Коронованная звездами

С трудом пробираемся по рынку, который занимает кольцо почти полностью. Вокруг столько всего, я и не подозревала, что подобное существует! Вот торговец продает жеребят – стригунков, как мне сначала показалось. Но, приблизившись, я в изумлении открываю рот. Во лбах у жеребят тонкие, в легком пушку, рога. Нескладные жеребята отчаянно наскакивают на железную изгородь, но их копытца опутаны дополнительными цепями.

– Это же?..

Мельком взглянув, Питер подтверждает:

– Да, это саблероги. Какой позор.

– Что с ними?

– Их продадут, поднатаскают для боев и отправят на арену. Пока выигрывают, будут выступать.

Нет нужды спрашивать, какая судьба ожидает проигравших.

На деревянном прилавке – на таких обычно продают рыбу – я обнаружила кошку с большими перепончатыми крыльями летучей мыши. Крылья сложены у нее за спиной. В нескольких шагах сидит едва одетая танцовщица со змеей, и глаза у девушки точь-в-точь как у рептилии. Змеиный взгляд танцовщицы завораживает. Она долго и пристально смотрит на Питера. Затем приоткрывает рот, демонстрируя длинный раздвоенный язык.

– Только в базарный день в Рубии разрешены любые выступления и состязания, – объясняет Питер с невозмутимым равнодушием, так что невозможно сказать, что он вообще думает об экзотичной танцовщице. – Сегодня вечером будь особенно внимательна. Игры в самом разгаре, а они редко обходятся без трупов и раненых. Лучше найди гостиницу и не выходи из нее после наступления темноты.

– Но у меня нет денег…

– В твоей сумке лежит кожаный мешочек с парой-тройкой монет. Маловато, конечно, но на первые дни хватит.

– Я даже не знаю, как тебя благода…

– Не стоит. – Сегодня Питер не настроен на диалог. – Мы квиты. Ну, пойдем дальше.

О чем это он? Впрочем, не важно. В последний раз полюбовавшись танцовщицей со змеей, я тороплюсь за Питером. Пробегаю мимо гигантского черного волка, который по команде делает разные трюки, шипя на хозяина, будто какой-то тигр. Мимо тощих детей, подбрасывающих друг друга в воздух и ловящих обратно.

И тут мы видим сборище людей – они молча ожидают другую забаву. Не знаю какую, потому что передо мной лишь спины, плечи и вытянутые шеи. Но в промежутке между двумя зеваками я разглядела каменный помост, на нем рабочие возводили деревянное сооружение, смутно напоминающее виселицу. Успеваю заметить фигуру, накрытую темной тяжелой тканью, но в следующий миг ее опять заслоняют спины горожан. Во рту пересыхает. Они ведь никого не повесят, да?

Наблюдать, как кого-то казнят, – нет уж, увольте. Благодарю покорно. Однако ноги сделались ватными. Подобное ощущение бывает во сне, когда пытаешься бежать, но не можешь сдвинуться с места.

– Что там такое? – непослушными губами шепчу я. Вместо Питера мне отвечает стоящая рядом женщина. Лицо у нее прямо сияет.

– Новая статуя королевы!

– Сегодня годовщина свадьбы Ее Величества, неужто ты забыла! – добавляет другая горожанка, наверное, подруга первой.

Та вздыхает.

– Страсть как хочется посмотреть, какая она!

– Ну вот сейчас и посмотришь, – дружелюбно ободряю я. Какое облегчение, что никого не казнят!

Горожанки смеются.

– Глупышка, покрывало снимут только вечером!

– И ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не пойдет на открытие, будет жуткая давка! Но если повезет, сейчас мы увидим туфельки королевы! – подмигивает она мне. – Бывает, когда статую ставят на пьедестал, покрывало колышется.

Они расступаются, открывая мне обзор. То, что я приняла за виселицу, оказалось подъемным механизмом. А рабочие просто крепили веревки к завешенной статуе.

– Боже мой! Знаешь, а я-то думала… – начинаю я, со сдавленным смешком оборачиваясь к Питеру.

Но Питера позади меня нет.

Испугавшись, приподнимаюсь на цыпочки и даже подпрыгиваю, чтобы оглядеться. Питер рослый, метр восемьдесят или около того, он не мог в один миг затеряться среди людей! Высоких здесь мало! Когда же я видела его в последний раз?! Разве он не заметил, что я остановилась? Краем глаза вижу, что статую поднимают в воздух и подносят к пьедесталу.

Женщины восторженно визжат, мужчины перешептываются. Не сразу осознаю, что горожанки окликнули меня:

– Погляди, вот ее туфельки! Белые! Из белого мрамора!

И тут лица зевак искажает ужас, не знаю почему, да и не до того мне сейчас. Сердце бешено бьется. Питер не мог просто уйти – уйти, даже не попрощавшись! По-хорошему, надо бежать, поискать его в толпе! Но вдруг он тоже ищет меня, и так мы разминемся… Вдох-выдох. Вспоминаю, что наказывала мама Вики и мне, когда мы были маленькими: «Если потеряетесь, стойте на месте. Так я вас найду». Думать о маме в сложившейся ситуации тяжело. Я невольно всхлипываю, и горожанки с беспокойством оборачиваются ко мне. Но вдруг налетает сильный порыв ветра, кто-то кричит – и все, широко распахнув глаза, смотрят на статую. Ветер раздувает покрывало…

Балки издают угрожающий хруст, рабочие кричат что-то друг другу, множество рук подхватывают изваяние, удерживая его в правильном положении!

– Режь веревку! – перекрикивая гомон, командует кто-то низким зычным голосом. В голосе сквозит страх, и я прекрасно понимаю, чего тот человек боится. Вихрь вот-вот сломает подъемный механизм, и он рухнет прямо на толпу. А в худшем случае с ним же упадет статуя, и тогда первые ряды окажутся погребены под каменным изваянием! Я попятилась, не отрывая глаз от помоста. К счастью, рабочие послушались человека с низким голосом. Одни перерезают веревку, связывающую статую с подъемным механизмом, другие укрепляют деревянные леса дополнительными канатами и тянут в противоположную от толпы сторону.

Неожиданно налетает еще один шквал ветра, он срывает с горожан шляпы, треплет мои волосы, закрывая ими лицо, и сдергивает со статуи тяжеленное покрывало с такой легкостью, словно это пушинка!

Внезапно на площади воцарилась зловещая тишина. Люди замерли, словно сами обратились в камень. А затем одновременно рухнули на колени. Женщины, мужчины, даже рабочие и совсем маленькие дети.

– Как я и говорила – белые, – прошелестела одна из горожанок.

И только я осталась стоять. Прямо передо мной на постаменте возвышается двухметровая статуя из белоснежного искрящегося мрамора – мужчина и женщина. Мужчина склонил голову, а его ноги слегка согнуты, как будто он вот-вот опустится на колени.


– Белые! – тихо всхлипывает вторая горожанка. – О, добрая Матерь, доброе Утро, не так быстро, умоляю, не так быстро!

Мраморная женщина серьезно и величественно смотрит поверх моей головы куда-то вдаль. Суровый взгляд никак не вяжется с мягким изгибом пухлых губ – у меня голова идет кругом. Корона выполнена столь искусно, что кажется, будто в мраморе искрятся драгоценные камни.

Я знаю эту королеву. Даже если бы мы не виделись лет двадцать, я все равно узнала бы ее.

Это моя сестра.





Глава 14




Бывают ничтожные мгновения, которые по ощущениям длятся целую вечность. Я стою перед статуей своей сестры, не в силах стряхнуть оцепенение. Только губы шевелятся, шепча ее имя. Ее имя, снова и снова.

Вокруг меня поднимается суматоха. Как сквозь мутное стекло вижу, что люди встали с колен и теперь мечутся из стороны в сторону, оживленно что-то обсуждая. Дети ревут, несколько человек быстро уходят. Рабочие опять набрасывают на статую покрывало. И лишь когда лицо сестры скрылось под темной тканью, я наконец пришла в себя.

Сомнения когтями впиваются в душу. Это правда статуя Вики? Она… нет, невозможно! Но ведь я здесь, а этого тоже не может быть. И мое чувство не лжет. Я бы никогда не спутала родную сестру с похожей на нее незнакомкой!

Кто-то меня толкнул, грубо, я едва не падаю, но успеваю уцепиться за руку прохожего:

– Подождите минутку!

Он совсем юный, почти мальчишка. Рубашка жутко грязная, а голову он не мыл минимум месяц. Мальчишка прячет руки за спину, засунув их глубоко в карманы, словно боится подцепить от меня какую-нибудь заразу. И таращится, словно дикий кот, которого загнали в угол, готовый в любой миг вцепиться в лицо.

– Помогите, пожалуйста! Эта женщина… – Беспомощно машу рукой на статую.

– К-королева? – с запинкой уточняет он. Видать, я его до чертиков испугала.

– Да-да, в точку, королева! – Я прочистила горло. – Как… как ее зовут?

Мальчишка издает лающий смешок, похожий на кашель.

– Она наша Королева. Ее Величество, как же еще?

– И она всегда была… Королевой?

Мальчишка задумался, пожал плечами и опять задумался.

– Ну, она вышла замуж, – наконец сообщает он. – Три года назад. Но она наша Королева, – загибает пальцы, – уже семь лет. А почему ты спрашиваешь?

Мальчишка в замешательстве трясет головой, а меня бросает то в жар, то в холод.

– Откуда ты такая взялась, раз не знаешь свою Королеву?

И тут, вспомнив предупреждение Питера, я опускаю руку.

– Прости. Я просто запуталась. Слишком много… много…

– Выпила слишком много эля?

– Выпила слишком много эля. Да, в точку.

Он опять качает головой. Скепсис, смешанный со снисходительностью.

– Шла бы ты лучше домой.

Я киваю.

– Да, так и сделаю. Спасибо.

Мальчишка сваливает. А меня трясет, аж зубы стучат. Семь лет. Мысль, что Вики здесь, пугает сильнее, чем все обитатели Жадного леса, вместе взятые.

Суматоха привлекла внимание нескольких королевских всадников. Сидят верхом на лошадях, как на троне, возвышаясь над людьми, безликие и отстраненные в своих масках. И один из всадников меня особенно нервирует. Под ним гарцует большой белый конь, морда его скрыта броней, которую украшает заостренный рог. Такое чувство, что этот всадник за мной следит. Я не вижу его глаз, но ощущаю взгляд. Лучше поскорее убраться отсюда. Мне надо к Вики.

Сначала попытаюсь найти Питера, вдруг у него есть идеи. Мы собирались в храм, может, он там ждет меня?

Спросив дорогу у прохожих, я скоро добралась до храма. Ох, даже предыдущее святилище с зеркальной мозаикой на фасаде произвело на меня глубочайшее впечатление, а от этого просто дух захватило! Высоченные стены выложены камнем бледно-розового и пурпурного цветов.

Перед входом выстроилась небольшая очередь, только Питера нигде не видно. Сомневаюсь, что он внутри, хотя кто его знает! Он же советовал расспросить людей в храме. Встаю в очередь, жду, прислушиваясь к разговорам паломников. Двое мужчин толкуют о своей работе на водопроводной станции. Какая-то женщина отчитывает сынишку за грязь под ногтями. Несколько девочек лет двенадцати-тринадцати перемывают кости учителю. Очередь продвигается быстро, и выясняется, что надо пройти контроль. А еще за вход в храм паломники обязаны заплатить. Один посетитель этим очень недоволен, а какая-то старушка раздраженно дребезжит, мол, в базарные дни всегда так, не нравится – возвращайся утром. Вход стоит шесть грошей, и я размышляю: оно мне точно надо? Даже не знаю, сколько у меня денег, поэтому лезу в сумку. Под ложечкой неприятно засосало: один из кожаных ремешков, державших сумку закрытой, распущен. Опустившись на корточки, стала рыться внутри, и тут меня прошиб холодный пот: кошелька-то нет!