Кровь на Дону

Крымчаки заорали, выхватили сабли. Однако русские ратники были сильнее и опытнее татар. Сшибка закончилась быстро. На крик выбежал еще один крымчак из дома, увидел ратников, нырнул обратно.

— Дрозд, за бочку! — отдал команду Гордей. — Посреди причала стояла заполненная черной и горючей жидкостью большая бочка. — Приготовь лук. Кто появится, бей!

— Понял!

— Остальные по одному на суда, наперед на галеры, поджигать их!

Ратники по сходням запрыгнули на суда, и вскоре те один за другим взялись огнем.

Объявилось около десятка крымчаков, Дрозд пустил три стрелы, которые достигли цели. Потеряв треть отряда, татары спрятались за ближними домами.

— Дрозд, зажженные стрелы пускай в ближние хаты! — крикнул с горящей галеры Бессонов.

— Слухаю, Гордей! — крикнул в ответ лучник.

Загорелись крыши трех хат. Из них выскочили крымчаки, но двинулись не к причалу с горящими судами, а ближе к центру, где попали под полусотни и дружину Савельева.

Солнце едва оторвалось от городьбы, как дружина и казаки, развернув коней, пуская горящие стрелы в хаты, поскакали от мечети обратно по тем же улицам в поле. Выскочили из разрушенного, ревущего различными голосами Карандара и погнали коней на юго-восток. К Савельеву подлетел Горбун:

— Князь, в Галурмак зайдем?

— Ну как же мы обойдемся без твоей Лидухи? Но вся рать не пойдет, заскочи один, забери бабу и с ней догоняй.

— Понял.

Сотня и дружина быстро достигли Галурмака. Горбун отправился за Лидухой, и вскоре они оба вышли из дома и вскочили на коней. Лидуха управляла конем не хуже любого казака.

Возчики что есть силы хлестали лошадей. Те тормозили сотню и дружину, но татары не организовали преследование, посему можно было и не гнать. Дошли до Карачука, забрали там казачий обоз и двинулись далее.

А в Карандаре возникла смута. Крымчаки, турки, не понимавшие, что произошло, но видевшие, как горят галеры, как на улицах тут и там валяются трупы соотечественников, бросились в ближние дома. Сотники метались меж ними, пытаясь организовать свое войско. Им это удалось, но поздно, дружина Савельева и сотня Малюги отошли от Карандара уже на десять верст. Да еще от Карандара до Карачука столько же, даже больше. Тогда они кинулись тушить пожары. В том принимали участие и рабочие, и надсмотрщики за рабами. Кое-как пожар в селении удалось потушить, но ближе к полудню. Суда же и причал сгорели. Грязные, пропахшие дымом сотники Гамир и Доган, наказав своим помощникам считать потери и сносить раненых к дому лекаря, медленно кружили вокруг мечети, которую, как ни странно, чужаки не тронули. Они, что ли, тоже были мусульманами? Или не стали осквернять храм, кому бы он ни принадлежал? Гадать бессмысленно, главное, по Карандару был нанесен сильный удар, ущерб от которого только подсчитывался, и он грозился вырасти до огромных размеров.

К сотникам подскакал крымчак, обратился к старшему в Карандаре, Амину Гамиру:

— Господин, мурза прибыл в селение.

— Где он?

— Возле причала.

— Шайтан, только его там не хватало!

Подъехали десятники, сообщили, что на улицах и во дворах найдено шестьдесят семь трупов, наверняка остались тела и в сгоревших домах.

Гамир сплюнул на землю, взглянул на Догана:

— Едем, Бурхан, на причал, будет нам сейчас разнос от мурзы.

— Какой разнос, Амин? — равнодушно зевнул тот. — Да, мы потеряли почти сотню, но у нас есть другая, есть команды судов. Отряд же Вахира да нукеры не больше наших сил. Что без нас может мурза? Только прекратить работы и побитым псом ехать к хану. А Девлет-Гирей не простит ему срыва строительства канала.

— Девлет особо и не желал этого.

— Да, но он должен подыгрывать султану, даже из-за этого пошлет мурзу на казнь. Говорят, у него младшая жена красавица, и Девлет не прочь взять ее в свой гарем.

— Такую красавицу каждый пожелал бы. Но не будем болтать, едем к мурзе, послушаем, что скажет.





Глава шестая




Сотники подъехали к месту, ранее представляющему собой причал. Теперь и дощатые помосты, и суда, и ближние дома представляли собой одно сплошное пожарище. Из реки торчали обгоревшие остатки мачт судов, где-то остова.

Мурза находился в северной части у уцелевших хат.

Сотники поприветствовали его.

Тот указал плеткой на пожарище:

— Что это?


Гамир и Доган переглянулись. Мурза спрашивал об очевидном, но следовало отвечать.

— Это пожарище, мурза, — проговорил Гамир.

— И кто мог уничтожить причал и суда? Кстати, сколько судов сгорело?

— Двенадцать галер, шесть вспомогательных судов, четыре баржи затонули.

— И ты спокойно говоришь об этом, сотник? — разгневанно воскликнул мурза.

— Я должен кричать? Биться от отчаяния головой о землю? Покончить собой?

— Как могло произойти то, что Карандар разорен? — усмирил свою ярость Шалар.

— Ну, я бы не сказал, что разорено все селение. Южная часть, да, там сгорело немало хат. Но, мурза, на селение напала хорошо подготовленная рать. Откуда она появилась, кому подчинена, из кого состоит, неведомо. Но это не казаки.

— Тогда кто?

— На этот вопрос у меня ответа нет. Очевидно одно, нападение тщательно готовилось. Кто мог готовить его? Тот, кто знал о планах Константинополя и Бахчисарая прорыть канал по переволоке. А знал об этом русский воевода князь Серебряный, что отвечает перед русским царем за оборону Астрахани. Затея с каналом, скажу прямо, авантюра. Никто не сможет даже за несколько лет прорыть канал в семьдесят верст, дабы по нему могли ходить боевые суда. Однако русские решили подстраховаться. И удар, я уверен в этом, был нанесен русской ратью, что пришла сюда, возможно, от Астрахани. Наши воины, что сражались с врагом утром, говорят, что бились против русских.

— Хотя еще неведомо, откуда точно подошла рать к переволоке, — добавил Доган. — Могла и от Новгорода-Северского, от Чугуева, да и от самой Москвы.

— Много ли нападавших порубили ваши славные воины, сотники? — сощурив глаза, спросил мурза.

— Трупов противника в Карандаре не нашли, но это не значит, что их нет. Тела погибших и раненых могли вывезти, — ответил Гамир.

— А сколько людей потеряли вы?

Это был самый неприятный вопрос. Но на него надо было отвечать.

— Пока, по тем данным, что я имею, только убитыми у нас шестьдесят семь воинов, — вздохнул Гамир. — Могут быть погибшие и в сгоревших домах, и на судах. Уточним все позже.

— Позже не до того будет! — вскричал мурза. — Немедленно собрать сотни, не привлекая отряд Вахира, искать в поле следы сакмы коней неизвестных, догнать их, уничтожить! Воеводу доставить ко мне!

— Сегодня работы вести не будем? — уточнил Доган.

— Я сказал, что следует делать, зачем задавать глупые вопросы? Вам надо найти и покарать врага. Это понятно?

— Понятно, господин мурза, — скривился Гамир и, повернувшись, крикнул помощнику: — Всем ратникам обеих сотен, что остались живы, построение у мечети, при оружии, с доспехами, конными!

Помощник кинулся доводить наказ до десятников.

— Надо бы до конца разобраться с потерями, — заметил Гамир, обращаясь к мурзе.

— Разберетесь по ходу. Я определю задание воинам на поиск неизвестной рати, так умело нанесшей нам существенный урон. А здесь рабочие начнут восстановление селения, особенно причал. Освобождение реки от сгоревших и затопленных судов. Скажу вам по секрету, сотники, на днях ожидается подход сюда множества судов с тяжелыми пушками, порохом, зарядами, запасами провизии.

— Но для чего? Причалов-то больших нет? Да и зачем тут пушки? — удивился Гамир.

— Узнаешь. Это распоряжение Касима-паши. Он сам прибудет на переволоку, с ним капудан-паша — командующий османским флотом и ближайший к Касиму вельможа, ныне наместник Азова, Юнис-бей. К их прибытию последствия нападения должны быть убраны, а неверные, что совершили его, пойманы и наказаны. Стройте сотни, я подъеду.

Когда мурза в сопровождении немногочисленной свиты уехал, Доган проговорил:

— Похоже, Амин, нас ждут тяжелые времена.

— Что теперь об этом говорить, Бурхан? Даже несмотря на то, что сотни наши не отвечали напрямую за оборону Карандара, а лишь надзиратели за невольниками, мурза обвинит нас. Ведь мы находились в селении в момент атаки и не организовали отпор. Хорошо, что еще так сталось, русские, а то, что напали именно русские, у меня сомнений нет, могли уничтожить и Карандар, и Самак. Но это не входило в их планы, потому у нас еще остались люди.

— Тогда чего добивались русские? Их воевода, частью разоряя только Карандар, не мог не ведать, что селение и причал будут быстро восстановлены.

— Этого не знаю.

— Что-то подсказывает мне, Амин, главные неприятности еще впереди, и будут они исходить не от гнева Касима-паши, а от тех самых русских, что ударили по нам.

— Считаешь, они еще вернутся?

— Могут вернуться. Это как определит их князь Серебряный. А могут и предпринять что-то серьезнее, но не будем об этом. Следует исполнять наказ мурзы.

Вскоре на площади возле мечети стояла одна сотня, собранная из двух. Это то, что осталось от отрядов Гамира и Догана.

Объявился мурза. Он обещал определить задание, а повторил то, что уже сказал сотникам. Единственное решение, которое он принял, это объединение остатков двух сотен в одну и выделение отряда охраны Карандара, которому поручил смотреть за восстановлением селения. Шалар даже не указал, на какое удаление может отойти сотня Гамира и его нынешнего помощника Догана, не назначил время поисков. Только повторил, что сотня должна найти и покарать врага либо обеспечить безопасность переволоки от дальнейших нападения, вынудив противника уйти в степь.

Выход сотни был назначен на утро следующего дня. Между собой сотники, сориентировавшись по карте, решили идти к брошенным селениям Галурмак и Карачук, а также к дубовой роще между ними, очень удобное место для сбора русской рати. Непонятно, почему ранее им не было уделено должного внимания.

С утра сотня Гамира, выслав вперед головной дозор из десятка крымчаков, пошла к селению Галурмак.

А вечером накануне дружина Савельева и сотня казаков Малюги зашла на территорию брошенного хутора Алгар на берегу речушки Толык, что в переводе с татарского означало Мутная. Почему мутная, когда вода в речушке была прозрачно чистой, оставалось только гадать. Хутор состоял из пяти дворов. Хаты и дворы уцелевшие. Видимо, семьи, скорее всего, казаков, только пришедших на эти земли, ушли сами под угрозой разорения татарами или же место оказалось неподходящим. Как бы то ни было, хутор, плотно заросший сорняком, остался цел, но жителей в нем не было. И князь Серебряный, определяя его местом стоянки дружины и сотни, хорошо знал об этом. Впрочем, в поле между Волгой и Доном было много таких брошенных селений. Люди уходили туда, где было спокойней, к станицам донских и кубанских казаков, к запорожцам, кто-то ближе, к русским крепостям.