Любовь по обмену

Глава 1




Зоя



— Если не хочешь, я не поеду. — Слава переминается с ноги на ногу, стараясь скрыть свое раздражение.

Последние полгода я только и слышала о том, как он мечтает поехать в Калифорнию. Жить в американской семье, посещать колледж, подтянуть язык, изучить традиции, быт. Какое уж тут «не поеду».

— Что ты… — Умело уворачиваюсь от его поцелуя.

Папа смотрит на нас ястребом и привычно хмурит брови. Мы со Славой встречаемся почти год, но это не такой уж приличный срок, чтобы можно было безнаказанно целовать его дочь у него же на виду.

— Я очень хочу, чтобы ты поехал. — Дважды киваю, заглядывая Славе в глаза. — Правда-правда. — Крепче сжимаю его руки. — Просто немного взгрустнулось. Мы же… расстаемся.

— Малыш. — Он поправляет сумку на плече и обнимает меня за талию. — Не забывай: видео-звонки, голосовые сообщения и электронные письма. Каждый вечер. Да?

Послушно киваю и натягиваю на лицо улыбку.

— К тому же, с тобой будет Челси! — Продолжает Слава и смачно целует меня в нос.

Вот об этом-то я и беспокоюсь. Как привычная к достатку и роскоши американская студентка будет выживать в заурядном российском городке, в небольшом доме с минимумом удобств, да еще и в одной комнате со мной?

— Всё! Хватит лобызаний! — Мой брательник врывается в пространство между нами, беспощадно разрушая трогательный момент прощания.

Он светится, улыбка тянется у него от уха до уха. Еще бы: мой брат Стёпа — настоящий везунчик. Ему предстоит прожить ближайшие полгода в Сан-Диего, на берегу Тихого океана, в шикарном особняке, принадлежащем семье моей подруги по переписке — Челси Реннер.

— Люблю тебя, — шепчет мне Слава.

Ему повезло немного меньше: остановиться придется в доме Розы и Хуана Мартинезов, американской пары мексиканского происхождения со средним достатком, любезно согласившихся приютить студента по обмену из России.

— И я, — отвечаю тихо, чтобы папа не услышал.

Ему очень трудно смириться с мыслью, что его крошка Зоя встречается с «патлатым переростком» — так он называет Славу.

— Уже скучаю, — все-таки запечатлев над моей верхней губой короткий поцелуй, Слава делает шаг назад.

Стискиваю до боли его пальцы и неохотно отпускаю. Брат красноречиво косится на нас, на отца, затем морщит лицо и толкает бедного Славу в плечо.

— Давай, Славян, шевели окорочками.

Он буквально отталкивает парня от меня, берет его под локоть и тащит за собой в зону вылета.

— Я тоже уже скучаю… — Бросаю на прощание, робко махнув рукой.

Мама подходит сзади и обнимает меня:

— Зайка, не грусти. — Прижимается и больно давит подбородком в плечо. — Сейчас встретим Челси, приедем домой, и вам двоим будет очень весело, вот увидишь. — Она старательно выделяет слово «очень», и это начинает беспокоить меня еще сильнее. Мамино желание понравиться американской гостье реально пугает.

— «Хэллоу, май нэйм из Людмила». — С улыбкой во все тридцать два зуба повторяет она, пока мы втроем медленно движемся к зоне прилета. — «Вэлкам ту Раша!»

Таланта к языкам у нее примерно столько же, сколько у нашего министра спорта. Может, даже чуть меньше, поэтому маман обзавелась новым планшетом, на который Стёпа установил ей онлайн-переводчик.

— Нужно было написать табличку с именем Челси, — поздно, но спохватываюсь я. — Чтобы видно было издалека. Так все нормальные люди делают.

— Не переживай, — успокаивает меня отец. От него за версту несет одеколоном — к встрече с гостьей он тоже готовился основательно. Причесался, надел новый свитер, погладил брюки. — Вы же договорились: ты будешь в красной водолазке. Тем более, вы сто раз видели друг друга на фото и даже пару раз в скайпе.

— Угу, — мычу я, чтобы не разреветься.

Перед глазами все еще стоит Слава. Вот он закидывает сумку на плечо, торопливо удаляется по коридору и машет на прощание. И мо й брат с ним. Действительно, если бы не приезд Челси, я бы совсем расклеилась.

— Вэлкам ту Раша, — повторяет мама, точно попугай.

Мы дружно топчемся на месте, разглядываем людей в толпе, сверяем часы. Так проходит час. Затем и второй. Папа жутко нервничает, мама зачем-то продолжает разминать губы своим «хэллоу», а я пытаюсь сообразить, где ошиблась. Не тот рейс? Час, день? Почему она не прилетела? А если прилетела, почему мы не видели ее?

— Зайка, позвони в деканат, — просит маман, когда мы уныло плетемся к машине в вечерних сентябрьских сумерках. — Пусть они выяснят, что произошло.

— Я забыла телефон дома, прости. Как только доберемся, позвоню. И отправлю Челси сообщение.

— Может, девчонка передумала? — Ворчит отец, забираясь в автомобиль. — Зачем гонять людей в аэропорт, если решила не лететь? Трудно предупредить?


— Я не знаю, пап, не знаю. — Бормочу, устраиваясь на заднем сидении.

— Трудно было созвониться утром? — Продолжает он, заводя мотор.

Но я уже не слышу. Пристегнувшись, откидываю голову назад и любуюсь медовым золотом, которым налилась листва на деревьях.

— «Вэлком ту Раша», — как-то уже безрадостно шепчет мама себе под нос.

Отец, качая головой, включает радио.



Всю дорогу мы молчим, стараемся не смотреть друг на друга. Я уже скучаю по Славе и брату, сознаюсь сама себе, что чувствую облегчение — Челси не будет, а, значит, не придется переворачивать свой мир с ног на голову, чтобы показать пресловутое русское «гостеприимство».

— А это еще кто? — Спрашивает папа, притормаживая у подъездной дорожки.

Подскакиваю, пытаясь вытянуть шею, чтобы увидеть. Замечаю лишь темную фигуру на крыльце. Машина сворачивает во двор, останавливается возле гаражных ворот, двигатель глохнет. Отстегиваю ремень, выпрыгиваю наружу и застываю от неожиданности.

На ступенях сидит незнакомый парень. Судя по всему, очень высокий — ноги длиннющие, размер кроссовок, не меньше сорок четвертого. В вытертых на коленях джинсах и тонкой футболке в такой прохладный вечер. Ткань черного цвета еле скрывает перекатывающиеся под ней стальные мышцы.

Волосы парня растрепаны: темные, выгоревшие на кончиках почти до соломенного цвета. Губы пухлые, сжатые в линию в каком-то брезгливом выражении. В ушах наушники, в зубах дымится сигарета. Он сидит в расслабленной позе, наклонившись локтем на большую спортивную сумку, затягивается, выпускает дым, а затем… стряхивает пепел в стоящий рядом горшок с мамиными петуниями.

Матушка вылезает из машины и хватается за сердце, папа демонстративно хмыкает и быстрым шагом направляется к незнакомцу. Я стою на месте и не могу оторвать взгляд от его синих глаз, сумасшедше ярких, с застывшим в них оттенком злости и пренебрежения.

— Вы кто? — Громко спрашивает отец, подойдя к крыльцу.

Парень не спешит вставать. Он неспешно оглядывается по сторонам и, не увидев урны, тушит окурок в горшке с цветами. Затем достает из кармана листок и протягивает папе.

— Здесь… наш адрес, — недовольно говорит отец, когда мы с мамой подходим ближе.

Парень сверлит меня холодным взглядом и медленно поднимается. Мне приходится затаить дыхание — он выше меня почти на голову.

— Джастин. — Говорит незнакомец, хмыкнув. Одним взглядом, небрежным и презрительным, дает мне понять, что я — пустое место, которое ему совершенно не интересно. Смотрит на моего папу и протягивает ему руку: — Джастин Реннер. — Его голос низкий и теплый, с мягким южным калифорнийским акцентом.

Отец растерянно жмет протянутую ладонь, затем передает мне листок бумаги. Пытаюсь вглядеться, но буквы скачут перед глазами. Кажется, там действительно написан наш адрес.

Джастин… Джастин Реннер? Голова начинает кружиться. Челси пару раз говорила, что у нее есть брат. Но почему он здесь?

— Джастин? — Мама выглядит очень беспомощной и растерянной. — Вэлкам ту Раша… — Жмет руку незнакомца. Ее маленькая ладонь тонет в его огромной лапище.

— Челси не смогла приехать, вместо нее здесь я. — Парень, вроде как, и сам не рад тому, что оказался здесь. Он закидывает сумку на плечо, прячет руки в карманы узких джинсов и хмурится.

Мама с папой переглядываются и молчат.

— Они что, не понимают меня? — Спрашивает парень, приподнимая бровь.

— Нет. — Отвечаю я. — То есть… no… — Опасливо поднимаю на него взгляд.

— Окей, ну, объясни им тогда по-быстренькому. — Он кивает головой и тут же напускает на себя скучающий вид. — Как там тебя?

— Зоя. — Выдыхаю, чувствуя себя кроликом перед удавом.

— Зоуи? — Явно насмехаясь, переспрашивает он.

— Нет. Зо-я.

— Ага. Ясно. — Он хитро щурится и еще раз ехидно произносит: — Объясни им, Зо-у-и.



Джастин



«Первосортный засранец и третьесортный спортсмен!» — эти слова Челси всплывают в памяти всякий раз, стоит мне только вспомнить, в какой жопе по ее вине я оказался. Если бы сестра не сдала меня предкам, хрен бы очутился в этой дыре.

Убогая страна, угрюмые люди, холодина жуткая. Как они, вообще, выживают здесь?

Немая сцена затягивается.

— Э… эм… ну… — Девчонка явно не слишком умна, долго собирается с мыслями и выглядит обескураженной.

— Я смотрю, ты мастер поддержать разговор? — Сочувственно гляжу на нее, затем на часы. — У меня не так много времени, и я ужасно устал после перелета. Давай без лишних «бла-бла», скажи своим предкам, пусть покажут мне мою койку, где можно будет перекантоваться, пока меня не выпрут обратно в Штаты. Окей?