Марья-Царевна
Часть 41 из 51 Информация о книге
Судя по нахмуренным бровям, увиденное его впечатлило. Надев шлем, Ланселот с глухим скрежетом опустил забрало. А я неожиданно для себя ощутила легкую гордость. Мои друзья, конечно, цвет камелотского рыцарства, но и русские латники ничем не хуже будут. Тоже вон и в доспехах, что жидкой чешуей так и сверкают в лучах тусклого солнца, и с мечами в узорчатых ножнах, и ясеневые копья у них имеются. Разве что шлемы… не глухие горшки с забралами, как у рыцарей, а кованые шишаки — у некоторых со стальными полумасками, а у остальных просто с металлической стрелкой, защищающей переносицу. Еще бы сражались мы не против них! Я нервно прикусила губу. Хотелось хоть как-нибудь избежать этого боя. Ведь погибших будет куча! Причем невинных, их ведь всех обманули! Интриги Хмарника привели их сюда! И тех всадников, и тех лучников, и… — Ой, а чего это у того мужика пена на губах? — Я с подозрением уставилась на здорового детину в простых кожаных штанах и безрукавке. — Припадок, что ли? — Так боярин это, царевна, — откликнулся Яр. — Не поняла? — В бою ярый. Бить будет больно и всех. — А-а… ой, смотри, смотри, он землю есть начал! — А это он силы набирается. — Обалдеть, — только и выдохнула я. Судя по тому, какими горстями этот берсерк-землеед «набирался силы», проблем нашим войскам он создаст немало. А ведь он такой не один! На противоположном берегу их еще вон как минимум двадцать стоит! — И все, главное, бодрые такие, радостные, — вглядываясь в лица воинов, пробормотала я. — Словно не умирать пришли, а на свадьбе погудеть. — Ну так супротив зла идут бороться, вот и радуются. Хотя… — Яр на мгновение прищурился, а затем ругнулся. — Ну надо же! — Чего? — вмиг напряглась я. — Морской Царь тоже в стороне не остался. Живой водой передовые отряды напоить успел! — Это плохо? — Для нас — да, — подтвердил он. — Потому что, пока действует Живая вода, людей, которые ее выпили, не возьмет окончательная смерть. На них самые страшные раны затягиваться будут. Конечно, ежели хорошо ударить, то на пару часов из строя таких воинов вывести можно, но потом они все равно подымутся. Вот потому и идет рать в бой с радостью да легким сердцем. — Ничего себе! — Я присвистнула. — И сколько Живая вода действует? — Сутки, а то и двое. — Надо наших предупредить! — Уже. Костопраху я все обсказал, а он по войскам передаст, — заверил Яр. Потом хмыкнул и пробормотал: — Н-да. Похоже, бой будет долгим. Да уж, и еще каким! Люди будут оживать, нежить будут поднимать, и так двое суток! Хотя, признаться честно, новость о том, что сразу никого окончательно не убьют, вызвала у меня облегчение. А там, глядишь, объявится Хмарник, и Белогор с отцом сообразят, как от него избавиться. Тем временем из отряда конников вперед выехали трое воинов. Мощные, на крупных лошадях, судя по всему, это и были легендарные богатыри. Я во все глаза уставилась на былинных персонажей. Вот этот вот, самый могучий, совершенно точно Илья Муромец. Он был настолько массивен, что напоминал низкую гору, затянутую в кольчугу. В русой бороде виднелись седые пряди, а густые брови грозно хмурились, нависая над прищуренными глазами. Левая рука Ильи крепко сжимала поводья, а на правой, на кожаном ремне, покачивалась большая шипастая булава. Конь был под стать седоку. Вороной, с могучей грудью и огромными копытами, он нетерпеливо всхрапывал в ожидании боя. А сам Илья повернулся к богатырю справа и что-то негромко ему сказал. Тот был выше Ильи и не такой массивный. На зерцале кольчуги у него было вычеканено солнце, а прямая темно-русая борода с оттенком в рыжину спускалась прямо на грудь. Несомненно, Добрыня Никитич! На его левом боку висел широкий меч в красных ножнах, а уздечку серого коня украшали серебряные накладки. Добрыня выглядел опытным воином, холодным и расчетливым. В отличие от последнего, судя по всему, Алеши Поповича. Самый молодой из троицы нетерпеливо горячил коня и откровенно ухмылялся, поглаживая щегольские усики. На боку у него висела кривая сабля, а хитро изогнутый лук был аккуратно, вместе с колчаном, полным стрел, приторочен к седлу гнедого коня. Вся троица производила сильное впечатление. От них веяло несокрушимой мощью и уверенностью в своих силах. И явно эта мощь была не просто физической силой. Она словно… словно шатала само пространство, волнами исходя от них. Чистая незамутненная уверенность в собственной правоте. — Ну здравствуйте, гости незваные! — крикнула я. — С чем пожаловали? Богатыри переглянулись. Вперед выехал самый здоровый, который скорее всего Илья. — За правдой пришли! Что еще нам окромя правды нужно? Голос его звучал гулко, словно колокол, и был таким низким, что у меня даже мурашки по спине побежали. — И как звать тебя, правдолюб? — спросила я. А что такого? Мы ж официально незнакомы. Богатырь хмыкнул в ответ на мой вопрос и повернулся к своим товарищам: — Слышь, други, девчонка-то не знает, кто мы такие. Может, представимся? Самый молодой из них засмеялся и вдруг быстро выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил. Я даже испугаться не успела, как стрела уже чиркнула по моим доспехам и, вспыхнув в защитном пламени, осыпалась пеплом. — Ты что же делаешь, гад?! — заорала я. — А чего ты ждала? — весело крикнул он. — Цветов да меда бочонок? — Угомонись, Алеша, — подал голос высокий. — Меня звать Добрыня, Никитин сын. И я здесь по зову долга богатырского. Меч мой стоит на страже земли Русской вот уже как сорок лет. И ни разу не поднимался на дело неправедное. — Ну а меня Ильей зовут, да люди Муромцем прозвали, — громко сказал Илья, и его конь переступил могучими ногами. — Лучше сама сдайся. Глядишь, и помилуем тебя. Даю в том свое слово. Закуем в цепи да отправим в темницу. Зато жива останешься. А нет — выйду супротив тебя и войска твоего! Махну правой рукой, будет улица! Левой махну… — Переулочек? — предположила я. — Почему переулочек? — Илья явно не ожидал, что его перебьют столь невежливым образом. — Ты что ж думаешь, моя левая рука слабее правой будет? Ан нет, как левой махну, будет еще одна улица, головами слуг твоих вымощенная! — Сэр! — вперед выехал Ланселот. — Негоже так разговаривать с дамой! Поднимите ваше оружие! Я начинаю атаку! И с места послал своего коня в галоп, абсолютно наплевав, что останется в одиночестве перед многочисленным врагом. Совсем больной на голову! У них что, инстинкт самосохранения вообще отсутствует?! — Шо? — не понял Илья Муромец и кинул в рыцаря булавой. Метнул ее богатырь столь молниеносно, что даже движение получилось смазанным. Булава с шипением рассекла воздух и ударила Ланселота прямо в грудь. Из седла рыцаря смело как пушинку. Пролетев по воздуху не меньше семи шагов, он грохнулся на землю и поднял тучу пыли. — Чё его поднимать-то, ежели оно для метания предназначено, — проворчал меж тем Илья и тронул коня пятками, посылая вперед. Ланселот поднялся с земли и откинул забрало. — Не по-честному бьешься, богатырь! Правилам благородного боя не следуешь. За то пощады тебе не будет. Он свистом подозвал своего жеребца и, звякнув сочленениями доспехов, вновь поднялся в седло. А потом медленно вытащил Эскалибур, подняв его вертикально вверх и позволяя всем увидеть то самое жемчужное свечение и ощутить колыхающую пространство силу волшебного оружия. На богатыря это произвело впечатление, но совсем не такое, на которое Ланселот рассчитывал. — О! Крепкий попался, — как-то даже радостно прогудел Илья. — А ну, где там Боян-сказитель?! Один на один биться буду! В кои-то веки достойный противник! — И жестом попросил Ланселота обождать. — Сэр Ланселот, вы как? — озабоченно спросил один из камелотцев. Галахад, судя по голосу из-под шлема. — Крепкая рука и точный глаз. Хоть по виду мужик мужиком, — ответил тот и посмотрел на меня. — Леди Марья, эту первую победу я посвящу леди Гвиневере, а следующую вам. Что я могла сделать? Приказать ему не драться? Он рыцарь, не поймет. Оставалось только переживать и надеяться на лучшее. Тем временем стоявшая впереди рать расступилась, и из толпы вышел высокий старик с черной повязкой на глазах. Причем, несмотря на повязку, шел он, не спотыкаясь, словно зрячий. Длинные седые волосы старика, перевязанные кожаным шнурком, трепал леший ветер, а белоснежная борода почти доставала пояса. В руках он держал большие гусли, украшенные металлическими накладками и резьбой. Значит, вот каков сказитель этот… Подойдя поближе и встав чуть в стороне, старик повел рукой над землей и тотчас из нее вылез большой камень. Так Боян еще и колдун к тому же! — Яр, мне срочно нужен Костопрах, — негромко произнесла я. — Уже зову, — лаконично отозвался посох. А старик удобно уселся на камень, положив гусли на колени. Откашлялся и затянул: А не тучи нынче ветром гонятся И не зверь лесной от беды хоронится! То Илья, сын Муромец, богатырской силой мериться Вышел с вражеским воеводой — черным коршуном… Голос его, вроде и негромкий, я неожиданно услышала каждой клеточкой своего организма. Явственно так, отчетливо. И уверена, что не только я, а и все на поле услышали. Вот ведь! — Я здесь, царевна! — раздался сбоку голос Костопраха Сам скелет с затаенным страхом поглядывал в сторону поющего старика.