Лунная дорога в никуда

– Он не по-е-дет!

Макаров в очередной раз в глубине души возблагодарил бога за то, что у него нет своих детей. Это ж нечеловеческое терпение надо. Оказывается, он произнес свою мысль вслух.

– Да ничего. Это мне поделом, – вздохнув и тут же словно проглотив свой вздох, сказала Ольга. Весь ее внешний вид выражал покорность и уныние. – Нагрешила, теперь получаю воздаяние. Сторицей. Все правильно. Вселенная очень справедлива. Жаль, что я раньше этого не понимала. Точнее, понимала, но все равно надеялась.

Она говорила непонятно, бессвязно, просто бормотала какие-то фразы себе под нос и выглядела при этом полубезумной. Ну и семейка, что мать, что дочь – обе ненормальные. А Илья вроде парень ничего. Хотя эти его поиски себя тоже странные, если честно.

В столовую ворвалась шумная, яркая, очень ясная с утра австриячка Аня. Плюхнулась за свободный столик, радостно помахала всем рукой.

– Доброе утро, надеюсь, я ничего не пропустила?

– Нет, – ответила Даша, которая еще так и не присела, готовая куда-то бежать, в чем-то услужить. Внезапно Макаров понял, что его это раздражает.

– Раз нет, то сядьте и позавтракайте, наконец, – не очень вежливо сказал он, – как вы сами заметили, до начала программы еще полтора часа. Все мы люди взрослые, так что не пропадем, да и ваш иностранный работодатель еще спит. Выпейте кофе и поешьте.

Даша растерянно посмотрела на него и послушно опустилась на стул за тем же столиком. Неожиданно ее лицо оказалось напротив макаровского, очень близко, и он сумел разглядеть едва заметную морщинку в углу рта, тонкую жилку, бьющуюся на виске быстро и трогательно, непокорный завиток, выбившийся из-за уха. Оказывается, на короткой стрижке такое тоже возможно.

Она заказала Татьяне творог и омлет, и Макаров внезапно уставился на ее нежное горло в кашемировом воротнике водолазки. На тонких пальцах были надеты кольца, серебряные и очень необычные, не утяжеляя образ, а придавая ему какую-то утонченную завершенность. Надо же, казалось бы, такое простенькое личико, а смотришь на него как на произведение искусства.

– Доброе утро! – В столовую вплыла Паулина, само совершенство и грация, упакованное в дорогие одежки. Здоровалась она скорее для проформы, потому что никто из собравшихся явно не вызывал у нее ни малейшего интереса. И зачем только приехала? Затем появились Игнат и Настя, друг немного не выспавшийся и с утра сердитый, еще с поискового отряда Макаров знал за ним такую особенность, Настя сосредоточенная и серьезная.

– А где американец? – первым делом спросила она, даже не поздоровавшись.

– Спит, – откусив аккуратный кусочек омлета, ответила Даша. – Он настоящая сова, никогда не начинает день раньше одиннадцати утра. А зачем он вам?

– Мне? – поразилась Настя. – Мне он совершенно не нужен. Вот еще!

Выглядело это непоследовательно, но Макаров давно уже бросил попытки понять женскую логику.

Он доел свой завтрак, залпом допил остатки уже остывшего кофе и поднялся со стула.

– С вашего позволения пойду покурю.

По лестнице с третьего этажа спускалась актриса Холодова, высокая, худощавая, с забранными в сложную прическу волосами, несмотря на раннее утро и более чем свободную атмосферу, одетая в розовый брючный костюм. Вчерашних вечерних серег, тяжелых, старинных, явно очень дорогих (Макаров отметил это машинально, потому что обладал профессиональным вниманием к мелочам), на ней не было, в просвечивающих мочках торчали лишь уместные золотые гвоздики.

И что это его сегодня заклинило на украшениях? Впрочем, Макаров поспешно объяснил себе, что дорогие серьги явно оставались в номере актрисы, что было довольно беспечно. Как он уже успел отметить, сейфов в номерах нет. Или в люксе все-таки есть? Впрочем, его это совершенно не касалось.

Немного поколебавшись, идти в комнату за курткой или не будить все еще дрыхнувшего студента, он решил никуда не ходить, толкнул тяжелую входную дверь, одно из отделений которой было забито фанеркой вместо разбившегося ночью стекла, и выскочил под дождь.

Козырек над входом, конечно, был, вот только при таком ливне и ветре в придачу спасал он мало. Нахохлившись, как воробей, Макаров судорожно затянулся, чтобы расправиться с первой утренней сигаретой побыстрее.

Со стороны коттеджа шел то ли друг, то ли деловой партнер хозяина. Несмотря на разверзшиеся небесные хляби, он не бежал вприпрыжку, а шел степенно, не торопясь, уверенно, как привыкшие считать себя хозяевами жизни. Здороваться Макарову отчего-то не хотелось, тем более первым, поэтому он сухо кивнул, получив в ответ такой же ничего не значащий кивок.

Во двор через открытые настежь ворота (как успел заметить Макаров, их не закрывали даже ночью) въехала «Мицубиси» с открытым багажником, остановилась, визжа шинами. Из машины вылез Михаил Евгеньевич, лицо его было расстроено.

– Игорь, ты сегодня хотел уехать?

– Ну да, мы же с тобой все дела обсудили, да и полный дом народу у тебя, я к такой суматохе не привык. А что?

– Да в том-то и дело, что придется тебе задержаться. Черт бы подрал эту трубу! Власть нашу в нее бы засунуть, чертей полосатых. Сколько я говорил, сколько предупреждал!

– Да что случилось-то?

Макаров, докурив, отшвырнул окурок, но уходить в дом не спешил, ему было интересно, чем вызвано такое волнение обычно флегматичного хозяина.

– Да то и случилось, что из-за ливня дорогу размыло. В трех километрах отсюда ручей есть, что в озеро впадает. Он в трубу убран, а та в землю вкопана, аккурат под дорогой. Ну и подмыло ее. Труба просела, насыпь над ней рухнула, поток воды течет, будь он неладен. Даже на тракторе не проехать, что уж про наши машины говорить. Администратор на работу не вышла, добраться не смогла, мне позвонила, я смотался посмотрел. Труба дело. Причем в прямом смысле.

– Не вовремя, – заметил его собеседник Игорь Арнольдович, вспомнил Макаров.

– Конечно, не вовремя. Я ж собирался на ферму поехать, насчет конной прогулки договориться да свежего молока взять. Все планы коту под хвост.

– И сколько времени надо, чтобы починить?

Михаил Евгеньевич неожиданно смутился:

– Так кто ж его знает! Ты ж понимаешь, как у нас службы дорожные работают. В этой стороне, кроме усадьбы, ничего нет. Позвоню сейчас, скажу, что тут два десятка человек от большой земли отрезаны. А когда уж они сподобятся меры принять, я не знаю. Может, завтра. Может, через три дня, а может, и через неделю.

От мысли, что из этого забытого богом места теперь не выбраться, Макарову внезапно стало не по себе. Озноб пополз по всему телу, заставив встряхнуться, и только по полетевшим от него брызгам Макаров понял, что успел промокнуть насквозь. Заскочив в дом, он юркнул в свою комнату, рывком стянул мокрую одежду и вытащил из спортивной сумки запасную.

Илья заворочался на кровати, сел, растер лицо руками.

– Что, уже пора вставать?


– Я уже полтора часа как встал, а про тебя сказать ничего не могу. Мать твоя с сестрой уже позавтракали. Обещанная лекция через… – он покосился на офицерские часы, которые носил в память о деде, – час. Так что решай сам.

К десяти утра все собрались на веранде, на которой все уже было подготовлено для лекции. Присутствовали все, кроме костюмера Риты и Сэма. Впрочем, ничего удивительного: лекция не предусматривала использования костюмов, а американец, как все уже были в курсе, не вставал с постели раньше полудня. Саша сидела в углу и что-то сосредоточенно рисовала на листе бумаги.

Вначале хозяйка усадьбы Татьяна сообщила о том, что дорогу размыло.

– Вы не переживайте, – сказала она. – Миша уже сообщил в администрацию района, они пообещали, как только дождь кончится, приехать посмотреть. Еще ж и воскресенье сегодня, как на грех. Продукты у нас запасены, голодными не останемся. Правда, без фермерского молочка придется пару дней продержаться, да без творога, но это не беда. Магазинное есть.

– Лошадки, – сказала Саша в пространство.

– Не получится с лошадками, деточка, – успокаивающе сказала Татьяна. – Дорогу же размыло, не проехать.

Саша сурово поджала губы.

– Ну, раньше следующего воскресенья мы отсюда все равно не уедем, так что оказаться отрезанными от цивилизации даже романтично, – заметила Паулина. – Я рассчитывала на приключение – и вот, кажется, получается.

– Вот это и будет нашим первым творческим заданием, разыгрывать которое мы с вами начнем сегодня во второй половине дня. Каждый представит, что должен сыграть в детективной пьесе. Мы в маленькой гостинице, застрявшей, скажем, в снегу из-за сильной непогоды. Здесь собрались люди, незнакомые друг с другом. Одного из них убивают. Каждому из вас предстоит вжиться в роль убийцы и сыграть, что именно произошло, выбрав себе для этого партнера. Перед обедом сообщите Рите, какой вам нужен реквизит, и она все подготовит. Договорились? Тогда я расскажу вам о системе Станиславского, потом, после кофе-брейка, мы научимся правильно ставить дыхание. Поехали…

Макарову было скучно, но идти все равно некуда. На улице дождь, в номере четыре стены и телевизор, который он никогда не смотрел, в Переславль не съездить, потому что размыло дорогу. Черт, и зачем он вообще согласился на эту дурацкую затею!

От нечего делать он начал слушать лекцию и неожиданно для себя втянулся. Рассказчиком Екатерина Холодова была отличным, голосом владела мастерски, то повышая, то понижая интонацию, чтобы держать слушателей на эмоциональном крючке. Первые полтора часа пролетели быстро, и Макаров даже удивился, что уже пришло время пить кофе.

В каминном зале, где стояли накрытые столы, он взял маленький кофейник, налил в чашку кофе, незаметно повертел головой по сторонам, подошел и протянул ее Даше.

– Выпейте кофе, а то опять забудете о себе из-за стремления позаботиться о нас.

– Мне надо подняться к Сэму, – рассеянно сказала Даша. – Меня тревожит, что он все еще не спустился к завтраку. Конечно, спешить ему совершенно некуда, но по утрам он завтракает очень плотно. Может, простудился вчера или плохо себя чувствует – разволновался из-за своей истории.

– Тем более выпейте кофе, – настойчиво сказал Макаров, чуть ли не силой впихивая чашку ей в руки. – А потом пойдете. Перерыв полчаса, так что все успеете.

Она благодарно посмотрела на него, взяла чашку и сделала первый глоток.

– Татьяна варит отличный кофе.

– Да она вообще готовит прекрасно, я вчера за ужином чуть не лопнул. Никак не мог заставить себя остановиться, такое все было вкусное, – признался Макаров. – А вы, я видел, ели совсем мало.

– Я привыкла себя ограничивать.

– В еде?

– Во всем. Ладно, спасибо за кофе. Побегу к Сэму.

После ее ухода комната словно опустела, хотя в ней толпилось довольно много народу. Плеснув еще кофе прямо в Дашину чашку, Макаров решил сходить покурить, прихватив его с собой. Он любил разбавлять этот крепкий напиток сигаретой. В холле под лестницей на второй этаж темнела фигура. Приглядевшись, Макаров понял, что это веселая кудряшка Анна. Повернувшись спиной, она что-то быстро говорила в телефон по-английски.

Интересно, она же в Австрии живет и, если разговаривает с мужем, должна говорить по-немецки. Впрочем, Макарову, который не знал ни одного иностранного языка, это было совершенно без разницы.

Он толкнул входную дверь, вдохнул холодный влажный воздух и занес ногу над порогом, но шагнуть не успел. Страшный крик разрезал гулкую тишину холла. Кто-то кричал на одной ноте, страшно, надрывно, и Макаров, захлопнув дверь, рванул по лестнице вверх – ему показалось, что кричит Даша.

На лестничной площадке между первым и вторым этажом он наткнулся на человека, который не спеша поднимался вверх, держа что-то в руках. Тот не удержался на ногах, начал падать, на Макарова полилось что-то горячее, он дернулся и зашипел от боли. Сидящий на лестнице человек тихо ругался сквозь зубы, голос был знакомым, и, сфокусировав зрение, Макаров вдруг осознал, что видит перед собой ту самую Дашу, которую помчался спасать.

Целая и невредимая, но потирающая коленку, она сидела на ступеньке, держа в руках полупустую чашку кофе. На ее голубых джинсах растекалось отвратительное коричневое пятно.

– Вы что, с ума сошли? Вы чего на людей кидаетесь? – мрачно спросила она, безуспешно пытаясь отряхнуться.

– Я услышал крик, решил, что это вы, – ответил Макаров, чувствуя себя идиотом.

К ним из каминного зала и с веранды бежали люди, по всей вероятности, тоже привлеченные страшным криком. По крайней мере, Холодова была уже здесь, из-за ее спины выглядывала Анна, в лестничном проеме маячила голова Игната. Мизансцена практически повторяла ночную, когда обитатели усадьбы были встревожены звоном бьющегося стекла.

– Да это дети кричат, – устало сказала Даша, сунула ему в руки чашку и поднялась на ноги. – Вы что, не помните? Мы же с вами вчера уже слышали этот крик.

Действительно, с третьего этажа по лестнице кубарем катились дети – мальчик и мальчик. С визгом и хохотом, упакованные в непромокаемые куртки и резиновые сапоги, они пролетели мимо Даши и Макарова, столпившихся внизу людей, хлопнула входная дверь, и шум стал удаляться, пока не растаял вдали.

– Господи, если бы я был их отцом, я бы их убил. – Макаров выдохнул, чувствуя, как спадает охватившее его напряжение. – Зачем так орать-то? Расходимся, граждане, ложная тревога.

– Черт, теперь надо идти переодеваться, – с досадой сказала Даша. – Ну вы же взрослый человек, почему такие детские реакции? Мне надо к Сэму, а теперь тратить время на то, чтобы штаны поменять. Он тоже как ребенок, честное слово.

– Вы к своему Сэму уже десять минут назад ушли, – сообщил Макаров нелюбезно. – Сами задержались, а теперь на меня сваливаете.

– Не десять, а пять. Это у вас от испуга временной скачок случился. Я решила сразу захватить Сэму кофе, он всегда день с него начинает. Черт, возвращаться за новой чашкой уже нет времени.

Она повернулась и начала подниматься по лестнице, сочтя разговор с Макаровым законченным, но он не отставал:

– Слушайте, а зачем вы врете?

Она споткнулась на ровном месте, повернулась и уставилась на Евгения. В ее глазах не было ничего, кроме изумления: