Любовь, жизнь и далее по списку
Часть 60 из 67 Информация о книге
– Небольшой прогресс. – Ты молодец, мам. – На этой неделе я иду на первую встречу с терапевтом, – сказала она. – Правда? Это же замечательно. – Я улыбнулась. – Я рада, что тебя это делает счастливее. – Хорошо. Иногда приходиться делать то, что нас пугает. – Это ты сейчас и делаешь? – спросила она. – С Купером? – Может быть… да. Я просто стараюсь освободиться. – Держись, – сказала она. – Ты тоже. – У нас все будет хорошо, у нас с тобой? – спросила она. – Да, мам. Любовь означает заботу о ком-то, несмотря на их слабости, не так ли? Ты же любишь меня, несмотря на мой сарказм и лень. Она ухмыльнулась. – Я люблю тебя за них. – Знаю. – Я наклонилась и обняла ее. Несколько долгих вдохов она держала меня крепко. – Где дедушка? – спросила я. Пришло время поговорить и с ним. Ни с кем я не была так жестока, как с дедушкой. Наверное, потому что раньше он никогда меня не подводил, и я слишком многого от него ожидала. Она указала на заднюю дверь, и я вышла из дома. Дедушка стоял на четвереньках в глубине сада и вырывал бурьяны с грядок. – Ты же не будешь брыкаться, правда? – спросила я, присаживаясь на подпорную стенку. Он снял одну перчатку и бросил ее мне. – Посмотрим, могут ли твои руки причинить столько же вреда, сколько твой язык. Я вздохнула, понимая, что заслужила, и надела перчатку. Было что-то удовлетворяющее в том, чтобы выдергивать вредителей из теплой, мягкой почвы. Но дедушке я об этом не сказала бы – я не хотела, чтобы прополка сада стала моей еженедельной обязанностью. Я поглядывала на дедушку через занавес своих же волос, которые падали на глаза и закрывали мне обзор. – Прости за мои слова. – Прости, что не смог вывести твою маму на выставку. – Это не твоя вина, дедуль. – Но еще сильнее я прошу прощения за то, что не пришел сам. Я должен был. Но в тот момент я думал только о ней, и о том, что ей нужно, и забыл подумать о тебе. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Ты важна мне, и меня расстраивает то, что ты в этом усомнилась. Слезы стекали по моему лицу и орошали землю. – Я знаю. Я никогда не забываю об этом. Мне не следовало так говорить. С некоторым усилием дедушка поднялся, отряхнул колени и снял перчатку. Он присел на подпорку и похлопал рядом с собой. Я присела и начала массировать пальцы в перчатке. – Мне сложно, – сказал он. – Мне кажется, что, что бы я ни делал, она мучается. Я стараюсь подталкивать ее, она отталкивает меня. Я стараюсь быть понимающим, она гаснет еще быстрее. Я хочу снять с нее эту ношу. – Его голос дрогнул, и я обернулась к нему в удивлении. Моя рука скользнула в его ладонь. – Ты не сможешь. Этот выбор должен остаться за ней. – Но я ее отец. – Ты думаешь, что в этом есть доля твоей вины. – А чьей же еще? – Дедушка. Она самостоятельная личность. – Твоя бабушка могла бы с этим справиться. Но, конечно, это только фантазии. – Этим летом я узнала несколько вещей. – Благодаря твоему списку? – Благодаря всему. – Что ты узнала? – спросил он. – Что никого, кроме нас самих, мы не можем контролировать. Неважно, как сильно нам хочется подогнуть кого-то под себя, люди должны желать того же. – Ты умная девочка. Я опустила голову на его плечо и сжала его руку. – Знаешь, я могла оказаться той еще сумасшедшей. – Что? – переспросил он, обескураженный моей фразой. – У меня великолепная мама, но она почти не выходит из дома, а папы не бывает дома. – Да, ты могла поддаться обстоятельствам и начать бунтовать или потерять всякий вкус к жизни. – Но у меня был ты. У меня всегда был ты. Благодаря тебе я чувствовала себя в безопасности. Ты давал мне силы. – А ты, малышка, заставила мое сердце биться. * * * Тем вечером в моей комнате было светло. И этот вид как нельзя лучше передавал то, что открылось мне в разговоре с дедушкой. Я наконец-то поняла, чего не хватало моей картине с деревом. Моего сердца. Ланс приковал себя к дереву из-за воспоминаний, но его воспоминания не были моими. И теперь я знала, что добавить. Что делало меня тем, кто я есть. Я установила большое полотно на мольберт и впервые за долгие недели выдвинула ящик комода, чтобы достать некоторые краски. Затем в коре, на сильном, устойчивом стволе дерева, я прорисовала лицо. Лицо, которое нельзя будет заметить без должного внимания. Лицо моего дедушки. К тому моменту, как я закончила, краска залила мне все пальцы. Она даже проникла под ногти. Я улыбнулась и постаралась как можно лучше вытереть их рубашкой. Картина осталась сохнуть на мольберте. Я собиралась подать заявку на зимнюю программу, неважно, есть у меня история продаж или нет. Я хотела этого. И стоя перед мольбертом, глядя в нарисованные глаза своего дедушки, я поверила, что смогу. Тридцать семь На следующий день я сидела в кровати, вцепившись в телефон. Мои пальцы зависли над кнопкой, которая мгновенно могла перенести меня в онлайн-мир Купера. Я не лукавила, когда говорила с дедушкой в саду. Никого, кроме себя, мы контролировать не можем. Неважно, как сильно я любила Купера, моей любви недостаточно на двоих. Я должна была отпустить. И я опустила палец. На экране появился аватар Купера – селфи, где мы с ним корчим самые бестолковые рожицы. Я затаила дыхание. Когда я в последний раз смотрела его профиль, там была их общая фотография с Айрис. Значит, он действительно расстался с ней? Я пролистала страницу, но других обновлений не нашла. Статус он давно не менял. Как и на моих аккаунтах, здесь царила пугающая тишина. Я перевела телефон в спящий режим и отправила его на тумбу. При этом на пол слетел маленький листочек бумаги. Я прищурилась и подняла его с пола. Визитка. Мистер Уэйд Барретт. Пара секунд мыслительный усилий, и я вспомнила, откуда у меня эта карточка и кто этот мужчина. Это он подходил ко мне на выставке и предложил купить у меня «Бесстрашного» – рисунок квадроцикла. Мой рисунок квадроцикла. Тот, который я собиралась подарить Куперу. Я снова взяла телефон в руки и набрала номер. Мне ответил бойкий командный голос. – Уэйд слушает. – Здравствуйте, Уэйд, то есть, мистер Барретт, это Эбигейл Тернер. Мы виделись с вами на художественной выставке. Вам понравился мой рисунок квадроцикла. Вы говорили, что ваш внук ими увлекается. – А, да! Здравствуйте. – Могу я задать вам странный вопрос? – Э-э-э… конечно. – Вы знакомы с моим отцом? – Как его зовут? – Пол Тернер.