Любовь, жизнь и далее по списку
Часть 59 из 67 Информация о книге
Мы вышли из машины и пошли по каменной тропинке к дому, где из цветочного горшка нас приветствовал садовый гном. Хотя его выражение нельзя было назвать приветственным. Скорее уж отпугивающим. Любопытно, это Эллиот его слепил? Лейси не обратила внимания на жуткого гнома. Она позвонила в дверь. Лицо Эллиота, когда он открыл нам дверь, было намного дружелюбнее скульптуры. – Привет. Добро пожаловать, леди. Прошу вас. – Он сделал шаг в сторону. Внутри его дом оказался не менее очаровательным, чем снаружи. Обставлен он был с большим вкусом. В укромных уголочках стояли скамейки с эклектическими подушками, по стенам были развешены картины, а полки были заставлены разноцветным стеклом разных форм, крученым металлом и экзотическими масками. Все вокруг цепляло глаз, но комната не смотрелась захламленной. – Мама любит собирать разные вещи, – сказал он, проследив за моим взглядом. – У нее прекрасный вкус, – сказала я. – Здесь есть твои работы? – Нет. У мамы есть отдельная комната, посвященная моим работам. Я называю ее сокровищницей Эллиота, – он сказал это в шутливой манере, но было понятно, что за ней прячется смущение. Он повел нас вглубь дома, и каждая комната, на которую мы натыкались, была еще красивее предыдущей. Кухня понравилась мне больше всего. Яркие желтые столешницы с бледно-желтыми шкафчиками смотрелись на удивление хорошо на фоне оловянных стен. И особенно хорошо в этот ансамбль вписывалась разноцветная посуда, выглядывающая с открытых полок. – На твоем месте я бы не выходила из дома, – сказала я. – Я бы весь день сидела здесь и рисовала. – Правда? Можешь приходить в любое время и рисовать. Возможно, я так и сделаю. Мне все еще не хотелось становиться перед мольбертом. Прошло уже больше месяца. Мне нужно было высвободиться из этой трясины. И, может быть, как раз этот дом станет моим спасительным прутиком. – Можно посмотреть на твою сокровищницу? – спросила я. Он склонил голову и вспыхнул румянцем. – Полагаю, ты для этого сюда и пришла. Его описание подходило комнате идеально. Его работы стояли на полках по всему периметру, освещенные прожекторами на потолке. Но гордость его родителей была абсолютно оправдана. Работы были великолепны. Я медленно обходила комнату, внимательно рассматривая каждый предмет. Мне встречались деревья, и лица, и замысловатые фигуры, и вазы, и много всего другого. – Та вещь, к которой ты готов себя приковать, где-то здесь? – поинтересовалась я. – Ты собираешься приковать себя к своему творению? – спросила Лейси. – Нет, – ответил он. – Не собираюсь. Мы с Эбби рассуждали, создали ли мы что-то такое, что защищали бы это своей жизнью. – Ну, своими телами, – сказала я. – Мы ничего не говорили о жизнях. Он улыбнулся мне. – Да. И нет, та работа далеко не мамина любимая; на самом деле, мама даже не подозревает о ее важности. Но я только рад, потому что могу хранить ее у себя в комнате. – Тогда пойдем смотреть, – сказала Лейси. Его комната была аскетичнее, чем я представляла. Я думала, она будет похожа на мою, с искусством и вдохновением на стенах. Но ничего такого там не было. Мебель была простая и современная, с ровными четкими линиями. А в углу стоял его шедевр. Это было понятно по взгляду Эллиота. В скульптуре переплетались две фигуры, тела, сливающиеся воедино. Не знаю, почему я увидела там два тела, никаких отчетливых человеческих черт в них не было. Казалось лишь, что изящные силуэты тянутся друг к другу. – Красиво, – сказала я. – То дерево в сокровищнице понравилось мне больше, – заметила Лейси. Он пожал плечами. – У всех свои вкусы. Она покрутила браслет на запястье. – Ты не против, если я устрою набег на твой холодильник, – хочу найти газировку, или еще что-нибудь. – А, да, конечно. Чувствуй себя как дома. Ты хочешь чего-нибудь? – спросил он меня. – Нет, спасибо. Они с Лейси направились к двери. Я еще немного задержалась перед скульптурой и провела пальцами по гладкой поверхности. Она оказалась неожиданно холодной. – Он писал мне, – сказал Эллиот, так что я даже подпрыгнула. Я думала, он ушел. Я обернулась. Лейси не было в комнате, а Эллиот смотрел меня, стоя в дверном проходе. – Что? – спросила я. – Кто? – Купер. Он спрашивал, виделись ли мы с тобой. Хотел убедиться, что ты в порядке. От этих слов мне в тысячный раз захотелось плакать. – Что ты ему ответил? – Еще ничего. Я и не буду, если ты этого не хочешь. – Скажи ему, что я… – Что? В порядке? Несчастна? Я не хотела, чтобы он это знал. Все еще влюблена в него? Что со мной не так? – Ничего. Не говори ему ничего. Он ждал. Возможно, ждал, что я передумаю, а потом схватился за телефон, будто Купер сидел там внутри. – Мне не стоит даже пробовать с тобой, верно? Он все еще держит тебя. Я глубоко вздохнула. – Может быть, сейчас не лучшее время пробовать, потому что да, он все еще меня держит. – Я понимаю. – Мы ведь все равно можем быть друзьями? Прямо сейчас мне нужен друг. – Разумеется. Я кивнула на его статую. – Действительно прекрасная. – Спасибо. Твое мнение очень много для меня значит. – Мое? Мнение любителя? – Ты участвовала в профессиональной художественной выставке. – Я недавно узнала, что это не моя заслуга. – Это имеет значение, только если ты не веришь, что достойна этого. Именно в это я и не верила. Он, видимо, понял это по моему взгляду, потому что поспешил сказать: – Пока у тебя есть собственный взгляд на свое искусство, чужое мнение не важно. – Когда ты успел стать таким мудрым? – Всегда таким был, – сказал он игриво. – Кстати, спасибо, что постарался вывести мою маму из дома тем вечером. – Я видел, что она нужна тебе там. Мне жаль, что ничего не получилось. – Все нормально. – Я чувствовала необходимость объяснить ситуацию с мамой и, почему дело было не в нем, но пока не готова была этим поделиться. – Она работает над этим, – сказала я вместо этого. – Нам еще над многим предстоит поработать дома. – Всем нам. Пойдем, уверен, у Лейси было время приготовить нам пир. В кухне я взяла Лейси за руку и сжала ее. – Спасибо вам обоим, – сказала я, обращаясь к Лейси и Эллиоту. – Я и не подозревала, что мне нужно было больше друзей в жизни. Но с вами действительно здорово. Лейси сжала мою руку в ответ. Тридцать шесть «Пока у тебя есть собственный взгляд на свое искусство, чужое мнение ничего не значит». Эллиот был прав. Я слишком сильно переживала о том, что другие подумают о моих творениях. Ждала мнения родителей, Купера, дедушки. Кого угодно. Так что я сама думала о своих работах? Я обошла свою маленькую мастерскую дома, рассмотрела каждую картину. Я поспешила принять мнение мистера Уоллеса, когда он высказался о моих работах: незрелые, плоские. Наверное, я по-прежнему думала так же о своих старых рисунках. Но в самых новых я видела эмоции и глубину. Самые новые были хорошими, может быть, даже отличными. Рост был очевиден, но оставалось и куда расти. Да и разве не всегда найдется, куда расти? Разве я не буду расти и учиться, пока сама того хочу? Пока я хочу, чтобы мир вокруг меня менялся? Я пошла обратно по тихим коридорам своего дома. Мама читала на диване. Сначала я подумала, что это книга по медицине, – она была похожа на предыдущую – похожую мама уже читала до этого, – но потом я поняла, что это роман. Наши взгляды столкнулись, и она пожала плечами.