Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба
Часть 105 из 118 Информация о книге
– Тогда, не будем медлить, – Конрад встал с травы, поправил перевязь и положил руку на эфес меча. – Мы в вашем распоряжении, Карл. 7 Они оставили Семь Островов до заката, но пришли на Каменную Ладонь ранним утром, чтобы покинуть в полдень. В зале Врат все еще длился скованный древней магией Мотты момент вечности, прервать который, судя по всему, мог теперь один только Карл. А здесь, в Ляшне, и, вероятно, неспроста, стояла глухая ночь. Карл сразу почувствовал ее запах, особое мерное дыхание, которое узнавал всегда и сразу, где бы в этот момент ни находился, хотя бы и под землей. Едва переступив порог Зеркала Ночи, которое он выбрал, следуя исключительно чутью охотника, и оказавшись в погруженном во мрак подземелье, находившемся, если верить древнему чертежу, где-то в сердце Неверной Земли – в трехстах лигах к западу от Орша – так сразу же и понял, что здесь сейчас ночь, и стелется над болотами и протоками, окружавшими пристанище ярхов, ночной, подсвеченный желтоватым светом луны, туман. Пол совершенно пустого зала – без мебели, скульптур, и вообще без какого-либо признака недавнего присутствия человека – был выложен квадратными гранитными плитами, а стены и потолок сложены из грубо отесанных камней. В противоположном конце помещения, прямо напротив места, куда они вышли из Зеркала Ночи, находилась крутая каменная лестница, уходящая куда-то вверх, в проем квадратного люка, прорезанного прямо в изогнутом своде. – Ну что ж, – нарушил воцарившуюся тишину бан Конрад Трир, видевший в темноте немногим хуже самого Карла, – вполне ожидаемо, а выход, я полагаю, находится наверху. Он оглянулся на жену и хотел ей, видимо, улыбнуться, но не успел. Мимо него – едва не коснувшись руки, но при этом, даже не потревожив покоя застоявшегося воздуха подземелья – пронесся стремительный сгусток мрака, еще более плотного, чем тот, что окружал их со всех сторон. – Не то, чтобы я возражал, – улыбка все-таки появилась на губах Конрада, но по строгому лицу промелькнула и быстрая гримаса легкого раздражения, – принцесса, но не могли бы вы предупреждать, когда выпускаете своего зверя? Он мил, не спорю, но иногда… – Простите, бан, – мило улыбнулась в ответ Дебора. – Я просто об этом не подумала. – Там, наверху, есть дверь, – добавила Дебора через мгновение. – Она не заперта, но сам он пройти через нее не может. Дверь заперта, и ее «держит» какой-то аркан. – Как полагаете, какое сейчас время суток? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Карл, которого слова Деборы не могли не насторожить. – Ночь, – не задумываясь, ответила Валерия. – Да, пожалуй, – согласился с ней Конрад. – Я бы сказал, полночь. Луна уже взошла. – И небо, как мне кажется, ясное, – кивнул Карл, – не так ли? – Так, – на губах повернувшегося к нему Конрада появилась совсем иная улыбка, больше похожая на хищный оскал. – Луна в полной силе, – многозначительно добавила Виктория. – Нас ждут, – согласился Карл. Норна знала, не могла не знать, что, как минимум, пять дней назад Карл находился в Западной пустыне, держа путь к ущелью Второй ступени. А еще раньше она узнала, что там, в Мраморных горах, находится Леон. Остальное домыслить не так уж сложно. Тот, кто ставит «кольцо», обязан чувствовать жертву, иначе ничего у него с ней не выйдет. И, следовательно, Норне уже известно, что она просчиталась. И если три дня назад Карл вдруг оказался в Линде, то объяснить это можно было только одним-единственным способом: он нашел перекресток и знает, как использовать волшебные зеркала. После этого Карлу оставалось сделать всего лишь три предположения, каждое из которых в отдельности и все вместе выглядели вполне правдоподобно, – и рисунок, который он теперь создавал, обрел гармонию завершенности. Мог ли Филолог Даниил сообщить Норне о появлении Карла в Линде? Вероятно, мог, ведь он владел всеми тайнами слова, а слово летит быстрее стрелы и дальше птицы, не так ли? «Мог, – решил Карл, тщательно обдумав ситуацию. – Вполне, мог и, вероятно, так и поступил». Значит, кроме всего прочего, Норна знала теперь и о том, что Карл путешествует не один. Второе предположение касалось того, что известно Лунной Деве о тайнах Мотты. Знала ли Норна о том, что представляет собой перекресток? Интуиция подсказывала Карлу, что да, могла знать и, скорее всего, знает. Она жила на свете дольше самого Карла и была неглупа. Даже больше, Норна чрезвычайно умна и упорна в достижении своих целей. А умный человек, располагающий временем и имеющий желание, способен многое узнать и понять. Так почему бы не предположить, что Лунная Дева знает, как минимум, не меньше, чем сам Карл? Возразить нечего. Именно так все и должно быть. «Могла знать, – согласился Карл. – Может знать. Знает!» Следовательно, оставался один – последний – вопрос. Где она пребывает в настоящее время? Конечно, можно было прибегнуть к помощи Тьмы, но Карлу этого делать не хотелось. Не сейчас и не здесь в самом сердце Ляшны, где властвует неизвестная ему магия ярхов. К тому же логика и здравый смысл были в данном случае ничем не хуже. Даже лучше. За их помощь не приходится платить. «Ну, что ж… – Карл попытался представить положение, в котором оказалась Норна после его бегства из Семи Островов. – Ну что ж…» Если Норна покинула Сдом в ту же ночь, а, судя по всему, так и произошло, значит, она давно уже могла достигнуть своего убежища в Ляшне. Могла физически и, возможно, должна была, поскольку лучшего укрытия, чем тайный храм ярхов, и придумать нельзя. К тому же там – вернее, здесь – она обладала всей возможной для нее властью и могуществом, и место это, как она должна была полагать, никому, кроме ее народа, известно не было. Четыреста лет… Иван Фальх говорил, что последнее упоминание о ярхах относится именно к тому времени. И, судя по всему, так оно и есть. Карл ни разу, кажется, о ярхах даже не слышал. И не напади они на него во Флоре, ничего о Детях Луны и не узнал бы. Но и Норна, после всего, что случилось во Флоре и в ущелье Второй ступени, не могла не понимать, что тайне ее положен предел. «Тайное пристанище… скрытое могущество…» – но если так, то и предугадать следующий ход Карла не должно было составить для нее труда. А на дворе, как назло, ночь, и, если небо действительно чисто, то и луна на нем. Не полная, к счастью, а лишь во второй четверти, но и этого могло оказаться более чем достаточно. – Нас ждут, – сказал Карл вслух. – Очень мило с их стороны, – улыбка Валерии не предвещала встречающим ничего хорошего, интонация – тоже. – Вы позволите мне идти первым, капитан? – спросил Август, обнажая меч. В такой тьме он, разумеется, ничего не видел, а если и видел, то совсем немного, но он был великолепным ночным бойцом и наверняка успел уже сориентироваться на слух. – Нет, – жестко остановил его Карл. – Первым пойду я. Сразу за мной идут принцесса и Конрад с Валерией. Госпожи волшебницы, если их это не затруднит, могли бы составить наш арьергард, а ты, Август, пойдешь вместе с мастером Мартом сразу перед ними. В таком построении «колонны» имелся смысл, и молчание, которое, пусть и не всегда, является знаком согласия, было ответом. Во всяком случае, спорить никто не стал, и значит, вопрос решен. 8 Крутая лестница со стертыми ступенями вывела в маленькую с низким плоским сводом камеру, запертую железной едва тронутой ржавчиной, но при том пахнущей седой древностью дверцей. Впрочем, запоров на ней не оказалось, и открылась она сразу, тяжело шелохнувшись под напором плеча Карла и медленно, под протяжный скрип петель, уйдя вперед. И, едва дверь отворилась, мрак стремительно бежал прочь, вытесненный яростным лунным светом, льющимся, как того и следовало ожидать, сверху, то есть, оттуда, куда уводил еще один, на этот раз совсем короткий, лестничный марш. А уже через полминуты они оказались наконец под открытым небом. От верхней части здания – чем бы оно ни являлось когда-то, замком ли, крепостью, или, возможно, храмом – остались одни лишь жалкие развалины. Во всяком случае, по первому впечатлению, разрушения здесь были гораздо более значительными, чем в замке Кершгерида. Лестница вывела Карла и его спутников в обширный зал, вернее в то, что от него теперь осталось. А сохранилось здесь немногое: выщербленные временем и непогодой каменные плиты под ногами, чистое ночное небо над головой, и купы платанов над жалкими огрызками некогда высоких и толстых стен… И все, если не считать мелких камней и устилавшего пол какого-то невнятного мусора: сухих веток и гнилых листьев, птичьих перьев и мышиных костей. В восточной стене, которая оказалась чуть выше имелся стреловидный дверной проем, куда, как ни странно, оказалась врезана самая настоящая и, по всем признакам, совсем новая деревянная дверь. – Не будем заставлять хозяев ждать, – Карл положил левую руку на рукоять Убивца и решительно шагнул к двери. То, что дверь предназначалась именно для него, сомнений не вызывало. Карла ждали, и вот он пришел. Карл толкнул створки, и они легко – без сопротивления – отпрянули в стороны, открывая потрясающую по своей изобразительной силе и драматизму сцену. «Ах, мэтр Вастион! – Карл испытал ни с чем не сравнимое чувство восхищения, заставившее забыть на время, пусть и самое краткое, обо всем сиюминутном. О том, например, что суть увиденной картины выражалась одним только словом „опасность”. – Ах, мэтр Василий, как жаль, что вас нет здесь сейчас с нами». Но Василий Вастион умер много веков назад и никогда уже не напишет этой фрески, а жаль. Возьмись он за ее воплощение, под его кистью она могла бы стать настоящим шедевром. «Но если мне суждено вернуться…» – Карл понял, что так и будет, если случится ему еще жить и, значит, писать. «Да, будет так!» – Усмехнулся он, принимая как должное неисповедимость даже предначертанной судьбы. Быть может, он и в самом деле напишет эту картину, но, если так, то не на полотне, разумеется, а непременно на известковой штукатурке. И даже то, где появится, если, разумеется, появится, эта фреска, он знал наверняка. Фреску эту страстно ждала западная стена зала «Дам и кавалеров» в отеле ди Руже, его собственном – их общем с Деборой – доме во Флоре. Обширное пространство, ограниченное с одной стороны древними руинами, у которых стоял Карл, и приземистой темной пирамидой, прямо напротив, было залито ровным лунным светом. Лимон и светлое дармское вино, и, возможно, немного серебра, но, впрочем, совсем чуть-чуть. Луна во второй четверти висела прямо над головой, отражаясь в заросших камышами протоках, обозначивших границы острова ярхов слева и справа, и заставляя светиться темную зелень деревьев близко подступившего к искрящейся воде леса. А на широкой вымощенной камнем площадке прямо перед Карлом стояла Норна с замершими за ее спиной воинами. Ярхов было немного. Во всяком случае, не так много, чтобы бой с ними казался безнадежным. Полторы дюжины крылатых людей, шесть или семь великанов, похожих на каменных троллей загорских легенд, да еще с десяток обычных людей, мужчин того типа, что встречаются повсюду в Высокой Земле. Немного, но и немало. Будущий бой – а в том, что сражение неизбежно, Карл ничуть не сомневался – легким не станет. – Ну, вот, Карл, мы и встретились, – Норна улыбнулась, но ее улыбка, скорее всего, была лишь данью человеческой привычке. Холодная и равнодушная, она не сулила тому, к кому была обращена, ничего хорошего. – Ты ведь хотел этой встречи? Радуйся! Норна изменилась. Не в первый раз, но зато самым решительным образом. От прежней роскошной женщины – Галины Нерис, например, или княгини Клавдии – в стоявшем перед Карлом существе осталось совсем немного. Даже женщина это или нет, можно было лишь угадать, но никак не знать наверняка. Природа ее магии по-прежнему оставалась для Карла неизвестной, однако, глядя на Норну сейчас, он понял главное. Чем бы – или кем бы – ни являлась она на самом деле, долгое время Лунная Дева была лишена своей истинной силы. Во всяком случае, те женщины, которых знал Карл, даже самая близкая по времени маска «богини» – Клавдия, не обладали и малой частью того могущества, которое чувствовалось в Норне теперь. Почему так? Знать этого Карл, естественно, не мог, но интуиция подсказывала, что случившееся с Норной не является ни преображением, ни обретением, а означает нечто иное. Возможно, возвращение былой силы и власти? «Что-то случилось в эти дни… Что?» И выглядела Норна теперь иначе, и держалась и говорила. Она была высока – едва ли не выше Карла – и стройна. Даже кольчатые доспехи, как будто выкованные из матово светящегося в лунном свете старого серебра, не могли скрыть победительной силы ее нынешней красоты. И красота эта была совсем иного сорта, чем у Галины Нерис или Сабины Альба. Это была красота телесной гармонии, что одинаково впечатляет и мужчин, и женщин, и одинаково притягательна в тех и других. Правда, в жизни чаще встречаются все-таки юноши – атлеты, и мужчины – бойцы. Но художественное чувство Карла обмануть было сложно. Нынешняя Норна была сложена так, что телом ее залюбовался бы любой художник. И любой солдат, если, конечно, хоть что-нибудь понимает в искусстве войны, должен был бы позавидовать ей и насторожиться, имея эту женщину своим противником. Однако вряд ли много найдется в ойкумене таких мужчин, которые способны были бы полюбить ее или просто возжелать. Впрочем, речь сейчас, как остро ощущал Карл, шла не о любви и жизни, а о ненависти и смерти. Норна была холодна и откровенно смертоносна, и восхищения отнюдь не вызывала. – Любуешься, Карл? – Она уже не улыбалась, и, может быть, так было даже лучше. – Оцениваю по достоинству, – холодно, в тон ей, ответил Карл, не собиравшийся вести куртуазных разговоров. Но с другой стороны, беседа между ними, если бы она все же состоялась, дорогого стоила, так что прерывать словесную дуэль Карл не хотел. Чем дольше они будут говорить, тем больше вероятность узнать что-то важное из того, что известно Норне, но пока не известно ему. – Ну, и как? – Тонкие губы дрогнули, но улыбка на них так и не появилась. – Ты уже все рассмотрел? – Почти, – Карл действительно успел уже «освободить» Норну от серебряных лат и той одежды, что покрывала ее тело под броней, но увиденное ему не понравилось. Едва ли не впервые в жизни, его воображение оказалось бессильно восстановить детали. Ни усталостью, ни напряжением момента объяснить неудачу Карл не мог. Оставалось предположить, что виною тому была особая магия Лунной Девы. – Почти, – сказал Карл. – Но детали, как ты, вероятно, знаешь, мне не даются. Ускользают, и, я думаю неспроста. – Неспроста, – повторила за ним Норна и снова улыбнулась. – Разумеется, неспроста, Карл. Ведь все дело в деталях, не так ли? – Так, – не стал спорить Карл. – Значит, и с маэстро Окунем ты свела в свое время знакомство? Похвально. Он был выдающимся теоретиком искусства. – Не заговаривай мне зубы, сладкоречивый Карл, – еще шире улыбнулась Норна. – Альтер Окунь здесь абсолютно ни при чем. «Сладкоречивый Карл…» – выходило, что Норна знала о нем много больше, чем он о ней, и уж, совершенно очевидно, много больше, чем хотелось бы самому Карлу. Ведь «сладкоречивым» его называли в Линде так много лет назад, что и свидетелей тех дней давно не осталось в живых. Однако Норне было известно и это его прозвище. «С каких интересно пор?» – У нее не растут на теле волосы, – «небрежно», ни к кому как будто не обращаясь, сказала Дебора. – Растут, – возразила ей Валерия своим гортанным клекочущим голосом, в котором уже отчетливо зазвучал боевой вызов хищника. – Она их просто бреет. «Хорошая подсказка…» – Теперь, когда Валерия «намекнула» на такую возможность, Карл тоже почувствовал запах Норны и удовлетворенно усмехнулся. – У тебя интересная татуировка, – сказал он вслух. – Вот, как! – Улыбка превратилась в оскал. Глаза Норны сузились, а черные, как безлунная ночь, зрачки налились уже совершенно невообразимым мраком. – Ты видишь мою татуировку? Разумеется, ее татуировки Карл видеть не мог. Он только почувствовал древний запах огня и цветной туши и догадался, что руны и символы, вырезанные когда-то на коже Лунной Девы и вновь проступившие на ней теперь, являются частью ее нынешней силы. «Нынешняя сила…» – Это было интуитивное прозрение, но Карл, как никто, умел ценить подсказки своего сердца. – Ты могла бы меня и поблагодарить, – сказал он тихо и покачал головой, будто и в самом деле сетовал на ее неблагодарность. – Значит, ты знаешь, – как ни велико было ее могущество, скрыть от Карла разочарование и раздражение Норна не смогла. Карл бросил камень наугад и не промахнулся. Между тем, рисунок будущей битвы уже сложился. Карлу предстояло сразиться с Норной, остальным – с ее демонами. Расклад не из лучших, но и безнадежным он Карлу не казался. Впрочем, в бой он пока не спешил, и причиной этому был, естественно, не страх и даже не вполне разумные опасения. Разговор с Норной был интересен сам по себе. Однако еще интереснее другое. Почему не спешила она? Хотела ли и она тоже узнать что-то важное для себя из их необязательного вроде бы разговора? Возможно. Знать бы еще, что именно ее интересует. – Четыреста лет немалый срок, – как бы размышляя вслух, сказал Карл, и это была уже не интуиция, а чистая логика. Но кто сказал, что быстрая и точная мысль слабее чувства? – Да, – зло усмехнулась в ответ Норна, очевидным образом, принимая его слова, как должное. – Но ты даже представить не можешь, Боец, что это значит, четыре сотни лет жалкого бессилия. Покойный Иван и сам не знал, какой ужас породила его злобная месть. «Значит, – без тени удивления констатировал Карл, – моя догадка верна, и очередная драма Мотты разыгралась именно тогда, четыреста лет назад. Кершгерид, Хельшт, Виктор де Майен, Гавриил Рудый, и вот она – Лунная Дева Норна. Кто еще?»