Квантовый волшебник

– Значит, сколько пальцев тебе оторвет, прежде чем ты все правильно сделаешь. Было бы намного проще, если бы мы распределили это на всех. Вместе любая работа легче, – радостно заявила Мари.

Кассандра сдержала дрожь.

– Когда сделанные Мари заряды взорвутся, – сказал Бел, – это нарушит работу второстепенных систем и сосредоточит основную часть внимания Кукол под поверхностью, для поисков, преследования и ремонта.

– Меня все этот вирус смущает, – сказал Стиллс. – В современных системах компьютерные вирусы долго не живут.

Бел поднял со стола браслет вместе с голографической проекцией головы Святого Матфея.

– Созданный Святым Матфеем вирус без проблем пройдет сквозь любую систему защиты из тех, что используют Куклы.

– Может, да, может, нет, – не унимался Стиллс. – А как проберется внутрь недомерок? Он же изгнан, поскольку недостаточно свихнулся, так?

Гейтс-15 поджал губы, но не ответил Стиллсу.

– Доктор дель Касаль проведет с профессором Гейтсом-15 биоинженерные операции, в результате которых его ДНК будет совпадать с регистрационными данными Куклы из Крестона, который часто летает в Трухильо. Святой Матфей уже подменил эти записи.

– Любой Кукла может войти в Запретный Город? – спросила Мари.

– Как лидер Федерации Теократий Кукол, Свободный Город обязан позволять всем Куклам паломничество в Запретный Город. Мы не можем в точности проконтролировать, когда Гейтс-15 получит право попасть туда, если не дадим к этому достаточный повод. Такой, который возникнет, если Кукла приведет с собой плененного Нумена.

Мари уронила сигару.

– И где вы его нашли? И что за Нумен окажется достаточно безумен, чтобы перестать прятаться, открыть себя и самому прийти в Запретный Город?

Спустя мгновения Уильям вяло поднял руку. Казалось, ему было дурно. Кассандре тоже стало дурно.

– Вы Нумен? – медленно проговорила Мари.

– Он не Нумен, – с отвращением сказал Гейтс-15.

– Откуда тебе знать? Ты же испорченный, – сказала Мари.

– Профессор Гейтс-15 иммунен к религиозным эффектам Нуменов. И это делает его очень опасной Куклой, – сказал Бел. – Именно поэтому они его изгнали. И именно поэтому он так полезен для данного дела.

– Но если Уильям не Нумен, в твоем плане дыра, – сказала Мари. – Может, мне следовало взять планирование на себя?

– Доктор дель Касаль изменит Уильяма таким образом, что его тело будет создавать ложный фон феромонов. Куклы будут думать, что он Нумен, по крайней мере некоторое время, – сказал Бел.

– Но это еще хуже! – сказала Мари. – Если Куклы будут думать, что он – Нумен, они и обращаться с ним станут соответственно!

– Я бы хорошо заплатил, чтобы на эту хрень посмотреть, – сказал электронный голос Стиллса.

– Что ты вообще знаешь? – воскликнул Гейтс-15, спрыгивая со стула и становясь перед Мари. – Откуда тебе знать, как поведут себя Куклы?

Мари показала ему средний палец.

– Мари, – предостерегающе сказал Бел. – Если все пойдет по плану, Куклы будут считать, что Уильям божественен. Для Уильяма это будет не особенно приятно. У него нет никаких иллюзий по этому поводу. Как только Экспедиционный Отряд пройдет через «нору», а Куклы поймут, что он их одурачил, все станет еще хуже, и он это знает. За последние восемьдесят лет лишь пятеро утерянных Нуменов были возвращены к Куклам. Куклы ищут во всяком событии священный смысл, и это событие станет очень, очень крупным.

Мари ошеломленно поглядела на Уильяма. Гейтс-15 с кислым видом уставился в пол. Даже лицо дель Касаля стало мрачным и печальным. Это безумие. Почему никто не скажет, что это безумие? Кассандра едва не заговорила сама. Никто не должен приходить в Запретный Город, делая вид, что он Нумен.

– Это не имеет значения, – сказал Уильям. – У меня вирус Тренхольма. Мне три-четыре месяца осталось.

Никто ничего не сказал.

– И это означает, что надо быстро сделать это дело.

– Легенда Уильяма такова, что он хочет перед смертью повидать Порт-Стаббс, где были колонистами его предки, – сказал Бел. – Если повезет, Уильяма доставят туда, и Гейтса-15 вместе с ним. Если нет, то Гейтс-15 отправится в Порт-Стаббс один.

– Я до сих пор не могу понять, зачем Homo quantus таким заниматься, – сказал Гейтс-15. – Вам же плевать на политику и деньги.

– Вы плохо информированы, – ответил Бел. – Я люблю деньги.

– А ей тогда что с этого? – спросил Гейтс-15, ткнув пальцем в Кассандру.

Все внезапно посмотрели на нее, и у Кассандры загорелись щеки.

– Ей тоже интересны деньги, как и вам?

– Я… я даже не собиралась брать свою долю, – сказала Кассандра.

– Вам не нужна доля от этого нового корабля? – спросил Кассандру Гейтс-15, и его лицо начало краснеть.

– Мне нужен доступ к Кукольной Оси, – ответила она. – У исследователей никогда не было возможности вблизи посмотреть на Аксис Мунди.


– В отличие от меня, – заговорил Бел, – Кассандра – один из наиболее талантливых Homo quantus, когда-либо появлявшихся в этом мире. Она проведет исследования внутри «червоточины» Кукол, так чтобы Экспедиционный Отряд смог пройти через нее. Отряд будет двигаться с большой скоростью, а внутренняя топология Аксис Мунди иногда бывает очень сложна.

Гейтс-15 покачал головой.

– Вы подвергаете свою жизнь риску ради исследований?

Кассандра поглядела на Бела, а потом на Куклу удивленно.

– Это лучше, чем делать это ради денег, – ответила она.

– Я делаю это не ради денег, – сказал Гейтс-15. – А ради того, чтобы вернуться домой.

– Тогда у нас сходные причины, – сказала Кассандра.

Вскоре собрание закончилось, и Кассандра ушла, стараясь не смотреть в глаза Белу. Она не понимала его. Он стал… мирским, нечестным, жадным до денег. Или он лгал. Он говорил, что желает получить информацию не меньше, чем она. Они попытаются сделать то, чего еще никогда не делали. Они прикоснутся к внутренностям Аксис Мунди так, как еще не делал ни один Homo quantus. Кому же он говорил правду? Быть может, он не говорил правды никому.





18




Спустя четыре дня Белизариус спустился на шестьсот метров под поверхность, в лабораторию Мари. В коридорах стояли ящики с предостерегающими знаками, а внутри лаборатории работали промышленные химические реакторы, занимающие большую ее часть. Посреди помещения стояла новенькая блестящая гипербарическая камера. У стены стояла другая, вспухшая и искореженная, которая еще вчера была такой же новенькой.

– И сколько еще их тебе понадобится? – спросил Белизариус.

– Может, одна? – с надеждой ответила Мари, разминая в пальцах кусок пластичного вещества, чтобы оценить его консистенцию.

Ее слова прозвучали несколько неискренне. Рядом валялись две гипербарические камеры с прорванными боками, которые были новенькими еще позавчера. День явно выдался результативным.

– Держи, – сказала она, шлепнув ему на ладонь комок желтой массы и поворачиваясь к гипербарической камере. Потом остановилась и повернулась к нему снова: – Пока держишь, постарайся никаких искр не сделать.

Белизариус пошевелился, собираясь прилепить мягкое нечто к рабочему столу позади.

– Металл оно тоже не любит, – сказала Мари. – Просто подержи. Не сжимай и постарайся не потеть. Оно не любит ни давления, ни соли.

Белизариус продолжил держать комок, осторожно. Это не похоже на прогресс в изготовлении взрывчатки, которой предстоит выдержать огромное давление океана.

– Хотела повидать меня?

– Ага. Думаю, дело пошло бы сильно быстрее, если бы Мэтт помог, – сказала Мари. – Мне в разработке иногда теории не хватает. И математики.

– А ты хоть когда-нибудь пользовалась теорией и математикой?

– Бел, постарайся не потеть на мою взрывчатку, вот и все.

Он вздохнул.

– Святой Матфей сказал, что и близко к тебе не подойдет. Сказал, что ты ему угрожала.

Мари открыла гипербарическую камеру.

– Он сказал, что ты пообещала прилепить его к стене при помощи твоего желе, – продолжил Белизариус, многозначительно поднимая вверх руку с взрывчаткой. – А потом бросаться в него спичками.

– Бел, я бы не стала зажигать спички, – сказала Мари, и ее голос эхом отозвался внутри камеры. – Я же не дура.

– Мари…

– О, вот оно.

Мари выбросила руку в его сторону. В ней был еще один комок желе.

– Держи. Все сам знаешь. Никакого пота, никаких искр. И, наверное, будет лучше, если ты не станешь касаться одного куска другим. Они между собой не ладят.

– Один другому угрожает? – спросил Белизариус.

– Merde![14] Ты изменился, Бел. Где-то потерял чувство юмора, пока я в колонии была.

– Злая ты.

– Это лучше, чем сказать, что у тебя чувства юмора никогда и не было. Вот это бы задело твои чувства.