Ледяное сердце

— Радость, радость, Бёртон, хватит плесенью покрываться — собери всех у ручья, дело есть… Да по-тихому, чтобы никто не знал.

Бёртону два раза говорить не пришлось. Он сдвинул шапку на затылок, крякнул довольно и исчез между палаток быстро, как ящерица.

К полудню небо заволокло совсем. Вершины гор и перевал обложило плотной ватой серых туч, ветер стих, дохнуло теплом, и на голых ветвях ракитника стеклянными бусами повисли капли влаги. Дарри затянул потуже ремень, расправил айяаррскую куртку, которая была ему чуть велика, и направился в шатёр к генералу. К отъезду всё было готово — собрали провизию, оружие, переоделись, да и колдун своё дело сделал.

— Уезжаем, ваша милость, — сказал Дарри, входя и поправляя на голове айяаррский берет.

Генерал посмотрел, прищурился:

— Да уж, и не отличишь! — воскликнул удивлённо, глядя на жёлтые глаза капитана.

А потом подошёл и обнял его по-отечески:

— Удачи! Пусть вас хранят все боги и с той, и с этой стороны! И прошу тебя, не рискуй понапрасну, я знаю, как ты хочешь убить Зверя, как хочешь добраться до Эйгера, но мы всё равно возьмём Лааре, так что побереги свою жизнь. Хорошо?

Дарри усмехнулся как-то криво и ответил:

— Это уж как получится.

И, уходя, уже в дверях обернулся:

— Я хотел спросить, ваша милость. Дело, конечно не моё, но всё-таки… а что случилось с Рией? С матерью Кайи?

Генерал потёр переносицу, посмотрел как-то затравленно, словно воспоминания об этом до сих пор причиняли ему боль, и произнёс тихо:

— Её принесли в жертву. Убили.

— В жертву? — Дарри даже замер на пороге. — Кто?

— Я не знаю. И никто не знает. Всё было сожжено. Но так предположили храмовники.

— Но… зачем? Какую ещё жертву?

— Думаю хотели получить Арраян.

— Источник? Но как?

— Она была Хранительницей Древа. Проводником своего прайда. Убить её — это как срубить дерево под корень и выпить весь его сок. Но все следы скрыл огонь и мне не удалось ничего выяснить.

— И кому такое могло быть нужно? — тихо спросил Дарри.

— Не знаю. Возможно, другим айяаррам.

— Разве айяарры убивают вед? Они же общей крови. Зачем? — удивился капитан.

— Я был как-то у гадалки — искал ответы, — устало ответил генерал, — она сказала, что, возможно, это кто-то из отверженных. Знаешь, кто такие отверженные?

— Знаю, — Дарри посмотрел на генерала с сочувствием.

— Только не говори об этом моей дочери.

Дарри кивнул, поправил ремень и берет и, откинув полог шатра, сказал на прощание:

— Выиграйте мне месяц, ваша милость. Я должен успеть.

Снаружи его встретили большие рыхлые хлопья первого снега.





Глава 16. Кое-что о лицемерии




С самого утра шёл дождь. Северный ветер принёс низкие тучи, мгла, затянув горы, спустилась в ущелья, почти касаясь крыши замка, обволокла собой всё вокруг. Дорожки воды бежали по стёклам, едва пропуская тусклый свет пасмурного дня. Иногда срывался ветер, раскачивая ветви прилепившейся к скале сосны, и капли дождя настойчиво барабанили по стеклу, словно просили впустить внутрь кого-то неведомого.

Когда Гарза привела Кайю в обеденный зал, Эйгер уже сидел за столом. Камин ярко пылал за спиной Хозяина, пряча в тени его лицо, зато на другой половине стола горели свечи в массивных подсвечниках из оникса и яшмы.

Зачем они зажигают свечи? Разве недостаточно светящихся камней?

Но было понятно, что Хозяин предпочитает скрывать своё присутствие в полумраке.


Кайя вошла тихо, осторожно ступая следом за Гарзой. Служанка, гремя ключами, исчезла в боковой двери, оставив её наедине с Эйгером.

— Ну, здравствуй, маленькая веда, — раздался его голос из полумрака.

— Доброе утро, милорд, — ответила Кайя тихо.

Вчера появилась портниха и принесла новое платье, подогнала его быстро по фигуре, дала ленты и шпильки, сняла мерки с ног. Молчаливая седовласая женщина с атласной подушечкой на запястье, из которой торчало множество булавок, не смотрела ей в глаза. За все время ничего не произнесла, только поздоровалась и попрощалась. Но Кайя была не против — пусть уж лучше её ненавидят молча. Зато сегодня к завтраку она выглядела как настоящая леди. Хотя платье и было простым, шитым, видимо, для кого-то другого, но оно было новым и чистым, и Кайю это устраивало. Она даже причёску сделала, уложив волосы валиком и заколов шпильками, и очень надеялась, что у хозяина замка больше не будет поводов издеваться над ней.

Села на край стула, выпрямившись и сложив руки на коленях, надеясь, что завтрак сильно не затянется. Ночью она долго ворочалась, обдумывая, что же ей делать дальше, и пришла к мысли — что бы ни сказал ей Эйгер, она будет молчать, соглашаться, терпеть, не перечить. Ей нужно как-то выпросить у него возможность выходить из своей комнаты.

А потом с ней случилось странное. Засыпая, она почему-то мысленно снова оказалась в подвале, в том самом, где её держал Дитамар. Только в этот раз она не была собой. Она была серой полосатой кошкой. Прошлась по коридору, наводя ужас на полчища крыс, вспрыгнула на окно, выбралась наружу и, пройдя по карнизу, поднялась вверх. Прошла по стене к башне и снова по карнизу к дереву, по нему — вверх на подоконник. Она шла, петляя и пробираясь по крошащимся углублениям каменной кладки, ступая мягкими лапами по покрытой мхом черепице и горгульям водосточных желобов, пока не оказалась у окна, за которым была её спальня.

Я покажу тебе путь. Как выбраться отсюда…

Проснувшись, Кайя долго сидела на кровати, вспоминая этот очень странный сон. А может, это был и не сон, а виденье, но теперь она знала дорогу из своей комнаты к маленькому окну над подвалом в самой северной башне. За ним росло корявое старое дерево, а чуть дальше начинался склон горы. И она сможет через это окно, пробраться по ветке и спуститься вниз, а затем вверх по камням, по склону, покрытому редкими зарослями дерезы и барбариса, к лесу, что виднелся поодаль. Лес её укроет. Спрячет и поможет.

Она убежит. Теперь она знала, как. Осталось только украсть ключ от двери или убедить Хозяина её не запирать.

— Ты выглядишь лучше. Выпей вина, — голос Эйгера сегодня был вполне мирным, не гремел так, что дрожали стёкла, и Кайя, ободрённая своим новым планом, решила быть как можно более кроткой, чтобы его не раздражать.

— Спасибо, милорд, я не хочу.

— Почему? Тебе не понравилось вино? У нас в погребах найдётся другое, есть даже из Шерба, тебе оно должно быть знакомо.

— Спасибо, милорд, но не нужно.

— Так почему нет? Я бы хотел продолжить наш вчерашний разговор о чести, и в этом деле, я думаю, без вина мы не обойдёмся.

— Я… просто не хочу вина, милорд.

…быть покладистой, скромной, не перечить…

У неё снова дрожали руки.

— Боишься сказать лишнего, да?

— Нет, милорд.

— Что «нет милорд»? Не боишься?

— Нет, милорд, я просто не хочу вина, вернее, я не пью вино по утрам. Но если вы настаиваете, я, конечно, выпью, — и она взяла бокал и пригубила.

— Опять ты мне врёшь, маленькая веда! — в голосе его послышались грозовые ноты. — Но ладно, будь по-твоему, обойдёмся для начала без вина. Так какую интересную историю ты мне расскажешь сегодня?

Какую она может рассказать историю?

Историю она, конечно, не придумала. И у неё так дрожали руки и сбивался голос, что рассказчик из неё выйдет никудышный. Да и разве ему будут интересны её истории?

— Простите, милорд, но у меня нет интересных историй. Моя жизнь не была богата событиями, я выросла в Обители и до этой осени жила там, — она взглянула на него искоса, мельком.

Эйгер сидел, откинувшись в кресле, и выглядел иначе, чем вчера: тёмный камзол, под которым виднелся жилет с серебряным шитьём и рядами пуговиц, рубашка из чёрного шёлка и шейный платок, заколотый булавкой. И даже волосы не торчат жуткими космами. Совсем как вельможа из Рокны. Если бы не маска на лице.

Левая рука в перчатке покоилась на подлокотнике кресла, а правой он держал нож, постукивая его рукояткой по столу.

— О чём же тогда поговорим? — в его голосе ей послышалась скрытая усмешка. — А о чём говорят с девушками? Давай, поговорим о мечтах.

— О мечтах?

— Да, о мечтах. Ты же знаешь, что такое мечты?..

Странный вопрос. И сбивающий с толку.

— Ты так удивилась, будто мечты это что-то неприличное! Разве ты ни о чём не мечтала? Девушкам это свойственно.

— Да, милорд.

— Так о чём?

— Не думаю, что это будет вам интересно.

— А ты не думай за меня, а просто ответь на вопрос. Это же не сложно? О чём ты мечтаешь, маленькая веда?

Она помедлила, взвешивая, что же ответить, чтобы он не счёл это ложью, не разозлился или не стал над ней насмехаться. Ведь нельзя же сказать, что она мечтает о том, чтобы отец убил Зверя, победил лаарцев и вернулся, наконец, с этой проклятой войны?

— Я… мечтала о том… что я буду также, как старая Наннэ в Обители, делать микстуры и порошки, собирать травы и лечить людей…