чем мы с тобой договаривались, – злобно выкрикивает лорд Джарел, сидя в седле и замахиваясь в мою сторону копьем. – Твое правление будет коротким, смертная королева.

На его пути вырастает Грима Мог верхом на своем олене. Ее клинок уже обнажен.

– Вначале я собираюсь убить тебя, – говорит она ему. – А затем съесть.

Две черные стрелы вылетают из-за деревьев и вонзаются в горло лорда Джарела. Он валится с лошади под несущиеся со стороны Двора Зубов испуганные крики. Успеваю заметить мелькнувшие сквозь листву белые волосы Бомбы.

Грима Мог разворачивается и вступает в поединок сразу с тремя рыцарями из Двора Зубов. Ловлю себя на мысли о том, что она, возможно, когда-то командовала ими и знает их, но это для нее ничего не меняет.

Криков вокруг меня становится все больше, а звуки боя постепенно утихают.

Со стороны моря я слышу призывное пение рога.

Возле черных камней вскипает, пенится вода. Из морских глубин поднимаются мерфолки и селки, их чешуя блестит, отражая солнечный свет. Вместе с ними верхом на спине акулы поднимается Никасия.

– Подводное королевство уважает договор с сушей и с Верховной королевой, – кричит она, и ее голос далеко разносится над берегом. – Опустите свое оружие.

Спустя мгновение армии Подводного мира накатывают на берег.

Передо мной встает Мадок. Его щека и лоб испачканы запекшейся кровью, лицо выражает какую-то дикую, жуткую радость. Красные шапки рождены для этого – кровопролития, жестокости и убийства. Думаю, что он даже сейчас может – хотя бы отчасти – разделить эту радость со мной.

– Вставай.

Большую часть своей жизни я провела, подчиняясь его приказам. Встаю на ноги и тянусь рукой к золотой уздечке, той самой, к которой привязаны волосы Мадока, к той, которой я могла – и еще могу – связать его.

– Я не собираюсь побеждать тебя, – словно издалека слышу я собственный голос. – И хотя мне не доставило бы большого удовольствия видеть, как впиваются в твою кожу ремешки уздечки, но и оплакивать тебя я не стала бы.

– Хватит, – говорит он. – Ты уже победила. Смотри.

Он берет меня за плечи и разворачивает так, чтобы я посмотрела туда, где лежит огромное тело змея. Я вздрагиваю от страха и пытаюсь вырваться из хватки Мадока. И тут замечаю, что бой остановился, а народ уставился на змеиное тело, которое начинает светиться.

А затем из этого сияния выходит Кардан – обнаженный, покрытый кровью…

…Живой.

«Только из пролитой им крови может восстать великий правитель».

Весь народ, до одного, опускаются на колени. И Грима Мог тоже. И лорд Ройбен. Даже те, кто секундой ранее жаждал убивать, замерли, потрясенные. Никасия с моря смотрит на то, как весь Эльфхейм низко кланяется Верховному королю, восставшему и возродившемуся.

– Я склоняю голову перед тобой, – еле слышно говорит мне Мадок. – И только перед тобой.

Кардан делает шаг вперед, и у него из-под ног по земле разбегаются тонкие трещинки. Затем он громогласно, так, что его слова слышны каждому, кто находится здесь, произносит:

– Заклятие снято. Король вернулся.

Сейчас он не менее грозен, чем любой змей.

Но мне на это плевать. Я бегу, я мчусь в его объятия.





Глава 27




Пальцы Кардана впиваются мне в спину. Он дрожит, только вот не понимаю отчего: от того, что магия заклятия его отпустила или от страха. Но держится он за меня так, словно я для него единственная прочная опора на целом свете.

Приближаются солдаты, и он резко отрывается от меня. Стискивает свою челюсть. Отмахивается от рыцаря, который предлагает ему свой плащ, хотя ничего, кроме крови, на Кардане нет.

– Я уже несколько дней не носил никакой одежды, – протяжно произносит Верховный король, и если промелькнула при этом какая-то неуверенность в его взгляде, заметить ее вряд ли кому удается, поскольку все смотрят на него с благоговением. – И не понимаю, почему должен сейчас вновь начать ее носить.

– Из благопристойности, быть может? Из скромности? – пытаюсь подыграть ему я, удивляясь тому, что он может шутить по поводу заклятия. И вообще шутить в такую минуту.

Кардан беззаботно, широко улыбается мне. Это одна из тех улыбок, за которыми можно спрятаться.

– Каждая часть меня восхитительна, – хмыкает он.

Когда я смотрю на него, у меня все сжимается в груди. Хотя Кардан стоит передо мной, боль от его потери все еще жива во мне, и она ничуть не утихла.