Летний ресторанчик на берегу

Последовала пауза.

Джоэл окинул взглядом чистую воду и вздохнул. Он даже на мгновение задумался. Не рассказать ли ей…

– Там было…

Опасные мысли вернулись в его голову. Он гадал, какова на ощупь эта прохладная гладкая кожа… Она была белой, как фарфор, тут и там на ней светились бледные веснушки… Джоэл смотрел на глаза цвета океана…

А потом оглянулся на внеземной пейзаж. И подумал: «Почему нет? Доктор Филиппосис мог это одобрить».

Да, Джоэл устал. Устал от баров и ночной работы, глупой политики фирмы, алчных девиц, которым хотелось ходить в наилучшие рестораны, но которые отказывались что-либо съесть, когда их туда приводили. Устал от дорогого кабинета, от новых клиентов, от дорогущих мотоциклов, глупейших отпусков, ночных клубов, холодных квартир, самых красивых подружек… Все это продолжалось и продолжалось, и Джоэл не знал, как с этим покончить. Но, очутившись здесь, не знал даже, зачем это.

Но перед ним были веселый пес и открытая девушка, и никого вокруг, насколько мог видеть глаз. И он даже не устал еще. Три часа ночи было для него чистой ерундой. Он все равно никогда не спал. Никогда.

И Джоэл чуть не сказал ей…

Но тут этот чертов пес опять напрыгнул на него.

– Брамбл! – закричала Флора. – О, простите… Мне так неудобно… Наверное, можно как-то отчистить эту грязь?

Брамбл просто сходил с ума. Флоре с трудом удалось совладать с ним. Она искоса посматривала на Джоэла. И чувствовала… Что именно? Нечто. Он как будто был на грани того, чтобы о чем-то заговорить. Но Флора не могла угадать о чем. И теперь, похоже, мгновение миновало.

Они пошли дальше, обсуждая дело, и к тому времени, когда добрались до конца пляжа и повернули обратно, белое небо начало понемножку наливаться голубизной, обещая великолепный день. А Джоэл ощутил нелепое разочарование из-за того, что пляж все-таки кончился и впереди показался маяк.

Когда они дошли до того места, где Флора сняла ботинки, она неохотно согласилась остаться на острове и командовать парадом, чтобы Джоэл смог вернуться в Лондон, и пообещала не отставать от Колтона до са́мого собрания островного совета.

– Хотите позавтракать? – спросила Флора.

Джоэл посмотрел на свои часы:

– Пять утра. Мы ели всего четыре часа назад. И в строгом смысле это еще не утро, а ночь.

– Ладно, – кивнула Флора. – Я просто подумала…

– Разве что это будет сыр?

– Нет…

Джоэл вдруг с удивлением заметил, что на самом деле успел проголодаться. Он предположил, что все дело в здешнем воздухе. Обычно он тщательно контролировал свою диету, как контролировал все прочие аспекты своей жизни.

– А здесь что-нибудь уже открыто, где можно перекусить?

– Мои братья скоро встанут. Вы можете заглянуть к нам на ферму.





Глава 28




Ктому времени, когда они повернули на подъездную дорогу фермы, парни действительно уже поднялись, вокруг кипела бурная деятельность. Кухонное тепло было восхитительным после резкой утренней прохлады, раскаленная печь делала комнату уютной.

– Привет, – кивнул Иннес, промаршировавший через кухню в драной пижаме и дырявых носках.

Он налил воды в чайник, поставил его на плиту и только после этого, обернувшись, увидел Джоэла.

– Черт побери, вы кто такой?! – удивился Иннес.

Пиджак Джоэла слегка отсырел, как и дорогие ботинки и нижняя часть брюк. Очки начали запотевать от тепла. И Флора впервые подумала, что Джоэл выглядит ранимым.

– Я начальник Флоры, Джоэл Биндер, – тихо ответил он, протягивая руку.

– Пять часов утра, черт побери! – возмутился Иннес. – Вы, юристы, круглые сутки работаете, что ли?

– Но не так усердно, как фермеры, – ответил Джоэл.

– Папуля! – послышался тоненький, но весьма решительный голосок. – Кто тут сумит?

Все застыли, когда по кухне протопала пара маленьких ног. Белые волосы девочки были спутаны, одной рукой она терла глаза, а в другой крепко держала своего обожаемого енота. Босая Агот остановилась и, прищурившись, всмотрелась во всех по очереди.

– Потему все сумят? – сердито спросила она.


Джоэл моргнул.

– Почему бы мне не приготовить для всех чай? – быстро произнесла Флора. – С добрым утром, Агот, милая.

Агот просияла улыбкой и подбежала к Флоре:

– Это кто, тетя Флова?

– Это Джоэл, – неловко объяснила Флора.

Джоэл попытался изобразить улыбку.

– Привет, – пробурчал он.

– Пливет! – откликнулась девочка. – Я Агот. – И снова повернулась к Флоре. – Где завтлак?

В кухне появился Эк.

– Папа! – воскликнула Флора. – Ты не должен вставать для того, чтобы доить коров!

– А как, по-твоему, я могу спать, если тут настоящий базар?

Присутствие Джоэла Эк воспринял как нечто само собой разумеющееся. И вот уже был готов чай.

– Дедуля! – закричала Агот.

– Что, детка?

– Где завтлак? И самдвити?

Флора улыбнулась. Сэндвичи – любимая еда Агот.

– Ну, не знаю, – нахмурился Эк. – Не хочешь лучше хорошую тарелочку овсянки?

– Самдвити!

– Ладно-ладно, – откликнулась Флора. – Раз уж я всех разбудила, Иннес, сооруди-ка кофе… не все ведь пьют этот никудышный чай, а я поджарю бекон для сэндвичей.

– Да! – согласилась Агот. – И мусика!

Иннес включил радио на волне шотландского Би-би-си, и Агот тут же закружилась, раздувая ночную рубашку.

– Ты портишь это дитя, – заявил Эк, когда Флора доставала старый, почерневший противень.

– Я не против, – возразил Иннес. – После того, что ей пришлось выдержать, пока мы скандалили с Эйлид, я буду каждый день ее портить.

Флора нашла в леднике бекон, завернутый в простую бумагу. А Иннес тем временем заваривал кофе: это был отличный натуральный кофе, от которого фермерские парни воротили нос, они предпочитали растворимый напиток.

Агот все еще танцевала, большие кухонные окна запотели, в комнате было шумно и радостно.

– О, простите, – спохватилась вдруг Флора, поворачиваясь к Джоэлу. – А вы едите бекон?

Эк в первый раз обратил внимание на босса дочери:

– Вы разве не из наших рабочих?

– Папа, протри очки, бога ради! Пока не начал доить Брамбла!

– Аввв! – согласился с ней Брамбл, поднимая голову при звуке своего имени.

– Я… работаю с Флорой, – выдавил из себя Джоэл.

Флора присмотрелась к нему.

Он что, ухмылялся?

– И – да, бекон вполне подойдет.

– Почему бы ему не подойти? – не понял Эк.

Иннес велел ему умолкнуть.

Вошел Финтан, насвистывая себе под нос и высоко вскинув голову, что выглядело весьма необычно. Иннес прищурился: