Лавандовая спальня

Фицпатрик недолго посмотрел ей вслед, кивнул мистеру Блантвиллу, спускавшемуся по лестнице навстречу миссис Фишберн, снова пожал плечами и направился к дивану, на котором устроилась младшая сестра мистера Синглтона со своим супругом.

Другая пара, дама и джентльмен, внешне напоминавший мистера Синглтона, завладели вниманием главного констебля Грейтона и в два голоса решительно требовали у него как можно быстрее раскрыть убийство дорогой миссис Синглтон.

Властное лицо Грейтона сегодня казалось опечаленным и уставшим. Он вежливо и твердо обещал сделать все, что только возможно, чтобы найти убийцу, но этого было мало.

– Ах, если б только бедняжка не взяла на себя заботу об этих девочках! – причитала леди, а ее муж кивал или качал головой ровно в такт ее словам. – Можно подумать, у Тармонтов нет других родственников! Не будь она так добросердечна, была бы сейчас с нами!

Кэтрин со всей мудростью своих восемнадцати лет подумала, что эта леди прежде, возможно, терпеть не могла миссис Синглтон и виделась с ней лишь раз или два в году на обеде у какого-нибудь общего родственника или на курорте. А сейчас леди набрасывалась на Грейтона, как разъяренная кошка, и ее муж даже не пытался убедить ее вести себя более сдержанно.

Хелен Тармонт сразу после похорон поднялась в свою комнату, а Оливию на церемонию и вовсе не взяли, и родственники Синглтонов могли высказывать свое мнение о порочном семействе Тармонт, не понижая голоса. На жениха Хелен и его дядюшку никто, похоже, не обращал внимания. Пожилой джентльмен тихо сидел на диване рядом с миссис Дримлейн. Любопытная старая дама явно пыталась его о чем-то расспросить, но не преуспела. Мистер Теннерсон только грустно улыбался и изредка произносил одно или два слова. Его племянника нигде не было видно, похоже, молодой человек почувствовал себя неловко в незнакомом обществе и тоже поднялся наверх. Возможно, ему захотелось ободрить мисс Тармонт, и он сейчас развлекает Хелен и ее сестру какой-нибудь ничего не значащей болтовней.

Со своего места Кэтрин могла видеть все происходящее в холле и слышать большую часть сказанного, но ее слишком занимали собственные мысли, чтобы она могла надолго сосредоточиться на чужих разговорах. К тому же эти незнакомые люди не могли сказать ничего, что было бы ей интересно. Что-то на мгновение увлекло ее, показалось необычным, но спустя полчаса непрекращающегося гула она уже не могла вспомнить, что именно.

«Завтра всех этих людей здесь уже не будет, – думала Кэтрин, благодарно улыбаясь в ответ на очередную ободряющую улыбку старшего мистера Блантвилла. – Родственники Синглтонов уедут, жители Кромберри уже достаточно провели времени в «Охотниках и свинье» и навряд ли заглянут на ланч, пока у нас не случилось какого-нибудь нового несчастья. И только журналисты стервятниками будут кружить возле дома в надежде узнать что-то, что привлечет внимание читателей. Бедный дядюшка Томас! Навряд ли до конца лета у него еще хотя бы один день будет столько постояльцев!»

Мистер Лофтли, презрев жалобы своего кошелька, наотрез отказался размещать кого-нибудь из пишущей братии в своей гостинице.

– Чтобы эти люди без совести и сострадания слонялись по моей гостинице, заглядывали во все закутки и охотились на призрак бедной мисс Морвейн! Да я скорее подожгу лестницу на второй этаж, чем пущу туда хоть кого-то из них! – так говорил дядя Томас накануне и сдержал слово.

Он знал, что в своих статьях журналисты обязательно вспомнят об убийстве, совершенном в гостинице на Рождество, и найдут сотню метких выражений, описывающих его детище как самое кошмарное место, какое только могут выбрать в качестве пристанища ничего не подозревающие путешественники.

Миссис Лофтли не разделяла убежденность мужа, что хуже, чем сейчас, репутация «Охотников и свиньи» уже быть не может. Всегда может случиться что-то, от чего ситуация станет еще ужаснее, еще безвыходнее. Как и наоборот, попыталась утешить тетушку Кэтрин. Может быть, завтра Арчибальда Тармонта найдут, и следующую ночь все они будут спать спокойно.

Пока, впрочем, надеяться на это не приходилось, и Дик Харт по-прежнему ночевал в коридоре второго этажа, Эндрю расположился в холле, и только Сэмюэль сменил мистера Лофтли на его посту у задней двери.





Глава 14




К полудню в «Охотниках и свинье» наступила Та Самая Тишина, которой едва ли не больше, чем пожара, боятся владельцы подобных заведений. Не та благословенная послеобеденная тишина, когда насытившиеся постояльцы мирно дремлют в своих комнатах, набираясь сил перед ужином, а стылая тишина, которую сами по себе производят пустые комнаты, запертые двери и лестницы, у которых нет причин скрипеть, так как по ним некому подниматься.

Конечно, незадачливые постояльцы, которым не повезло оказаться в Кромберри в горький час, продолжали оставаться в «Охотниках и свинье», но мистер Лофтли предоставлял им кров и стол за собственные средства, ведь они не могли уехать из-за приказа констебля Грейтона. Впрочем, Грейтон был почти уверен, что добропорядочный торговец и его жена не имеют ни малейшего отношения к гибели миссис Синглтон, да и две другие дамы не вызывали у него подозрений. Так что он собирался лишь дождаться, когда из полицейских участков тех городков, откуда все они были родом, придут сведения, подтверждающие, что все гости мистера Лофтли рассказали о себе сущую правду.

Новых гостей ждать не следовало, и Бетси Харт напрасно восседала в холле, позволив Кэти провести пару часов в обществе миссис Дримлейн.

Совершенно разбитый мистер Синглтон после завтрака отправился домой, доктор Фицпатрик взялся сопровождать его до поместья и проследить за тем, чтобы неутешный вдовец не лишил себя жизни, уничтожая свой винный погреб. Другие родственники тоже уехали, а старый мистер Теннерсон и его племянник отправились посмотреть, в каком состоянии нынче находится дом Тармонтов, ведь завтра им надлежало переселиться туда. Обе мисс Тармонт и горничная поехали с ними. Оливия вышла из своей комнаты впервые за несколько дней, и Кэтрин поразилась бледному и унылому виду девочки. Она выглядела совсем больной в наскоро сшитом черном платье, и мистер Лофтли заботливо предложил позвать доктора Голдблюма осмотреть мисс Тармонт.

– Моя сестра тяжело переживает смерть нашей дорогой тетушки, – резко ответила ему Хелен Тармонт. – Завтра мы вернемся домой, где она сможет гулять в саду, дышать свежим воздухом и не бояться, что любопытные соседи будут приставать к ней с расспросами. Ей сразу же станет лучше!

«Вернется в дом, где убили ее бабушку», – подумала Кэтрин, но ничего не сказала. Похоже, Хелен и в самом деле будет распоряжаться мужем и близкими, как это прежде делала покойная миссис Тармонт.

Миссис Фишберн направилась по своим делам вскоре после того, как светские леди и джентльмены уехали, а миссис Мидлхем и Полин уехали незадолго до полудня в экипаже, нанятом у Джона Харта. Похоже, бедная женщина с каждым днем становилась все слабее, и Кэтрин и миссис Дримлейн уже не раз думали о том, что же будет с мисс Мидлхем после смерти матери.

– Надеюсь, миссис Мидлхем смогла найти для девочки опекунов получше тех, что достались мисс Тармонт, – заявила миссис Дримлейн, с привычным неодобрением поглядывая на висящую на стене картину с изображением чрезмерно пухлой Титании. Кэти не раз хотелось спросить, что именно не нравится миссис Дримлейн – излишества фигуры королевы фей или скудость ее туалета. На другую картину с этой же героиней старая леди обычно не смотрела – чтобы увидеть ее, миссис Дримлейн пришлось бы неудобно выгибать шею.

– Тетушка Мэриан сказала, увидев сегодня миссис Мидлхем, что, кажется, в гостинице произойдет еще одна смерть, – с грустью ответила Кэтрин, устроившаяся в полосатом кресле напротив своей старшей подруги. – Мне так жаль их обеих, и Полин, и ее мать!

– Я предлагала ей свою помощь, но эта женщина слишком горда, чтобы принять что-то от посторонних людей! – обычно безмятежное лицо миссис Дримлейн потемнело от огорчения и досады. – По словам миссис Мидлхем, о Полин будет кому позаботиться, когда ее не станет. Надеюсь, так оно и есть.

– Навряд ли она стала бы лгать, – резонно заметила девушка. – Она ведь хотела бы для дочери лучшей судьбы!

– Конечно же, это так, но что, если приглядывать за Полин будет какая-нибудь холодная, бессердечная женщина? Мы уже видели, к какому плачевному результату привело воспитание миссис Синглтон. Хелен – неуправляемая и грубая, а Оливия кажется лишь тенью живой девочки.

Кэти поделилась впечатлением об Оливии, которое подвигло мистера Лофтли заговорить о докторе, и миссис Дримлейн сердито нахмурилась.

– Хелен слишком занята собой и своим предстоящим венчанием. Старший мистер Теннерсон показался мне здравомыслящим человеком, ему бы следовало нанять для Оливии гувернантку, а для Хелен – экономку с самыми лучшими рекомендациями. По моему мнению, Хелен еще не готова вести хозяйство в большом доме, а ее будущий муж не способен управлять поместьем. Но хотя бы в этом ему готов помочь дядюшка, а вот без поддержки опытной женской руки будущая миссис Роджер Теннерсон навряд ли справится со своими обязанностями.

– Может быть, все сложится наилучшим образом, – попыталась возразить Кэтрин, которой больше хотелось, чтобы Оливия выглядела веселой и жизнерадостной девочкой, а раздражительная Хелен ее совсем не заботила. – Смогла же бабушка мисс Тармонт справиться с хозяйством, слугами и всеми заботами, которые есть у знатной дамы, хотя и не происходила из родовитой семьи.

– Что ж, посмотрим. – Миссис Дримлейн явно скептически относилась к талантам старшей мисс Тармонт, ей казалось, что девушка далеко не так умна, как ее бабка, женщина выдающейся силы характера и при этом на удивление практичная и умеющая обратить любое обстоятельство в свою пользу. Правда, один-единственный раз она этого сделать не сумела…



Ночью Кэти проснулась от какого-то резкого звука. Необъяснимый ужас сдавил грудную клетку так, что сердце, казалось, изо всех сил бьется о прутья, пытаясь вырваться наружу. Звук повторился, на фоне другого, размеренного, шума, и простая догадка заставила девушку всхлипнуть от облегчения.

Стук рамы. Она забыла запереть вечером окно, после того как долго сидела возле него в темноте и смотрела на освещенные окна паба дядюшки Томаса. И дождь, должно быть, принесенный ветром. И ветер, из-за которого стучит рама. Как это все просто объясняется! Никакого ночного вора, споткнувшегося в темноте о столик или этажерку, как это бывает в романах, никакого убийцы, тянущего к ней свои руки из-за полога кровати.

Сердце еще несколько минут потрепыхалось отчаянной бабочкой и медленно успокоилось. Только тогда Кэтрин выбралась из-под одеяла и подошла к окну, чтобы закрыть его. Свежесть, принесенная дождем, была ей приятна, и девушка глубоко вдохнула влажный воздух. К ее удивлению, в пабе все еще приветливо светились окна, выходит, еще не так поздно, как ей показалось. В слабом свете газовых фонарей она заметила темный вытянутый силуэт чуть дальше паба и только успела задуматься о том, что бы это могло быть, как дверь паба распахнулась, и двое припозднившихся гуляк, пошатываясь, спустились с крыльца и завернули за угол. В узкой полоске света блеснуло зеленым и черным, и Кэтрин поняла, что на улице кого-то ждет экипаж.


«Неужели кто-то из сквайров, живущих по соседству, проводит время в пабе? – удивилась Кэтрин. – Дома у них наверняка собственные винные погреба. Или это карета доктора Голдблюма? Возможно, его срочно позвали к больному… Скорее всего, так оно и есть, жители домов на Мэйн-стрит могут позволить себе не ждать доктора до утра, как старики в богадельне или обитатели бедных кварталов на том берегу Крома…»

Девушка закрыла окно, проверила задвижку и вернулась в постель. Остаток ночи прошел для нее спокойно.

А утро пятницы началось почти так же суматошно, как утро прошлой субботы, когда Сара обнаружила тело несчастной миссис Синглтон.

Кэтрин побывала в ванной, оделась и причесалась и только собралась перечитать пришедшее накануне письмо от отца, когда в коридоре вновь раздались крики.

Девушка вскочила, письмо полетело на ковер. Неужели опять убийство? Кто мог стать жертвой на этот раз? Кэтрин никак не могла заставить себя дойти до двери и распахнуть ее. Она так и стояла, прислушиваясь к шуму, но уловить слова не было никакой возможности. Только громкие голоса, взволнованные или возмущенные, не понять.

В дверь громко постучали. Будь в «Комнате с незабудками» другой выход, Кэтрин опрометью бросилась бы прочь, настолько она была напряжена и напугана.

– Кэти, милая, ты у себя? – Голос миссис Лофтли, преувеличенно громкий – тетушке Мэриан хорошо известно, какие крепкие двери в ее гостинице.

Кэтрин ничего не оставалось, как добраться до двери и открыть ее.

– Что… что случилось? – едва вымолвила она, увидев выражение лица миссис Лофтли. Та не ответила, только растерянно покачала головой. Кэтрин протиснулась мимо замершей соляным столбом тетушки и лишь теперь увидела столпившихся неподалеку от ее двери людей.

Тетушка Мэриан стояла возле самой двери в «Комнату с незабудками», а чуть дальше прижался к стене мистер Лофтли. На него наступала Хелен Тармонт, взмахивающая руками и выкрикивавшая что-то. Роджер Теннерсон пытался остановить ее, робко касаясь ее локтя, но Хелен всякий раз дергала рукой, не глядя на жениха.

Старший мистер Теннерсон остановился чуть дальше, он был одет, как будто собирался на прогулку, и опирался на свою палку. На его лице была заметна растерянность, точно такая же, как у миссис Лофтли. Последней Кэти заметила горничную Сьюзен, стоявшую возле двери в «Комнату с портретом». Кто-то еще спешил к ним по коридору, несколько человек сразу, но тут Кэти наконец разобрала, что кричит Хелен, и повернулась к мисс Тармонт и своему дядюшке.

– Мою сестру похитили! Вся ваша забота о нашей безопасности ничего не стоит! Вы негодяй, признавайтесь, кто вас подкупил? Вам заплатили, чтобы вы выкрали ее, пока все мы спали?

– Помилуйте, мисс, о чем вы говорите… – слабо защищался ошеломленный мистер Лофтли, его живот жалобно подрагивал, когда он пытался сильнее вжаться в стену под этим бурным натиском.

– Как она могла исчезнуть, если в коридоре спал ваш человек? Выпрыгнула в окно?

– Так и есть, мисс Тармонт, – неожиданно произнес чей-то звучный голос.

Все обернулись, потрясенные как этим голосом, так и смыслом того, что он говорил.

Главный констебль Грейтон, и сам выглядевший почти таким же изумленным, смотрел на Хелен Тармонт, за его плечом маячил Дик Харт.

– Ваша сестрица спустилась, или ее спустили, по связанным простыням из окна пустующей спальни на задний двор, они до сих пор свисают на улицу! Констебль послал за помощью, как только заметил их, а сам остался сторожить внизу. Мы подумали, что вечером в гостиницу проник вор и где-то спрятался, чтобы ночью украсть все, что можно, а затем спустился вниз по простыням, но, возможно, ими воспользовался кое-кто другой. И дело намного серьезнее обычной кражи!

– Оливия сбежала? Но… этого не может быть! – Хелен нахмурила широкие брови, глядя на Грейтона, затем перевела взгляд на Сьюзен. – Спустилась по простыне? Или ее утащил похититель? Тогда почему мы со Сьюзен ничего не слышали? Он должен быть цирковым акробатом, если сумел сбежать через окно с моей сестрой и не поднять шума!

– Идемте, посмотрите сами, – коротко ответил Грейтон. – Потом вы расскажете мне все, что вам известно. Похоже, мне пора уже снять здесь номер, чтобы не сбивать зря ботинки о мостовую!

Хелен послушно двинулась вслед за ним, Дик Харт посторонился, пропуская ее, но девушка, кажется, этого не заметила. Как и своего жениха, все еще безуспешно пытавшегося держать ее под локоть. Сьюзен решительно направилась вслед за ними, но ее слегка опередил старший Теннерсон, несмотря на свою хромоту. Кэтрин и тетушка Мэриан остались стоять у дверей «Комнаты с незабудками».

– Оливия в самом деле исчезла? – понизив голос, спросила Кэти.

Миссис Лофтли кивнула.

– Мы с твоим дядюшкой занимались утренними делами, я проверяла, все ли в порядке с завтраком, Томас разговаривал с поставщиком, когда в его кабинет ворвалась Сьюзен и закричала, что мисс Оливии нет ни в спальне, ни в ванной, ни в туалетной комнате. Томас предположил, что девочка могла пойти погулять, но эта отвратительная женщина осмелилась заявить, что мисс Тармонт не позволено покидать комнату без разрешения сестры. Как будто подобные запреты могут остановить тринадцатилетнюю девочку!

Из «Спальни баронессы» послышались возмущенные возгласы, и миссис Лофтли потянула Кэтрин за собой, поспешно заканчивая рассказ:

– Томас крикнул Сэмюэля, и тот сообщил, что никто до сих пор не выходил на улицу. Дик Харт как раз спустился вниз и уверил Сьюзен, что и мимо него мисс Оливия не проходила. Тогда горничная начала шуметь, вот как сейчас мисс Хелен, кричать что-то о похищении, и перепуганный Томас позвал меня и наших горничных искать мисс Оливию. Мы обошли все помещения внизу и поднялись наверх, Сара отправилась посмотреть, не спряталась ли мисс Оливия в мансарде, а мы хотели лучше узнать у мисс Хелен, куда и зачем могла направиться ее сестра так рано…

Последние слова миссис Лофтли говорила, когда они с Кэтрин уже приблизились к окну в «Спальне баронессы». Окно было распахнуто настежь, к толстой ножке придвинутого к нему столика привязана одна из новых простыней миссис Лофтли – горничные только вчера поменяли постельное белье после отъезда торговца и его жены. Край простыни уходил в окно, и Грейтон показывал на него потрясенной Хелен. Снизу что-то крикнул констебль. Младший мистер Теннерсон открыл соседнее окно и высунулся из него, чтобы рассмотреть что-то внизу.

Старший Теннерсон и Сьюзен остановились рядом с Хелен, дядюшка Томас предпочитал смотреть на мисс Тармонт из-за плеча Грейтона.

Грейтон подергал простыню, затем выглянул в окно и попросил констебля внизу сделать то же самое, да посильнее. Констебль, очевидно, выполнил приказ, так как всего лишь через несколько мгновений Грейтон наклонился и принялся втягивать в окно свисающую простыню, потемневшую от сырости.

Дядюшка Томас охнул, когда в окне показался смятый край простыни, а Роджер Теннерсон, наблюдавший за происходящим на улице через свое окно, воскликнул:

– Они развязались!

– Стоило только потянуть сильнее, – продолжил за него главный констебль Грейтон. – Похоже, мисс Оливия спускалась по этой импровизированной лестнице одна. Никого более тяжелого слабый узел не смог бы выдержать. Что ж, мисс Тармонт, постарайтесь объяснить мне, каким образом ваша сестра могла незаметно выйти из комнаты и как вы думаете, зачем и куда она отправилась?

– Вы полагаете, девочку не похищали? – живо спросил старший Теннерсон, пока Хелен в изумлении рассматривала край простыни в руках Грейтона.

– Возможно, ее заставили покинуть родных угрозами или обманом, но сделала она это сама! – убежденно заявил Грейтон. – Простыни мокрые, значит, она выбиралась из окна до полуночи, дождь начался примерно в это время.

– Вчера мы поздно вернулись из поместья, – неуверенно начала говорить Хелен, ее бледное лицо говорило о сильном беспокойстве. – Мы даже хотели заночевать там, но в доме до сих пор нет необходимых мелочей, и мы решили оставить все, как запланировали. Уехать сегодня после ланча, а до этого пройтись по магазинам. Мы вернулись поздно и так устали, что я заснула тотчас же, как только закончила необходимые приготовления ко сну…

– И вы ничего не слышали? – быстро спросил ее Грейтон, едва девушка сделала паузу в своем рассказе.

– Кажется, шум дождя, окно было приоткрыто. – Хелен с вопросительным видом повернулась к Сьюзен.

Грейтон проследил за ее взглядом и обратился к горничной: