Лавандовая спальня

Кэтрин содрогнулась. Что, если один из констеблей заглянет в один из ее альбомов? Но не станет же она противиться обыску!

– Уверена, что, если убийца еще в «Охотниках и свинье», он подумал о возможном обыске, – равнодушно пожала плечами миссис Дримлейн.

– И спрятал похищенное так, что ничего не удастся найти, – сокрушенно закивал судья. – В таком старом здании, как это, найдется не один десяток тайников и закоулков, да даже просто щелей между кирпичами или балками, где можно спрятать горстку драгоценностей. По словам горничной миссис Синглтон, она взяла с собой не так уж и много украшений. Хотя для кого-то они, конечно, могли оказаться непреодолимым соблазном.

– И все же не должны были навести этого человека на мысль об убийстве… – задумчиво протянула старушка, сощурив выцветшие голубые глаза.

– Вы хотите сказать, что Грейтон ошибается? Что все мы ошибаемся? – точно так же прищурился Хоуксли, тотчас уловивший мысль старого друга.

Кэтрин выпрямилась, поочередно поглядывая на собеседников. Она каким-то необъяснимым чувством ощутила, что сейчас в воздухе повиснет какая-то важная идея, которую нужно будет только поймать и приручить, прежде чем она растает, снова оставив их всех в недоумении и тревоге.

– Мог ли кто-то желать зла миссис Синглтон? Вне зависимости от ее драгоценностей? – Без колебаний и промедлений миссис Дримлейн выпустила эту идею витать под потолком беседки, как дети выпускают на свет мыльные пузыри. Оставалось лишь надеяться, что новая мысль проживет дольше, чем недолговечные радужные шары, и успеет принести пользу.

– Ни я, ни Грейтон не успели задуматься об этом всерьез, – медленно ответил судья, тщательно подбирая слова. – Из всех гостей нам хорошо знаком только мистер Биггс со своей супругой, о миссис Мидлхем и миссис Фишберн известно только то, что они сообщили о себе сами. И та, и другая несколько лет назад овдовели и не располагают обширными средствами. По их словам, прежде они не были знакомы с Синглтонами и Хармонтами, но всем нам известно, как часто люди могут лгать в большом и малом для своей выгоды. Кто-то из них мог встречаться с миссис Синглтон и затаить на нее обиду – уволенная несправедливо прислуга, обделенные наследством родственники…

– Миссис Мидлхем приехала в Кромберри по делу о каком-то наследстве, – вставила Кэтрин, отчаянно желая быть полезной.

– Она сообщила об этом, но не стала останавливаться подробно, – согласился Хоуксли. – И вот что странно: ее манеры показались мне знакомыми, хотя я никогда прежде не слышал о Мидлхемах.

– Эта женщина может быть из здешних краев, но мы не узнаем ее потому, что болезнь прежде времени состарила ее черты и сделала неузнаваемыми, – вмешалась миссис Дримлейн. – А зачем приехала в Кромберри эта ужасная миссис Фишберн?

– По ее словам, после смерти мужа она служила компаньонкой у какой-то старой дамы и откладывала каждый пенни из своих скудных средств, чтобы накопить на небольшой домик в приличном городке, где смогла бы провести свою старость. Выбор ее пал на Кромберри, потому что здесь когда-то жила ее сестра, и миссис Фишберн уже присмотрела себе жилье, но пока не может договориться с нынешним хозяином о цене. Она призналась, что занимается гаданием на картах и надеется этим занятием кое-как поддерживать свой доход.

Кэтрин передернуло при мысли, что миссис Фишберн возьмет ее за руку и будет своим трубным голосом на всю улицу рассказывать о ее будущем. Эта картина столь живо возникла в ее воображении, что Кэти немедленно захотелось перенести ее на более прочную основу, в свой альбом. Тут же она вспомнила, что дала себе слово исполнить совет отца и стараться создавать красоту, и усовестилась своих мыслей.

Судья Хоуксли и миссис Дримлейн в это время успели обменяться парой фраз, но Кэти их не расслышала. Встрепенулась девушка, только когда судья произнес в продолжение начатой темы:

– Навряд ли кому-нибудь из соседей не понравится, что мисс Хелен Тармонт выйдет замуж и поселится в семейном поместье. Насколько я слышал, Синглтонов и их подопечную приняли очень хорошо. Новое лицо в обществе в разгар летнего сезона, когда все уже наскучили друг другу с этими бесконечными пикниками и играми в гольф и лаунтеннис, да еще с жутковатой семейной историей, – это просто подарок судьбы! К тому же наших дам и джентльменов порадовала предстоящая свадьба, на венчание уже пригласили всех соседей без исключения, даже Блантвиллов! Конечно, теперь венчание придется отложить, но, если убийца рассчитывал, что свадьбу вовсе отменят, он сильно ошибся. Мисс Тармонт сказала Грейтону, что напишет своему жениху и попросит того вместе с дядюшкой приехать в Кромберри раньше назначенного срока. Уверен, она понимает, что от мистера Синглтона ни она, ни ее сестра не дождутся нужной поддержки.

– Эта девушка пошла в свою бабку если не внешностью, то решительностью, – заметила в ответ миссис Дримлейн. – А вот Оливия, копия Роуз Тармонт с виду, кажется какой-то забитой, робкой и неуверенной в себе. Надо же, как причудливо обошлась с сестрами природа!

– Полагаю, младшая мисс Тармонт боится возвращаться в родительский дом. В отличие от сестры она не влюблена, ей не туманит голову мысль о скором супружеском счастье, и в Кромберри мисс Оливия не может не вспоминать о смерти родителей и жутком убийстве бабки. Боюсь, она не сможет спокойно спать в старом доме!

– Надеюсь, в результате ремонтных работ дом станет не таким мрачным, как я его помню! – с искренним участием к молодым леди ответила старая дама. – Может быть, свежие обои и новая мебель отвлекут внимание Оливии, она ведь была совсем ребенком пять лет назад, чтобы запомнить какие-то детали, могущие напомнить ей о смерти бабки. А немногочисленные портреты Арчи в детстве и юности были сняты со стен еще при жизни Роуз. Так что напоминание о его существовании не будет докучать его племянницам ни перед свадьбой Хелен, ни после нее.

– Боже милостивый! – вскрикнула вдруг Кэтрин, ее круглое румяное личико начало быстро бледнеть. – Свадьба его племянницы!

– Что такое, малиновка? – миссис Дримлейн встревоженно повернулась к девушке, и судья отставил чашку, пораженный тем, как быстро мисс Хаддон переменилась в лице.

– Он сказал, что не может пропустить свадьбу племянницы! – прерывистым голосом пробормотала Кэтрин, но тут же собрала все силы и выпалила на одном дыхании: – Миссис Синглтон убил Арчибальд Тармонт!

– Что? Как? – Кэтрин не собиралась шокировать своих собеседников, но оба перенесли настоящее потрясение, услышав ее слова. Юная девушка не знала Тармонтов, не была в Кромберри после убийства Роуз Тармонт, не слышала и половины леденящих историй о ее старшем сыне, а вот судья Хоуксли сразу оценил важность услышанного. Он уже достаточно знал мисс Хаддон, чтобы быть уверенным – эта девушка не склонна к беспочвенным фантазиям в жизни, отдавая им должное только в своем альбоме. Но нынешнее заявление было слишком серьезным, чтобы поверить ему, не убедившись как следует в его правдивости.

– Может быть, вы объясните нам… – попробовал Хоуксли возобновить разговор, чувствуя неловкость оттого, что поддался порыву и издает изумленные вздохи и восклицания точно так же, как престарелая леди. С его-то опытом!

– Ох, миссис Дримлейн уехала, я так ждала ее, чтобы рассказать, а потом, из-за всех этих событий, совсем забыла о том, что я услышала!

Объяснение выглядело не слишком понятным, но судья уже собрался с силами и уяснил главное.

– Вы что-то услышали, мисс Хаддон? Что именно? Это касается Арчибальда Тармонта?

– Выпейте чаю, дитя, и расскажите нам не так поспешно, – мягко, но настойчиво приказала миссис Дримлейн, в отличие от Хоуксли еще не разобравшаяся в том, насколько важный смысл скрывается за сумбурными речами девушки.

Судья Хоуксли нетерпеливо добавил чая в опустевшую чашку Кэтрин и подвинул к ней. Девушка послушно сделала несколько глотков, и взгляд ее перестал выглядеть полубезумным. Она понимала, что от нее ждут внятных объяснений, как поняла вдруг и то, что ее рассказ уже давно должен был быть передан Грейтону и его констеблям. Ведь они ищут грабителя, но на самом деле преступник сразу собирался убить миссис Синглтон, а ее драгоценности, должно быть, послужили ширмой, за которой скрыто его истинное намерение.

Кэтрин постаралась изложить свою историю кратко и ясно. Трудно судить, насколько ей это удалось, но по окончании ее рассказа судья Хоуксли с обеспокоенным видом откинулся в кресле, а миссис Дримлейн посмотрела на него с недоумением и укоризной. По ее мнению, следовало тотчас же послать за главным констеблем и рассказать ему о появлении в Кромберри Арчи Тармонта. Как бы сейчас ни выглядел этот негодяй, констеблям будет все же легче искать конкретную личность, а не каких-то грабителей, о которых совсем ничего не известно.

– Выходит, он уже однажды тайно пробирался в «Охотников и свинью», – задумчиво протянул судья. – И сумел незаметно уйти…

Кэтрин охнула и расплакалась. Почему, почему она сразу не рассказала дядюшке Томасу об услышанном? Он позаботился бы о том, чтобы лучше охранять своих гостей, и Арчибальд не смог бы проникнуть в гостиницу снова, не убил бы миссис Синглтон.

– Это я виновата, – с трудом проговорила она сквозь рыдания, когда расстроенная миссис Дримлейн попыталась узнать, что так внезапно огорчило ее юную подругу. – Я не должна была дожидаться вас, чтобы решить, что делать с этими сведениями, и вот… он пришел снова и убил ее…

– Не корите себя, дитя мое. – Судья говорил печально, но без укоризны. – Вы растерялись, эти сведения слишком важные, чтобы использовать их, не подумав. И, разумеется, вся вина за убийство лежит лишь на преступнике, и ни на ком другом! Ни ваша тетя, оставившая холл без присмотра, ни ваш дядя, вынужденный экономить на прислуге, ни вы или кто-то еще из обитателей «Охотников и свиньи» не взяли в руки нож и не лишили жизни миссис Синглтон!

С этими словами судья достал из кармана безупречно чистый большой платок и подал девушке.

А миссис Дримлейн уже волновало совсем другое.

– Боже мой, дорогая, а Тармонт мог видеть или узнать вас, когда вы спускались по лестнице?

– Я не знаю. – Кэтрин вытерла щеки и нос и обернулась к ней. – Из-за стопки скатертей в руках я не могла разглядеть ступеньки и спускалась очень медленно. Когда я вошла в коридор, он был уже пуст.

– Если только негодяй не спрятался в одной из пустующих комнат и не подглядывал за вами в щелку приоткрытой двери, – тут же нашлась миссис Дримлейн.


– К чему вы клоните, друг мой? – Судья уже собрался позвонить в колокольчик, чтобы позвать горничную, но непонятные выводы старой дамы заставили его отложить звонок.

– Если Арчи Тармонт видел мисс Хаддон в коридоре и знает, что она подслушала не предназначенные для ее ушей слова, он мог написать ей эту записку! – торжествующе заявила миссис Дримлейн, для пущей убедительности подняв вверх искривленный артритом палец.

– Записку? Какую записку? – Судья посмотрел сперва на нее, затем на Кэтрин, на чьем заплаканном лице отразилось сперва понимание, а затем истинный ужас.

– Он… хочет убить меня, как убил миссис Синглтон? – шепотом спросила она и вся сжалась в своем кресле.

Миссис Дримлейн ласково погладила девушку по руке и, видя, что Кэти слишком напугана, чтобы объяснить, в чем дело, сама рассказала Хоуксли о полученной мисс Хаддон записке с угрозой.

Судья только покачал головой – казалось, тягостные известия сегодня следуют одно за другим, а ведь до конца дня еще очень далеко! Хоуксли пожелал увидеть записку, и она была извлечена на свет божий из кармана Кэтрин.

Стареющий джентльмен несколько раз внимательно перечитал записку, осмотрел лист со всех сторон и уделил особое внимание почерку.

– Полагаю, писала женщина, – сказал он после паузы.

– Вероятно, это та дама, что передала записку, – тотчас сообразила миссис Дримлейн. – Как мы все помним, с Арчибальдом приезжала однажды какая-то женщина, назвавшаяся его женой. Сам он не осмелился появиться возле гостиницы в самый момент поиска преступника и послал ее предупредить Кэтрин. Как только он совершил преступление, вспомнил, что Кэти слышала его разговор с миссис Синглтон и может догадаться, кто произнес те слова.

– Пожалуй, пора послать за Грейтоном, – решил Хоуксли и позвонил в колокольчик.

Судья был прав. Беседовать с дамами за чайным столом о совершенном преступлении, придумывать теории и объяснения случившегося означает приятно провести время, потренировать ум и пощекотать себе нервы, но совсем другое, когда одной из этих дам угрожает настоящая опасность. Тут уж необходимо переходить от разговоров к действиям, и в этом вопросе судья Хоуксли не был готов доверять своим приятельницам, как доверял их наблюдательности и здравому смыслу.





Глава 10




– И как вы могли забыть о таком, мисс Хаддон? – От Грейтона не следовало ожидать деликатного подхода, и Кэтрин пришлось снова проливать слезы и покаянно вздыхать, пока миссис Дримлейн успокаивала ее и бросала гневные взгляды на главного констебля.

К счастью для Кэтрин, у Грейтона не было ни времени, ни желания вести долгие разговоры с юной девушкой, пусть и весьма толковой для своего возраста и пола, но все же неспособной заменить ни сержанта, ни даже самого бестолкового из его констеблей.

Судье Хоуксли Грейтон поручил проинструктировать своих подчиненных относительно внешности Арчибальда Тармонта. Если тот и сумел изменить каким-либо способом свое лицо, рост и осанка останутся прежними.

После этого один из констеблей отправился в дом Тармонтов, чтобы обыскать чердак и кладовки в поисках какого-нибудь изображения Арчи. Возможно, его мать не сожгла портреты опального сына, а лишь приказала убрать их с глаз подальше. Другой констебль должен был заново опросить жителей Мэйн-стрит, но на этот раз предметом расспросов была неизвестная леди, которая могла появиться на улице утром и прогуливаться возле гостиницы, а третьему поручили разыскать мальчишку, передававшего Кэтрин записку, и посетить все меблированные комнаты и пансионы Кромберри, где могла остановиться эта дама.

Сержант Нобблз отправился расспрашивать горничных миссис Синглтон и мисс Тармонт о письмах или визитах незнакомцев, после которых миссис Синглтон могла пребывать в дурном настроении, выглядеть расстроенной или напуганной.

Сам Грейтон с тяжелым вздохом поднялся наверх. Незадолго до приглашения судьи Хоуксли прийти в беседку он сообщил мистеру Синглтону о смерти жены. Толстяк приехал в «Охотников и свинью» так быстро, как только смог, и едва дышал, когда главный констебль нанес ему столь тяжкий удар. Доктор Голдблюм прошел с несчастным вдовцом в «Кремовую спальню», заблаговременно приготовленную для него миссис Лофтли – нельзя требовать от человека, чтобы он ночевал в комнате, где только что убили его жену! Мистер Синглтон даже не вспомнил о своих подопечных, его потрясение еще не уступило место горю и желанию разделить его с семьей. Грейтон собирался заглянуть к нему и расспросить о возможном знакомстве с Арчибальдом Тармонтом, а затем задать новые вопросы мисс Тармонт. Похоже было, что это семейство что-то скрывает, и предположение Кэтрин о том, что Арчи вымогал деньги у Синглтонов, показалось Грейтону достойным внимания.

Увы, главного констебля ждало очередное разочарование. Ни мистер Синглтон, ни обе мисс Тармонт ничего не могли сообщить об Арчибальде Тармонте. На предположение о том, что его супруга была знакома с убийцей и давала ему деньги, Синглтон ответил недоуменным взглядом и попросил Грейтона оставить его в покое и заняться поисками грабителя, вместо того чтобы перекладывать все грехи на одного-единственного человека, который, должно быть, уже пять лет скрывается где-то за границей.

Хелен Тармонт сказала примерно то же самое, только куда более надменно, а заплаканная и напуганная Оливия пожаловалась Грейтону, что вместе с драгоценностями тетушки украден и медальон, на котором она изображена вместе с сестрой. Девочка отдала его на хранение миссис Синглтон. О своем дядюшке Оливия не слышала и не имела представления о том, где он мог бы находиться.

Обе горничные и камердинер мистера Синглтона также оставались в неведении относительно возможного шантажа, которым могли подвергнуться их хозяева. Грейтон ушел ни с чем, но не собирался сдаваться.

– Возможно, он явился лишь сейчас, когда узнал о будущей свадьбе мисс Хелен, – сказал Грейтон судье Хоуксли, когда они вместе покинули «Охотников и свинью» ранним вечером. – И потребовал денег в обмен на обещание не испортить венчание. А когда миссис Синглтон отказала, в чем я почти не сомневаюсь, явился снова и убил ее, чтобы выместить злобу. Драгоценности бедной женщины он, конечно же, забрал с собой. Напрашивается вопрос: как он узнал, что его племянница выходит замуж?

– Нам остается предположить лишь, что в Кромберри у него остался верный человек. Зная характер его матери, можно быть уверенным, что немало слуг, уволенных или наказанных несправедливо, затаили на нее злобу и только рады были услужить ее убийце, особенно если он готов платить им.

– Совершенно с вами согласен! Женщина, передавшая записку для мисс Хаддон, как раз и могла быть такой служанкой! Бывший дворецкий Тармонтов служит теперь в поместье недалеко от Нордчестера. Я отправлю к нему одного из констеблей и попрошу составить список прислуги, работавшей в доме последние несколько лет перед смертью миссис Тармонт. Мы расспросим всех, кого удастся разыскать.

Судья Хоуксли одобрил действия своего приятеля и тут же заметил:

– Что ж, если Арчибальду хотелось разрушить счастье своей племянницы, лишившей его наследства, ему это удалось. Теперь венчание придется отложить до окончания траура.

– Вовсе нет! – Лицо главного констебля впервые за этот долгий день выглядело довольным, и судья понял – еще одно ошеломляющее известие Грейтон приберег напоследок. – Мисс Хелен Тармонт сообщила мне, что не собирается откладывать свадьбу!

– Но… как? – Хоуксли был по-настоящему удивлен.

– По словам этой юной леди, чей характер тверже кремня, миссис Синглтон была им слишком дальней родственницей, чтобы носить долгий траур. В такую погоду и думать нечего о том, чтобы везти ее тело домой, и похороны состоятся в Кромберри. После похорон мистер Синглтон, по мнению мисс Тармонт, вернется домой и будет соблюдать положенный траур вместе с другими близкими родственниками. Ее же поведет к алтарю дядюшка ее жениха, старший мистер Теннерсон.

– Юной леди так хочется поскорее выйти замуж, что она готова пренебречь традициями и не собирается выказать должное почтение и сочувствие семье, пять лет заботившейся о ней и ее сестре? – Судья Хоуксли был неприятно изумлен услышанным.

– Видимо, так, – согласился Грейтон. – Возможно, она не хочет, чтобы все приготовления к свадьбе пошли прахом, или же слишком влюблена, чтобы согласиться с промедлением, или же…

– Или же она не настолько сильно любила миссис Синглтон, чтобы скорбеть о ней без лицемерия, – закончил фразу судья Хоуксли, но оба подумали еще об одной причине, по которой девушка спешит как можно быстрее выйти замуж.

– Я передал обеим мисс Тармонт ваше предложение переехать в ваш дом на время, пока в их особняке заканчивают ремонт, но мисс Хелен решительно отказалась, – продолжил Грейтон. – Она – истинная внучка своей бабки и собирается поступать по своему усмотрению. Похоже, мистер Синглтон не имеет на нее никакого влияния, а все решения в их семье принимала миссис Синглтон.

– Несомненно, он не способен заботиться о девочках сейчас, да и прежде, пожалуй, тоже. Двум юным леди неприлично оставаться в гостинице без присмотра компаньонки или родственницы, и мне жаль, что мисс Хелен не приняла приглашение, – вздохнул судья Хоуксли. – Особенно жаль маленькую Оливию, должно быть, она очень несчастна в Кромберри.