Лука, или Темное бессмертие

Она восприняла обиду так же, как та была нанесена, – с открытым забралом:

– Ладно. Тогда до понедельника.

– Так точно.

Она быстрым шагом вернулась к своему столу, забрала термос с чаем. Перед тем как выйти, остановилась и кивнула на спортивную сумку:

– Сожалею о твоей барже. Надеюсь, тебе есть куда пойти?

– К Шарко. У них есть гостевая комната.

Она послала ему натянутую улыбку и вышла. Николя смотрел, как она удаляется по коридору. Он злился на себя за то, что был с ней излишне жёсток, но ему никак не удавалось разгадать ее, понять, что за игру она ведет. В один прекрасный день она выбрасывает его, как дырявый носок, а назавтра предлагает пойти с ней прогуляться?

Он налил себе стакан воды в комнате отдыха. На этаже было почти пусто, и в такие благословенные моменты Николя чувствовал себя хорошо. Он подошел к окну. Внизу быстрыми шагами двигался по улице тонкий силуэт его партнерши. Кто ты, Одри? Чего ищешь? Он наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду, потом вернулся к себе.

Снова открыл рисунок в тетради. Орел, склонившийся над печенью обнаженного человека. Миф о Прометее.

Прометей был одним из титанов, брат которого, Эпиметей, наделил животных разными способностями, но забыл сделать дар людям. Если у черепах был панцирь, чтобы защитить себя, у зайцев способность рыть норы, чтобы укрыться, то человеческие существа оставались голыми без всякого плана спасения. И тогда Прометей, чтобы исправить ошибку брата, украл с Олимпа огонь и подарил его бедным смертным, слабым и беззащитным. С того момента Человек получил доступ к знаниям и силу, но заодно и возможность разрушать, развил свои преимущества перед другими живыми существами и стал почти равен богам. Ревнуя к успехам людей, Зевс приказал приковать Прометея к скале и приговорил к тому, что его печень будет клевать орел. Каждую ночь печень вырастала заново, делая страдание бесконечным.

Николя сидел, неподвижно уставившись на рисунок. Человек-созидатель, человек-разрушитель. Человек, равный богам. Каким в этой схеме мыслил себя Демоншо? Почему этот миф был для него так важен? Что он хотел выразить, обустраивая место преступления? Что он карающий бог?

Через полчаса после ухода Одри Шарко просунул в дверь голову с грязными потеками вокруг глаз вместо кругов. Сделал ему знак, что пора собираться. Николя выключил экран, убрал тетрадь в шкаф вместе с другими вещественными доказательствами и взял спортивную сумку. Мужчины двинулись к лифту.

– Ну и что дало эпохальное совещание? – спросил Николя.

Шарко нажал на кнопку:

– Полный бардак, передать не могу. Никто ничего не знает, ищут любую связь между малышом и трупом женщины лет сорока пяти, неизвестной, а единственное, чем мы располагаем, – ее псевдофоторобот. Боэси, который ведет дело о суррогатном материнстве, перетрясет семью матери младенца, Эмилии Робен, может, у нее пропал кто из близких – тетка, сестра, кузина – и окажется, что это наш труп из пруда. Нам удалось убедить судебных следователей разрешить сравнительный анализ образцов ДНК Луки и жертвы из Эссона. Сами образцы уже в лаборатории в Бордо, это облегчит процедуры. Научники сравнят хромосомы Х или Y, там еще какие-то заморочки с митохондриальной ДНК, для определения возможного родства по происхождению. Короче, если есть генетическая связь, они ее обнаружат.

Двери раскрылись. Они зашли в лифт. Шарко глянул на себя в зеркало и со вздохом распустил галстук.

– Мы должны докопаться до разгадки, или я рехнусь, как из-за той акулы, нарисованной на двери. Кстати, ты хоть сейчас можешь мне сказать, и клянусь, я не буду злиться: кто это сделал?





48




– Добрый вечер, Одри.

Его голос… Одри закрыла глаза.

– Ролан…

– У тебя уже поздно. А когда ты звонишь поздно, значит что-то не ладится. Рассказывай.

С мобильником, прижатым к уху, Одри стояла у окна на кухне своей квартиры. Тут пахло свежей мятой, купленной в бакалейной лавке на первом этаже ее дома. Снаружи сливались в прозрачный туман оранжевые огни, а ниже виднелся холодный синеватый изгиб рельс скоростного метро.

– Почему ты меня оставил? Почему, Ролан?

– Я тебя не оставлял. Пусть я далеко от тебя, но я здесь. Я всегда буду здесь, ты же знаешь.

Свет в квартире был потушен. Только горящий прямоугольник экрана компьютера мерцал в глубине гостиной. Одри глубоко вздохнула – только чтобы сдержать слезы.

– Я должна научиться жить без тебя, потому что меня это разрушает. Ты меня разрушаешь, как гвоздь, который с каждым днем все глубже вгоняют в рану. Твоему лицу, твоему голосу скоро придется покинуть мою голову… Для того и сеансы. Чтобы больше не мучиться.

Пауза растянулась на несколько секунд.

– Я знаю, что ты сердишься, Одри, но ведь решать только тебе. Я не могу ничего изменить. Ты же понимаешь?

Одри не нашла слов. Конечно, она понимает. А еще она понимает всю серьезность собственных проблем и те трудности, с которыми она неизбежно сталкивалась, когда приходилось перечитывать письмо перед психиатром в клинике «Сальпетриер».

– Одри? Ты здесь?

Она нажала на отбой с ощущением, что телефон жжет ей пальцы. Зачем она позвонила? Весь этот маскарад был безумием. Снизу, с улицы, раздался скрежет. Огромная черная змея выплеснула в ночь своих пассажиров, самых последних, с их шляпами и плащами, чтобы они вернулись домой и завтра начали все сначала. Может, это и есть жизнь – вечное возобновление? Или, наоборот, бегство вперед от жизни?

Вибрация эсэмэс. Сообщение со смайликом:

«Загляни на Facebook… Я только что запостил сюрприз. Ролан».


Одри заколебалась, потом подошла к компьютеру. Еще до звонка она вышла в Сеть, и как раз на страницу Ролана.

Ее ждало следующее сообщение: «Ты у экрана?»

Потекли слезы. Перед ней возникла старая фотография десятилетней давности, о которой Одри даже не вспоминала. Совершенно обыкновенный снимок – они вдвоем, на скамейке, в парке, – но вид малиновки, севшей на скамейку рядом с плечом Ролана, заставил ее заплакать. Такая же птичка села на могилу ее матери, когда Одри было всего восемь лет, и пернатое поглядело на нее черными глазами-бусинками, словно хотело заговорить, сказать, что мать ушла, но никогда не оставит ее.

«Ты у экрана?» – высветилось снова. Одри рухнула в кресло. Она провела пальцами по птице, потом по усыпанному веснушками лицу Ролана. Посмотрела на экран мобильника и набрала номер. Да ладно, всего несколько минут. Когда после второго гудка ответили, она сказала:

– Я у экрана…

Намного позже, после долгой беседы, она с улыбкой повесила трубку. Но очень быстро, едва полная темнота, воцарившаяся после того, как потух экран компьютера, обволокла ее, улыбка исчезла, и лицо тоже покрылось мраком. Она приложила ладони к щекам и потянула кожу лица назад:

– Я совсем сошла с ума.





49




В результате ожесточенных переговоров с сильнее обычного раздражительным Франком Николя сдался, отказался от одноместного номера в гостинице и согласился расположиться в гостевой комнате у Шарко, на втором этаже, в самом конце коридора.

Устроившись возле стола за доброй бутылочкой, двое мужчин и Люси ели копченую курицу с поджаренной до золотистой корочки картошкой. Разговор, естественно, вертелся вокруг расследования. Николя изложил свои открытия касательно мифа о Прометее.

– Полагаю, вы не слышали последние новости? – завела новую тему Люси.

– Я больше не слушаю новостей, – заметил Шарко.

– А должен бы. Сегодня в Судане произошло столкновение народных масс и сил правопорядка, вызванное повышением цен на муку, то есть на хлеб.

Николя нахмурился:

– Точно, как предсказал Шевалье в своем письме. Третье предсказание.

– Да, просто невероятно, правда? Я покопалась немного, пока вас не было. Порылась в Интернете, но в прессе об этом до сегодняшнего дня не было ни слова. Иначе говоря, двенадцать дней назад Шевалье вряд ли мог быть в курсе сегодняшних событий.

– А если у него есть там знакомые?

– В Судане? А заодно и на Кубе, коли на то пошло?

– Ты права, – признал Николя. – Это ни в какие ворота.

Люси сделала глоток вина:

– И представь себе, серьезные беспорядки разразились в Судане в 2013-м, а потом в 2016 году, и по тому же поводу: рост цен на основные продукты питания. Тогда я поинтересовалась этой историей с вирусом на Кубе. И тут опять: в 2013-м и 2016-м случились эпидемии холеры, остальные были намного раньше. А что до больших разливов Сены, таких как нынешний, то был один в 1910-м, конечно, а потом в 1955, 1982 и 2016-м.

Шарко молча слушал. Он допил свой стакан и налил еще.

– Похоже, 2016-й – черный год, – заметил заинтригованный Николя. – И что?

– Ну… я не знаю, но все эти события не уникальны, они повторяются, причем циклично. А когда что-то повторяется, значит в основе обязательно лежит последовательность причин, в принципе одних и тех же. Такие времена года, как осень или зима, вызывают выпадение осадков. Дожди пропитывают землю. Реки вздуваются и в конце концов выходят из берегов. Я знаю, это неопределенно, неточно, но все происходит именно так, верно? А что, если Шевалье нашел… я уж не знаю, связь между всем этим? Какой-то фокус, который позволяет предсказывать события, готовые повториться?

Николя покачал головой:

– Чтобы Шевалье открыл некий механизм, который еще не обнаружили метеорологи и эпидемиологи, несмотря на свои знания, мощные компьютеры и математические модели? Сама подумай, это невозможно. И потом, черт возьми, Люси, ну, допустим, есть такая штука, а она наверняка есть, но где связь с лабораторией в доме у Демоншо? Там, под землей, не предсказания или вероятности. Там пальцы в банке и генетические наборы, которые непонятно для чего нужны!

Люси пожала плечами:

– Знаю, знаю. Но я уверена, что все связано.

Они убрали со стола и отправились спать. Франк решил, что проведет воскресное утро в Бастионе вместе с Паскалем, пытаясь разобраться с накопившимися за последнее время документами. Но вторую половину дня он собирался посвятить семье, прежде чем вернуться к работе в понедельник. А Николя хотел встать пораньше и отправиться в одном только ему известном направлении.

Он посмотрел на часы. Скоро полночь. Слишком много мыслей в голове, слишком много неизвестного. Когда он наконец забрался в тепло постели, его телефон пискнул. Он тут же посмотрел на экран. Сигнал пришел с фальшивого профиля на Facebook, который он так и не убрал. Анжель Бенласори только что получил согласие на прием в друзья от Ролана Казулуа, дружка Одри. Прилагаемое сообщение гласило:

«Анжель, да, конечно, я помню тебя по юрфаку. Извини за предыдущий отказ, ты же понимаешь, эти автоматические сообщения… Добро пожаловать на мою страницу. Расскажешь, что с тобой стало? Примешь меня в друзья? С дружеским приветом, Ролан».

Николя хмыкнул:

– Ага, помнишь ты меня. Брехун.

Он включил лампу у изголовья и вышел на сегодняшнюю ленту Казулуа. Ишь ты, да он из немногих избранных: в профиле значились всего двадцать три друга. В статусе было указано: «В отношениях с Одри Спик». Николя замялся, прежде чем просмотреть ленту – собственно, зачем? – но любопытство взяло верх.