Лунная дорога в никуда

– Я? Вру?

– Да, причем на совершенно пустом месте. Если человек врет без нужды, значит, либо он что-то усердно скрывает или просто патологический врун и к его словам нужно относиться с опаской. Какой из вариантов ваш?

– Но где я вам соврала?

– Вы сказали, что идете к своему подопечному, и вышли из комнаты. К столу с кофе вы не подходили. И за прошедшее время вы совершенно точно могли два или три раза подняться в нужную комнату. Я не мог столкнуться с вами на лестнице, но тем не менее это произошло.

– Ну, если вам так интересно, придется сознаться. – Даша говорила сквозь зубы, и теперь в ее глазах читалась ненависть. Или это было презрение? – Я вышла из комнаты и зашла в туалет, который находится под лестницей. Там мне пришла в голову мысль захватить Сэму кофе, поэтому я вернулась, налила чашку и пошла наверх.

Теперь Макаров смотрел на молодую женщину сердито, потому что врала она глупо и неуклюже. Любой мог вывести ее на чистую воду, что он сейчас и сделает.

– Милая Даша, главное правило любого преступника, который хочет остаться непойманным, – четко продумывать детали, – сказал он. – Я, знаете ли, полицейский, опер, говоря по-простому, поэтому умею ловить людей именно на мелких нестыковках. Придуманный кофе как объяснение не лезет ни в какие рамки.

– Я ничего не придумывала, но мне интересно узнать, почему вы так решили? – В ее глазах не было ни капли испуга, только искреннее любопытство. Если она и притворялась, то очень умело.

– В каждой из наших комнат, а у меня, замечу, простой двухместный номер, а не люкс, есть чайник, френч-пресс, набор из нескольких видов чая, банка растворимого кофе и пакет с молотым, два вида сахара и мед в баночке. Любой из гостей, если захочет чаю или кофе, может собственноручно приготовить себе напиток, не выходя из номера. Вам не было никакой нужды так стараться.

В глазах Даши мелькнула растерянность, и Макаров, почувствовавший легкое злорадство, тут же выругал себя. Стоящая перед ним молодая женщина точно не была преступницей, и что это он вдруг так раздухарился ее подлавливать?

– И правда, – сказала она и провела рукой по лбу. – Как же я сразу про это не подумала! В каждом номере есть чайник. И в моем, и у Сэма тоже. Странно, это очень странно, потому что тогда я ничего не понимаю.

Она снова повернулась спиной, поднялась наконец по лестнице, позвенела ключами и скрылась в своем номере.

Успеет он покурить или нет? До окончания перерыва оставалось еще минут восемь, поэтому Макаров, ежась от висящей в воздухе влажности, все-таки выскочил во двор. Стараясь не высовываться из-под козырька, прикурил сигарету и с наслаждением затянулся.

Дождь все продолжался, правда, уже не ливень с ураганным ветром, а мелкая и оттого особенно противная морось. Немудрено, что дорогу размыло, ей-богу. И не уедешь отсюда теперь, даже в Переславль с его музеями утюгов и чайников не вырвешься. Хочешь не хочешь, а придется идти на тренировку дыхания, а после обеда разыгрывать какие-то дурацкие сценки. Вот ведь вляпался так вляпался, дай бог здоровья Игнату и его ненормальной Насте с ее внезапно открывшейся тягой к театральному искусству!

Сигарета кончилась, Макаров потушил ее в луже, пристроил в стоящую рядом со входом металлическую урну и потянулся, разминая мышцы. И все-таки зачем она так глупо соврала? Мысли его то и дело возвращались к Даше, которая почему-то волновала его гораздо больше, чем следовало. Пожалуй, к ней вполне можно было проявить сугубо мужской интерес, но если она врушка, то потом хлопот не оберешься. Вранье Макаров не переносил на физиологическом уровне.

Поежившись от сырости и не придя ни к какому выводу относительно возможных отношений с неуклюже врущей Дашей, он открыл дверь, шагнул в дом, встретивший его теплом и смесью умопомрачительных ароматов (видимо, Татьяна уже начала готовить обед), и замер, потому что под его сводами снова пронесся нечеловеческий крик, от громкости которого закладывало уши.

– А-а-а-а-а-а!!!!

Нет, либо родители этих ушлепков заткнут рты своим невоспитанным детям, либо он, Макаров, оттаскает их за уши!

Неожиданно он замер. На его глазах дети покинули дом и больше не возвращались. Они не могли быть источником страшного крика, который, кстати, повторился, а значит, кричал кто-то другой. Со стороны каминного зала вновь бежали люди, а в пролете лестницы появилась Даша. Вид у нее был безумный.

Краем сознания Макаров отметил, что она успела переодеть джинсы, которые теперь были синие и совершенно сухие. В глазах плескался ужас, который заставлял ее тяжело дышать. Вместе с сиплым дыханием изо рта вырывались бессвязные слова, которые никак не складывались в общую фразу.

– Там… Я зашла… Я хотела узнать… Что-то нужно… Сэм… Кофе… Дверь не заперта… Он не ответил… Он мертв…

Участники тренинга толпились внизу, напирая друг на друга. До Макарова внезапно дошел смысл сказанного. Одним прыжком он преодолел пространство, разделяющее его и лестницу, взлетел на два пролета, схватил за плечи трясущуюся, как в ознобе, Дашу.

– Тихо! Внятно скажи, что случилось.

От прикосновения его рук она на мгновение замерла, а потом словно вынырнула из накрывшей ее с головой волны безумия, посмотрела уже более осмысленно, перевела взгляд вниз, где толпились люди, и глубоко вздохнула.

– Сэм лежит в своем номере мертвый, – членораздельно, чуть ли не по слогам сказала она. – Его убили.





Глава четвертая




Желтый цвет резал глаза. Он был не однотонным, а как будто в крапинку – бордовые кляксы и точки, разбросанные по желтому полю. От крапинок рябило в глазах и немного кружилась голова. Немного подумав, Даша их закрыла.

Лежать было неудобно. Во-первых, мокро, во-вторых, довольно холодно, в-третьих, нос щекотала неизвестно откуда взявшаяся травинка. Даша снова открыла глаза, и теперь в поле ее зрения оказалось что-то красное, с зубчатыми краями. В прошлой жизни, кажется, это называлось кленовым листом.

По носу что-то потекло. Капля, сорвавшаяся с травы, в которой Даша, оказывается, лежала. Холодные мокрые джинсы отвратительно липли к ногам. Кажется, сегодня она уже переодевала их на сухие, облившись горячим кофе. А сейчас что случилось?

– Давайте-ка вставать, – сообщил голос с неба.

Даша скосила глаза, немного боясь, что с ней, недостойной, сейчас говорит Бог. Но у склонившегося мужского лица не было нимба, и вообще оно выглядело совсем обычно и, более того, знакомо.

– Вам помочь? – В мужском голосе не было ни капли участия, даже показного. – «Скорую», к сожалению, вызвать не могу, потому что дорогу размыло, и ей сюда не проехать. Держитесь.

Сильные руки подхватили Дашу под мышки и рывком поставили на ноги. Она с сомнением оглядела мокрые штаны, по которым текла вода. Впрочем, по лицу тоже. А, ну да… Дождь же. А почему она вообще оказалась под дождем, да еще лицом в мокрой траве? Упала? Ударили?

От слова «ударили» в голове что-то поехало вбок. Даша наклонилась и уперлась руками в мокрые коленки, потому что на нее вдруг напала тошнота. Да, точно, она выскочила на улицу, почувствовав, что ее вывернет прямо там, на лестнице деревянного дома, где она сообщила сбежавшимся гостям: Сэма убили.


Это его ударили, а не ее – ножом, и этот нож со странной ручкой торчал из груди Сэма как из индейки, которую подали к рождественскому столу. Только в индейке нож всегда смотрелся уютно и празднично, а в груди Сэма очень страшно.

От страха Даша завопила как безумная, выскочила из номера на лестницу. Словно сквозь вату она видела, как на ее крик сбегаются люди, и первым оказался тот, кто и сейчас стоял рядом с ней, без куртки и зонта под проливным дождем, поддерживая ее под локоть, чтобы она снова не упала.

Да, точно. Ей стало плохо после того, как она сказала, что Сэма убили, и она выскочила на улицу, побежала к клумбе, чувствуя – ее вот-вот стошнит, но не добежала, кажется, упала в обморок.

Ясность в мыслях разгоняла дурман, дурнота отступала. Для верности немного подышав открытым ртом, Даша выпрямилась и помотала головой, давая понять, что с ней все в порядке. От дома бежала хозяйка Татьяна, несла в руках стакан с водой – граненый, в тяжелом металлическом подстаканнике. В прошлый визит Сэма в Россию Даша исправно таскалась с ним по всем антикварным магазинам, потому что он был помешан на советских подстаканниках, говорил, что они напоминают ему детство. От мыслей про Сэма в голове опять что-то сдвинулось, но на этот раз несильно. Господи, кому он мог помешать?

Последний вопрос она задала вслух, поморщившись от того, какой жалкий у нее голос – тонкий, дрожащий.

– Так это как раз ясно. Тому, кто вовсе не горел желанием ворошить прошлое и вытаскивать на свет божий старые скелеты. Вчера вечером он рассказал трогательную историю, как ищет свою незаконнорожденную дочь, и уже ночью его убили. Когда вы видели его в последний раз?

– Может быть, в дом пойдете? – участливо спросила Татьяна, принимая из Дашиных рук стакан, из которого та сделала несколько мелких глотков. – Девочка вся мокрая, да и вы тоже.

– Сейчас пойдем, – кивнул Евгений Макаров. – Татьяна, попросите пока всех собраться в каминном зале. Полиция к нам доехать не сможет, значит, придется обходиться собственными силами.

– В смысле? – не поняла та. – Как обходиться?

– В вашем доме произошло убийство, и понятно, что совершил его кто-то из присутствующих. Будем разбираться, кто именно.

– Как убийство? – прошептала Татьяна. – Может, ему просто плохо стало и он умер. Человек-то уже немолодой, нездоровый.

Даша снова вспомнила торчащий из груди нож. Господи, а если пока они тут прохлаждаются, его кто-то вытащит и спрячет? Точно. Убийца!

Видимо, смятение отразилось на лице, поскольку Макаров чуть крепче сжал ее локоть.

– В комнату никто не войдет. Перед тем как бежать вас спасать, я велел Игнату стоять на пороге и никого не пускать. Татьяна, идите, собирайте людей. Даша, ответьте на мой вопрос.

– Я видела его ночью, – с трудом сказала Даша.

Смешного, вредного, нелепого Сэма, перекати-поля, у которого имелись все деньги мира, но не было дома и нормальной семьи, одинокого, но гордого, ей было отчаянно жалко.

– Когда разбилась дверь, вы выскочили на площадку, потому что вас разбудил звон стекла? И он тоже?

– Нет. – Даша говорила быстро-быстро, боясь, что их перебьют, и она не успеет без свидетелей сообщить Евгению нечто очень важное.

Из дома высунулась Катя, но Макаров махнул рукой, запретив подходить, и та послушно скрылась внутри, напоследок бросив на Дашу встревоженный взгляд. Даша выдохнула, уверенная, что понятливая Катя теперь никого к ним не подпустит.

– Мне не спалось, и я вышла на лестницу, потому что услышала какой-то шорох, – сказала она. – На лестнице был Сэм, он шел к себе в номер, держа в руках чашку с чаем. Он сказал, что спускался вниз, потому что ему захотелось чаю, и тогда я не увидела в его словах ничего необычного. Я совершенно забыла, что в номерах есть чайники. Он обманул меня, понимаете? Сэм сказал, что ходил за чаем, а на самом деле спускался для чего-то другого.

– О чем вы еще говорили? Он сказал что-нибудь важное?

– В том-то и дело, что да. Я спросила, зачем он рассказал историю своей жизни, не скрывая, что ищет дочь? Понимаете, меня это удивило. Я знаю Сэма уже несколько лет – он человек очень скрытный. Он мало доверяет людям, предпочитая нанимать на работу одних и тех же, с кем он уже общался. Он даже мне до вчерашнего вечера не раскрывал истинной причины своей поездки в Переславль. Говорил, ему нужно найти одного человека, но на мои расспросы отвечал, что все расскажет позже. А тут такая неожиданная откровенность.

– Правда, интересно, – согласился Евгений. – И что он вам ответил?

– Он сказал, что понял: его дочь присутствует здесь, в усадьбе.

– Как же он ее узнал, если никогда до этого не видел?

– По подарку, который он передал несколько лет назад. Когда его Жаворонок заболела, дочь прислала письмо с просьбой о финансовой помощи. Он перевел деньги на указанные реквизиты и отправил какую-то дорогую вещицу, как память о себе. И вот вчера в зале он увидел человека, у которого была эта вещица. Он рассказал всю историю, надеясь, что получит подтверждение своей догадке по реакции своей дочери. Получается, эта реакция была, раз он ночью спускался на первый этаж. Вполне возможно, дочь хотела с ним поговорить. А потом убила. – Голос Даши упал до шепота.

– Ну, раз он поднимался по лестнице с кружкой, значит, убили его не во время этого разговора, – скупо усмехнулся Макаров. – Хотя вы правы, все это крайне подозрительно. Он не сказал вам, кого именно узнал?

Даша отрицательно покачала головой.

– А хотя бы какой именно ценный предмет он отправил в подарок, вы знаете?

– Нет. Он сказал, что эта вещица составляет пару с его часами. Помните, он вечером крутил в руках драгоценные часы? Так вот, оказывается, он специально привез их сюда, чтобы тоже отдать найденной дочери. Но не успел. – Она закусила губу и расплакалась.

– Так, часы. – Макаров растер ладонями лицо. – Ладно, пойдемте в дом. Вам нужно переодеться, а мне осмотреть место происшествия.

– Но вы велели собрать людей в каминном зале.

– Ну и пусть посидят, – жестко сказал он. – Все лучше, чем шарахаться в одиночку по углам, увеличивая шансы стать следующей жертвой.

– Следующей жертвой?

– История про потерянную и найденную дочь, конечно, чудо как хороша. Практически как в мексиканских сериалах, которые крайне любила смотреть матушка в годы моего детства. Вот только нельзя исключить, что этого вашего Сэма убили по гораздо более прозаической причине. Например, хотели ограбить богатого американского туриста. Или, спускаясь, он мог стать свидетелем чего-то нехорошего, а потому его нужно было заставить замолчать. Ну или тут поселился маньяк, который собирается уничтожить нас всех до единого.

– Вы шутите? – спросила Даша, заглядывая ему в лицо.

– Не вижу повода для шуток. Еще раз повторю: здесь произошло убийство, и преступник – кто-то из людей, собравшихся сейчас в гостиной. Это я знаю точно. А вот мотивы преступления я, наоборот, совсем не знаю, а значит, предполагать надо все. Даже самые бредовые. Так что поднимайтесь в свою комнату, переодевайтесь и присоединяйтесь к остальным. Скажите им, что я приду, как только закончу осмотр. Мне нужно будет со всеми поговорить, и покидать гостиную я запрещаю. Это понятно?