Мама на нуле

Но хорошо лечится в психотерапии, особенно когнитивно-поведенческой. Это несложно и недолго, и лучше позаботиться о себе, чем всю жизнь скакать между идеалом и провалом в отчаяние.

На самом деле ребенку не нужна идеальная мать. Для него самое главное качество родителя – в том, что родитель у него просто есть. Если родитель рядом, приходит на зов, помогает, то все остальное для ребенка – это детали. Перфекционизм обесценивает все то действительно ценное, что есть между нами и ребенком: «Если не все прекрасно – значит, все зря».

Вся система оценки себя как родителя, своих отношений с ребенком у отличника фактически сводится к бинарной системе: пан или пропал, идеал или ничтожество.

Реальность состоит в том, что нет никакого «пан или пропал», есть огромное количество плюсов и минусов, можно совершить много ошибок – и в конце концов все наладится. Когда-то психотерапевт Дональд Винникотт[4] сказал, что ребенку не нужна идеальная мать, ребенку нужна «достаточно хорошая мать». Первым делом важно уяснить, что для того, чтобы быть достаточно хорошей матерью, ничего особенного не нужно: обычная забота и защита, просто быть рядом. Наоборот, чтобы перестать быть достаточно хорошей матерью, надо очень постараться, надо ребенка обижать, оставлять, отвергать. Иногда это делают как раз в погоне за идеалом.

У детей есть определенный запас прочности. Если мама сорвалась и накричала, если мама много работает и не может с ним проводить все время, если мама не любит играть в машинки – ничего с ребенком не произойдет, он рассчитан на то, чтобы проживать какие-то огорчения. Проблемы начинаются, когда мама так хочет быть идеальной, что огорчение ребенка воспринимает как обвинение себе. Когда ее ребенок плачет, недоволен, расстроен – она не может быть в контакте с ним, не может помочь ему прожить его чувства, пожалеть его, обнять. Она в это время занимается самозащитой. Он рушит ее представление о себе как о суперматери. Когда мы очень сильно держимся за свой сияющий образ матери, то вместо того чтобы помочь ребенку пережить наше несовершенство, пытаемся делать вид, что мы таки совершенны, и обижаемся на него за то, что он указывает на наши недостатки.

Как говорил тот же Винникотт, в самом лучшем положении оказываются те матери, которые сдались с самого начала. С самого начала сказали себе, что они несовершенны. Это очень правильная установка, внутреннее согласие: что бы мы ни делали – всегда будут ошибки. Если мы заставляли ребенка учиться играть на пианино, он потом будет предъявлять претензии, что его заставили. Если не заставлять – припомнит нам, что мы этого не сделали. Чем раньше мы согласимся на формулу «неидеального родительства», тем меньше сил и энергии будем тратить на защиту собственного «я», на защиту выдуманной картинки; тем больше мы сможем быть в контакте с ребенком, которому придется пережить, что мы несовершенны.

Правда в том, что ребенку надо это пережить. Что мы не всегда добрые, терпеливые и прекрасные. Что мы не всегда будем рядом. Что мы смертны – это самая большая подлость с нашей стороны, но и это ребенку придется пережить. Мы постареем, будем слабы и не сможем о нем заботиться. Это очень большое несовершенство, и у нас нет ни малейших шансов его избежать. Каждый из нас, родителей, должен подготовить ребенка к проживанию всего этого нашего несовершенства. Это и есть забота.





Два упражнения, которые помогут не проваливаться в пучину обесценивания


Упражнение первое

В 5–6 лет и позднее у ребенка можно напрямую спрашивать о тех качествах, которые ему нравятся в вас. Это хорошее лекарство от обесценивания. Важно понимать, что мы все равно уникальны, все равно хороши в чем-то. Если вы взглянете на себя глазами ребенка, то увидите, что он смотрит на вас с любовью, готов прощать вам недостатки и срывы, у него большой запас доверия и симпатии, и нужно очень постараться, чтобы это разрушить.



Упражнение второе

Представьте себе, что вы смотрите на себя со стороны прапрабабушки. С высокого и далекого облачка смотрите на праправнучку, уставшую, истощенную, которая едва справляется. Возможно, не в лучшей своей форме, только что сорвалась, накричала… но как бы вы сами смотрели на себя? Это был бы теплый взгляд, полный участия. Пусть этот взгляд будет вашей точкой равновесия. Сам по себе эмоциональный срыв не страшен. Страшно, когда, спасая свой идеал, вы зачеркиваете ребенка.





Если семья – не тыл, а фронт




Мало что может сравниться по силе, толкающей к истощению, с семейными конфликтами. Особенно конфликтами между супругами. Тогда семья воспринимается не как поддержка и тыл, а как фронт, где нужно все время идти по минному полю: или стараться понравиться и угодить, или вступать в конфликты. Напряженные отношения с мужем или его родственниками, или когда собственные родители всячески дают понять, что ты плохая мать, – все эти факторы провоцируют выгорание.

В наши дни люди не обсуждают, прежде чем создать пару и завести детей, свои взгляды на воспитание и ведение дома. Все расхождения обнаруживаются уже по ходу дела. Ребенок уже есть, им надо заниматься, а у супругов совсем разное видение того, кто это должен делать и как. Начинаются обиды, претензии, обвинения. И очень скоро от теплых чувств и близости ничего не остается – только горечь и усталость.

Разногласия могут быть связаны с разными представлениями в родительских семьях или в культурах родителей. Многие из нас сами не знают, какие стереотипы сидят в наших головах. И мужчина, который был таким современным, таким понимающим во время романа, при появлении ребенка вдруг превращается в патриархального деспота, искренне уверенного, что отныне удел жены – детская и кухня, и ничего другого она и хотеть не должна. Женщина, которая была такой жизнерадостной и веселой, так легко относилась к мелким неприятностям, впадает в тоску или тревогу при малейших проблемах с малышом и постоянно им недовольна. Мужчина, который был так обаятелен в роли талантливого раздолбая, такого спонтанного, такого сексуального, – просто бесит жену в роли отца ее ребенка. Потому что ей нужны надежность и предсказуемость, а не креативность. Женщина, которая покорила будущего мужа умом, ироничностью и стильной внешностью, «делает драму» из не той марки памперсов, купленных мужем, и часами обсуждает на форумах прививки. Он не понимает, чего она от него хочет. Она не понимает, как можно этого не понимать, и обижается.

У каждого из них есть свои причины так думать и так чувствовать, но сейчас у них нет ни сил, ни времени, ни желания на понимание и сочувствие – каждый отстаивает свою правоту, защищается и обвиняет. И это даже при том условии, что исходно были любовь и близость, и ребенок желанный, и другие проблемы в целом решены. А если приходится жить с родителями, которые и сразу-то были не в восторге от выбора сына/дочери? А если денег в обрез и долги? А если у ребенка проблемы со здоровьем? Так можно очень быстро дойти до «ручки» – до истощения, до депрессии, до развода. Есть даже такое понятие «развод первого года» – имеется в виду первый год жизни ребенка.

Тема конфликтов в семье огромна. Может быть много причин и много вариантов, как выбраться с минного поля. Условие одно: родителям важно осознать, что, раз они сделали общего ребенка, они теперь в одной команде – навсегда. Есть изменения в жизни, которые необратимы. Невозможно перестать быть родителем, если уже стал. Теперь вы оба – самые главные люди в жизни ребенка и тем самым важные люди друг для друга. Придется договариваться.

Странно, но близким людям часто бывает проще договориться не у себя на кухне, а в чужом кабинете, в присутствии третьего человека. С внутрисемейными конфликтами хорошо помогает справиться системная семейная психотерапия или такой относительно новый вид помощи, как медиация. Опыт разбора конфликта с психологом или медиатором хорош еще тем, что, освоив технологию, вы потом сможете уже делать это сами. Жизнь-то длинная, дети растут, и конфликты еще будут.





Третий – лишний




Мы гораздо терпимее к детям, когда мы с ними дома. И мы можем очень сильно нервничать, когда они плохо себя ведут на людях. И окружающие вносят свой вклад: всегда находится кто-то, кто поинтересуется: почему ребенок без шапочки или, наоборот, почему в шапочке?

Люди всегда хотели, чтобы их дети «выглядели прилично» в глазах социума, а их самих окружающие считали достойными родителями. В какой-то степени это нормально, ведь мы растим членов общества, а не отшельников. Но очень часто социум переходит грань, за которой его оценка становится не нормализующим, а невротизирующим фактором.

Мы сейчас живем в мире социальных государств. Мы знаем, что бесплатный сыр только в мышеловке, и такой мышеловкой оказывается в том числе социальное государство. Чем больше оно заботится о гражданах, о семьях, о детях, чем больше бесплатных детских садов, лечения, секций и так далее, – тем больше государство считает детей своими, а не родительскими.

Все это нам известно еще по советским временам. В каком-то смысле там, конечно, был рай. Бесплатные секции, детские сады, ясли, кружки, библиотеки, творчество. Но при этом все это было условно бесплатным. Государство накладывало на детей свою лапу и считало, что родители – это такие временно приглашенные воспитатели, которым доверили воспитание советского гражданина, и они должны соответствовать. Родителей могли вызвать в школу и отчитать, в том числе и прилюдно, при других родителях и учителях. Родителей вызывали на комиссию по делам несовершеннолетних, где они вынуждены были оправдываться перед каким-то дяденьками и тетеньками, которые отчитывают, песочат, говорят, что они неправильно занимаются ребенком и что они не родители, а черт знает что. И сейчас вызывают, кстати. Хотя бесплатных кружков и секций уже нет.

К сожалению, это проблема не только российская. Мы видим, что и в других странах государство считает себя вправе вмешиваться в процесс воспитания. Есть это постоянное воздействие третьего наблюдающего, «старшего брата», который смотрит и оценивает, достаточно ли вы хороший родитель. И главное, оно имеет возможность не просто отчитать вас, но даже забрать у вас ребенка. Что, конечно, для любого человека – чудовищная угроза, это очень сильно пугает.

Это все очень сильно отражается на самочувствии родителей. Родительский невроз, связанный с этим, очень сильно обострился, по моим наблюдениям, когда стала обсуждаться тема вмешательства социальных служб в жизнь семьи. Что ребенка могут забрать, что родителей проверяют, контролируют, что из детского сада могут пожаловаться в опеку…

Безусловно, это огромное достижение социальных служб и общества в целом, когда дети не страдают, не становятся жертвами насилия. Когда перестают быть нормой физические наказания, когда дети знают свои права и не боятся просить о помощи, если дома неладно.


Но у этого есть и оборотная сторона. Родители перестали чувствовать себя хозяевами в своем доме, постоянно нервничают, постоянно ощущают это давление, этот присмотр. Причем часто вовсе не те родители, которым стоило бы перестать обижать детей, а просто более тревожные и чувствительные.

Защищая детей от одних бед, можно нанести им вред с другой стороны. Когда ребенок видит по реакциям родителей, что есть какие-то другие люди, более взрослые, более главные, которые имеют право объяснять маме и папе, что можно, а что нельзя, он делает вывод, что его родители – не главные, что над ними есть еще кто-то, кто может их, грубо говоря, поставить в угол.

Для ребенка это очень тревожное знание, он от этого нервничает. Начинает сбоить программа поведения следования, которая, собственно говоря, и обеспечивает нам возможность контролировать своих детей, которая делает для ребенка естественным послушание и следование указаниям родителей. Ребенок начинает более проблемно себя вести. Родитель еще больше теряется, начинает совершать ошибки, психологически истощается.

Это очень тонкий вопрос, как сделать, чтобы защита детей не превращалась в разрушение отношений родителя и ребенка. Над ним думают социальные службы всего мира. Но пока мы нередко видим, что благими намерениями оказывается вымощена дорога не туда, куда надо.

Если родителю все время объясняют, как неправильно он воспитывает ребенка, это ему добавляет не уверенности и спокойствия, а только напряжения. К сожалению, многие представители помогающих профессий, которые работают с детьми, имеют обыкновение разговаривать с родителями в поучающем и даже обвинительном тоне: «Куда вы смотрели, мамочка! Ребенком надо заниматься!» Подобное часто можно услышать от педиатра, учителя, воспитателя. Это такая норма жизни, что даже не считается хамством, хотя, по сути, это и есть хамство… и это очень истощает.

Важно понимать, как влияет на нас взгляд со стороны, важно отслеживать свои реакции и прилагать специальные сознательные усилия, чтобы «третьего лишнего» из своих отношений с ребенком удалять. Если образ строгого наблюдателя очень силен в нашем сознании, мы начинаем вести себя нехорошо по отношению к ребенку. Мы можем подчеркнуто громко и резко одергивать ребенка при посторонних. Показывать, что мы-то хорошие родители, это он такой паразит. «Но я-то его воспитываю, я-то ему покажу».

Мы начинаем сдавать ребенка, оправдываясь перед «третьим лишним».

Стоит подумать, как оградить от этого свои отношения с ребенком. Например, не выслушивать выговоры от учительницы и жалобы учительницы на ребенка при ребенке. Иметь заранее готовые ответы на попытки объяснить вам, как нужно одевать или контролировать поведение ребенка на улице.

Если вы чувствуете, что это ваше слабое место, что вы особенно болезненно воспринимаете, когда ваш ребенок плохо себя ведет при посторонних, а при этом вы чувствуете, что у вас уже есть признаки эмоционального выгорания, лучше избегать таких ситуаций. Часто бывает, что мама чувствует накопившуюся усталость, и семья решает поехать отдохнуть в отпуск. Они берут путевку в какой-нибудь отель, где много людей; едут туда и возвращаются в еще худшем состоянии, потому что все эти две недели, вместо того чтобы отдыхать и расслабляться, мама все время была в напряжении, нервничала, что ребенок при людях капризничает и плохо себя ведет. Казалось бы, все хорошо: тепло, пальмы, бассейн, за тебя готовят и убирают – релакс. Но страх мамы плохо выглядеть в глазах окружающих, создать им проблемы, вызвать чье-то недовольство – все это настолько ее вымотало, что весь отдых совсем не пошел ей на пользу.

Конечно, стоит разобраться со своими представлениями о том, что нарушает границы других людей и что является правом вашего ребенка быть ребенком. В правильном ли месте стоит у вас эта граница? Не переносите ли вы на близких свой собственный страх «мешать другим жить»? Но, как минимум, если вы знаете, что это ваше слабое место, и признаки истощения уже есть, старайтесь как-то себя пощадить. Лучше поехать на собственную дачу, где фактор «третьего лишнего» будет выражен меньше.

Если вы понимаете, что ваша реакция на «третьего лишнего» чрезмерна, что она выбивает вас из колеи и истощает, имеет смысл вместе с психологом подумать, с чем это связано, и переосмыслить какие-то свои представления. Вечно оставаться «под колпаком» вовсе не обязательно.





Комплекс умной Эльзы




Помните эту сказку? К девушке приехали сваты, она пошла в погреб и пропала. Ее пошли искать, смотрят: Эльза сидит в погребе на ступеньке и плачет. Оказалось, что она представила себе, как выйдет замуж за Ганса, потом у них родится сыночек, вырастет, пойдет в погреб за чем-нибудь, споткнется о ступеньку, упадет, стукнется головой и умрет…

Комплекс «умной Эльзы» знаком многим родителям. Ребенок так мал, а мир так опасен. Столько всего может случиться, боже мой, какой ужас…

Как правило, люди, которые сильно тревожатся за детей, тревожатся еще за многое: за себя, за здоровье, за финансы. Это такое базовое качество личности – тревожность, и оно здорово отнимает силы. С тревогой справиться сложно, и многие родители ловят себя на том, что хотелось бы этого ребенка со всех сторон ватой обернуть, чтобы точно ничего с ним не случилось.

Правда в том, что это совершенно невозможно и даже вредно для ребенка.

Дети для современного человека часто являются смыслом жизни. Выращивание детей играет большую роль в нашей жизни, в нашей самореализации, самооценке, идентичности. Но это скорее неправильно и неестественно. Дети – часть нашей жизни, они приходят в нашу жизнь, чтобы мы помогли им вырасти и они могли дальше уйти. Нет никаких способов оставить ребенка себе, нет никаких возможностей гарантированно обеспечить его безопасность всегда и во всем.

Мы родили человеческое существо, которое уязвимо и смертно, и мы ничего с этим поделать не можем, мы должны это принимать и как-то с этим жить. Если мы это всячески отрицаем, то можем реально отравить ребенку жизнь своей тревогой, своим постоянным стремлением водить за ручку, «не ходи, упадешь, что-нибудь случится». Это то, о чем в свое время сказал Януш Корчак: «Боясь, что ребенка заберет у нас смерть, мы забираем у него жизнь». Как бы мы ни старались, ни предупреждали, ни подстилали соломки, – не в наших силах обеспечить 100 %-ную безопасность ребенка. Если он никогда не сталкивался ни с какими рисками и угрозами, – он просто не будет готов к жизни и, как тепличное растение, будет очень уязвим для других ситуаций.

Когда вы тревожитесь за ребенка по делу: он болеет или сильно расстроен, или в школе проблемы, – это нормально. Он должен был прийти в пять, уже семь, а его еще нет, и у вас душа не на месте, – это в порядке вещей. Родители должны быть бдительными, должны смотреть за ребенком, не забывать, что он у них есть. Ненормально, когда вы тревожитесь на ровном месте, по поводу или без повода, из-за опасностей, которые могут случиться через 10 лет. Это уже тревога непродуктивная. Если мы тревожимся за ребенка не в тот момент, когда он пошел к открытому окну, а просто всегда, – это непродуктивная, истощающая тревога.

С ней также хорошо работает когнитивно-поведенческая терапия. Вы не перестанете тревожиться, но вы научитесь брать свою тревогу под контроль, делать ее более адекватной ситуации.





Упражнение для снижения тревоги


Когда ваш ребенок спит, он не нуждается в вашем внимании, а смотреть на него очень приятно. Используйте это время, не надо сразу убегать посуду мыть или дописывать годовой отчет. Посидите рядом, послушайте, как он дышит. Посмотрите внимательно на его лицо, ресницы, щеки, почувствуйте, какой он теплый и расслабленный. Осознайте, что ваш ребенок здесь, с вами, спит спокойно, ему ничего не угрожает, он жив и здоров, никаких оснований бояться нет. Просто почувствуйте, напитайтесь покоем, уверенностью, что все хорошо, стараясь в это время ни о чем не думать, а только чувствовать то, что есть в настоящий момент.





Вина – полезная штука, но в меру




Родительское чувство вины – полезное эволюционное изобретение. Она не дает нам распускаться. Если вы наорали на ребенка и после этого чувствуете вину – это хорошо, правильно и говорит о том, что у вас нормальная система ценностей, нормальная система координат. Тогда вина становится стимулом для роста, опорой, на которую вы оглядываетесь в следующий раз и думаете о том, что сделать, чтобы не срываться на крик.

Но если эта вина бессмысленно грызет и истощает, не приводя к изменениям, а только делая вас неуверенным родителем, ничего хорошего из нее не произрастет. Вы будете дергаться, ребенок будет пугаться и вести себя еще хуже. Тут вопрос, как с этой виной договориться – как ее упаковать, чтобы она снова стала правильная, конструктивная и рабочая.

От чувства вины часто страдают взрослые, которые сами выросли у деформированных родителей, уверенных, что они-то всё делают для детей, а вот дети – сволочи неблагодарные. Если ребенок слышал это все свое детство, то убеждение «я сволочь неблагодарная» может быть настолько прочным, что влезет и в его восприятие себя как родителя. «Я недостаточно хороший, я недостаточно стараюсь, я вообще плохой». С этим надо важно растождествиться и понять, что это просто некритически усвоенное в детстве убеждение, не истина в последней инстанции.

Относитесь к родительской вине как к инструменту, как к градуснику. Вот у ребенка большая температура – вы ставите градусник, чтобы узнать, какова она. Так же и вина – это некий градусник, который говорит вам, что в вашем родительском поведении что-то не то. Когда вы видите на градуснике 38, вы думаете, что делать, а не садитесь и не посыпаете голову пеплом. Когда вы чувствуете вину – это не повод приходить в отчаяние, а повод призадуматься: что вы можете изменить?