Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба
Часть 74 из 118 Информация о книге
Песок пах давним пожаром, безнадежностью и смертью. Ни жизни, ни влаги, ни врагов, ни друзей. Только древние мертвые камни и горячий сухой песок. Карл отвел руку от лица, взглянул на дымное марево на западе и, чуть разведя пальцы, дал песку просыпаться вниз. Сердце молчало, и, значит, тем, что происходило на западном горизонте, снова можно было пренебречь. Как вчера и как за день до этого. Пока это были всего лишь угрозы, песчаная буря с силами еще не собралась и, возможно, что так и не соберется. Гораздо важнее было то, что, если и сегодня они не доберутся до цели, то ночью придется повернуть назад, во всяком случае, попробовать это сделать, чтобы вернуться туда, откуда пришли, если, конечно, их выпустит морок. Лошади измучены, и воды осталось всего ничего, так что выбор невелик: или вперед, или назад. И любое решение может оказаться неверным. Возможно, движение куда-либо вообще – в этом случае – бессмысленно, но душа Карла не соглашать признать, что на свете существуют безвыходные ситуации. На мгновение перед его внутренним взором возникла тихая тенистая роща, тронутая первыми красками осени, и русло ручья, где в заросших травой берегах течет живая вода, но Карл лишь покачал головой, отгоняя счастливое видение. Время для сладких грез было самое неподходящее, им предстоял трудный дневной переход. – Извините, господа, – сказал он, оборачиваясь к Марту и Георгу. – Сегодня мы не остановимся на дневку. Мы снова пойдем вперед. Что скажете? Георг промолчал, только коротко поклонился, принимая решение Карла без возражений, и, повернувшись, неторопливо пошел к своим людям, собравшимся рядом с лошадьми. – Вероятно, вы правы, господин мой Карл, – кивнул Строитель. – В «кольце» любое направление – иллюзия, но если нам все-таки удастся прорваться, то лучше все-таки на юг, чем на север. – Ну, что ж, – подытожил Карл. – Последняя попытка, господа! Эти слова он произнес так, чтобы услышали и люди бана Трира, которые, надо отдать должное, вели себя безукоризненно и до сих пор не дали Карлу ни единого повода усомниться в их надежности. Однако люди всегда остаются людьми, им нужен кто-то, кто ведет за собой. Карл подошел к терпеливо дожидавшемуся Гектору и, вдев ногу в стремя, легко – пока он еще мог делать это легко – вскочил в седло. – Вперед, приятель – мягко попросил он коня, и Гектор пошел ровным шагом, раздвигая широкой грудью плотный, наливающийся жаром дня воздух. Следом сразу же тронулись и остальные. Начинался новый день. 2 Три дня назад, на закате, преодолев в два дневных перехода около сорока лиг пути, Карл с Мартом достигли границ Мертвой Земли и еще засветло разбили лагерь у последнего в этих местах ручья. Воды в нем почти не оставалось, но она там все-таки была. Струилась по плотному песчаному ложу, тихонько журчала между обнажившихся камней, бросала красноватые искорки отблесков, когда ее касались лучи заходящего солнца. По большей части, молча, лишь изредка обмениваясь короткими репликами, они напоили и обтерли коней, умылись и напились сами, и уже в сгущающихся сумерках, развели костер и повесили над ним котелок с водой, намереваясь заварить чай. Все это время, в темнеющем небе над лагерем медленно кружили две большие птицы, то, поднимаясь выше и, тогда почти исчезая из глаз в густеющей синеве, то, напротив, спускаясь едва ли не до самой земли, чтобы показаться во всем своем великолепии. Огромный кондор и необычайно крупный орлан держались почти прямо над их головами, ни разу не удалившись больше чем на пол-лиги, до тех пор, пока не исчезли в окончательно потемневшем небе. – Это должно что-то означать, – задумчиво сказал Март, собирая на расстеленном плаще немудреный ужин. – Нам предлагают компанию, – усмехнулся в ответ Карл. – Предложение, от которого я, мастер Март, по ряду соображений, отказаться не могу. И моя дочь это хорошо понимает. Он не ошибся. Не прошло и часа, как на тракте появилась сплоченная группа двигавшихся быстрой рысью всадников, освещавших путь в ночной тьме горящими факелами. В виду костра, верховые остановились, и к огню направился «парламентер». Карл поднялся навстречу и не удивился, увидев перед собой Георга – командира гвардейцев бана и банессы Трир. – Доброй ночи, ваша светлость, – спешившись, сказал тот и, прижав правую раскрытую ладонь к сердцу, склонил голову в вежливом поклоне. – Доброй ночи, лейтенант, – поздоровался Карл, с интересом рассматривая ночного гостя. – Что привело вас в эти края? – Пиказ моего господина, – ответил Георг, поднимая голову. – В чем же заключается его приказ? – Следовать за вами, господин герцог, – еще раз поклонился Георг, – но ни в коем случае не нарушать вашего покоя. – Вы знаете, в чем смысл этого приказа? – поинтересовался Карл, качая мысленно головой. Вопрос он задал из вежливости, так как догадывался, чего хотели от своих людей супруги Трир. – Да, ваша светлость, – Георг был невозмутим. – Мы везем личные вещи наших господ. Полагаю, несколько позже они предполагают к вам присоединиться. – Что изменилось сегодняшним вечером? – вопрос был закономерен. – Не знаю, – чуть качнул головой Георг. – До сих пор, нам не велено было к вам приближаться, но три часа назад я получил от госпожи банессы распоряжения, отменяющие прежний приказ. – Ну, что ж, – улыбнулся Карл. – Располагайтесь, лейтенант. Выше по ручью полно валежника, русло еще не вовсе пересохло, а места, как вы видите, хватит на всех. Так и вышло, что, отправившись, пять дней назад из Флоры в одиночку, Карл волею обстоятельств вел теперь целый отряд. Следовало ли об этом сожалеть? Возможно. Тем не менее, Карл умел принимать обстоятельства такими, какими создали их судьба или случай, и шел наперекор только тогда, когда чувствовал, что кто-то или что-то пытаются навязать совершенно неприемлемый для него образ действий. Однако путешествие к Саграмонским Воротам в компании, назвать таким произволом Карл не мог. Во всяком случае, его художественное чувство идею «группового портрета» не отвергло, и теперь Карл был в поиске уже не один, и даже не вдвоем с присоединившимся к нему молчаливым и обстоятельным Мартом. Чуть позади за ними ехали Георг, четверо его гвардейцев, двое слуг и служанка банессы Трир, ни чем не уступавшая мужчинам в холодном упорстве, с которым преодолевала все тяготы пути. Впереди, там, куда теперь направлялся отряд, на плоской – столовой – горе, казалось, не более чем в одной лиге пути, темнели развалины величественного сооружения: черные, как будто обуглившиеся в яростном огне, стены на фоне серо-голубого неба. Даже на расстоянии замок Мертвого Волшебника – так величали в давние времена князя Кершгерида жители этих мест – внушал ужас и восхищение, хотя, возможно, именно расстояние и дрожащий от зноя воздух и были причиной того тревожного чувства, которое возникало у Карла при взгляде на темные руины, покоящиеся на ослепительно белом камне горы. Но его тревога имела и другую причину. Дело в том, что, не являясь миражом, о чем Карл знал доподлинно, замок, тем не менее, не давался в руки уже третий день подряд. Вначале, то есть в первый день пути через пустыню, ничего необычного не происходило. Все выглядело именно так, как и должно было быть, согласно предположениям Карла. Выступив со стоянки у пересыхающего ручья на рассвете, они достаточно быстро пересекли слегка присыпанную песком полосу твердых, как камень, солончаков, и в девятом часу утра вступили в пустыню, намереваясь преодолеть сравнительно узкий перешеек Мертвой Земли к вечеру. Гуртовая тропа здесь была сильно засыпана песком и временами исчезала, раздавленная низкими волнами дюн, но потерять направление было сложно, даже не обладая способностями Карла. Дорога и обозначающие ее редкие каменные столбы, установленные еще во времена империи Яра, хорошо просматривались с вершин пологих песчаных холмов, куда путник, в любом случае, принужден был подниматься, чтобы продолжать движение вперед. Однако сразу после полудня с окружающим миром случилось нечто неладное. Впечатление было такое, словно песчаная буря, неожиданно вызревшая и набравшая силу, намеревалась обрушиться на путешественников сразу со всех сторон. Горизонт – куда ни посмотри – стал мутным и резко приблизился, ограничив видимое пространство какой-то сотней метров в любом направлении. Гуртовая тропа, только что ведшая их вперед, исчезла прямо из-под ног, а воздух стал нестерпимо горячим, как если бы они вдруг оказались над жерлом разожженной угольной печи. – Сомкнуться! – приказал Карл, и спутники поспешно подтянулись ближе, образуя плотное каре. – Продолжать движение! Возможно, это было ошибочное решение, и им следовало сразу же повернуть назад, но интуиция подсказывала, что и для этого уже слишком поздно. «Кольцо» – а для того, чтобы догадаться, что это «кольцо», много времени не потребовалось – их бы все равно уже не выпустило. Куда бы ни направили они теперь коней, результат будет тем же самым. Или им все-таки удастся прорваться. Одно из двух. Чет или нечет. – Это похоже на «кольцо» – тихо сказал ехавший с ним бок о бок мастер Март. – Приходилось видеть? – так же тихо спросил Карл и быстро взглянул на обычно молчаливого спутника. – Нет, видеть не видел, но читал, – почудилось ли Карлу, или в голосе Строителя действительно проскользнули нотки тревоги? Что ж, если и так, повод для тревоги был самый подходящий. Карлу тоже приходилось читать о «кольце», а один раз – в Высоких горах – даже испытать это подлое колдовство на себе. Навести морок «кольца» был способен только опытный и очень сильный чародей. Но зато в любой подходящей местности – на болотах, в дремучем лесу, в горах или пустыне – «кольцо» действовало безотказно, лишая пути человека, ставшего, на свою беду, его жертвой, и заставляя бедолагу бесконечно кружить практически на одном и том же месте. Вот только поймать в западню не жалкого одиночку, а целый отряд, считалось – и не напрасно – задачей почти непосильной для большинства колдунов, не говоря уже о том, что для создания настоящего, «мертвого», кольца волшебник должен находиться где-то поблизости от жертвы. Потому и приказал Карл сразу же собраться плотной группой и двигаться вперед, надеясь, что чары, наведенные кем-то из его врагов, не выдержат напора, ослабленные к тому же расстоянием и необходимостью «отводить глаза» почти десятку людей и полутора дюжинам лошадей. Однако, к его разочарованию, «кольцо» оказалось невероятно прочным. Оно держало их, не выпуская весь следующий час, и тогда Карл предпринял отчаянную попытку разорвать наваждение, использовав против чужой магии собственную. Он остановил отряд и, спешившись, опустился на раскаленный песок. Сев по-портновски, Карл положил руки на колени, прикрыл глаза и вызвал Тьму. На этот раз ему не пришлось уходить глубоко во владения Мрака, потому что образ Второй ступени, хранившийся в памяти, был ярок и материален настолько, насколько это вообще возможно. И местоположение замка Кершгерида он мог теперь представить тоже. И, разумеется, раз уж захотел, то и увидел: узкое темное ущелье со струящимся по дну горным потоком, высокую отвесную скалу и руины древнего замка на ней. Когда Карл открыл глаза, он знал уже, что от верного направления отряд отклонился совсем немного. Но продолжай они идти, как шли, забирая понемногу на запад, морок, пожалуй, мог увести их в самое сердце пустыни, если такова была цель этого подлого колдовства, или все-таки заставить ходить по кругу, если это то самое «мертвое кольцо», о котором он сразу же подумал. Карл встал. Тьма отступила, растворившись без остатка в торжествующем сиянии солнца. Упала с глаз пелена, похожая на плотную серую паутину. Но Карла, несмотря на удушающую жару, все еще немного знобило, и тошнота стояла в горле, затрудняя дыхание и отравляя его кислыми болотными парами. Впрочем, тошнота и озноб не слишком высокая цена за знание, платой за которое могла стать его собственная жизнь и жизни людей, попавших в западню вместе с ним. А тьма… Что ж, тьма всегда называет ту цену, которую считает подходящей, но и сама исправно платит по счетам. И сейчас, как и прежде, она открыла Карлу то, что он в ней искал, хотя и не помогла, разумеется, разорвать «кольцо». Но, как говорят загорские старики, кусок хлеба во рту слаще привидевшегося во сне медового пирога. Теперь Карл знал хотя бы то, как оказаться на острие стрелы, обозначившей верную дорогу на возникшей в его воображении карте. – Туда, – сказал он, указывая рукой направление. – Нам надо туда. Однако там, куда указал Карл, увидеть цель путешествия мог сейчас лишь он один. Да и сам Карл ничего такого там не видел. Он просто знал, но это, в данном случае, было даже важнее, чем если бы он и впрямь увидел что-то сквозь окружающие их дымные полотнища. Мало ли что можно увидеть в пустыне?! Много чего здесь можно увидеть, но верить, не зная определенно, что это такое, ничему из увиденного нельзя. Еще некоторое время после «рекогносцировки» Карл и все остальные, волею обстоятельств оказавшиеся теперь вместе с ним, продолжали – почти вслепую – двигаться между сомкнувшихся вокруг них призрачных стен. Однако вскоре горизонт прояснился так же стремительно, как до того закрыли его полотнища песчаного морока, и путники неожиданно увидели далекую столовую гору и черные руины на ней. Замок – Карл знал это наверняка – был тот самый, хотя и должен, по всем расчетам, находиться далеко на юго-западе. Но вот откуда, вместо скальной стены ущелья Второй ступени, взялась под замком Мертвого Волшебника столовая гора, Карл понять не мог. Тем не менее, единственным разумным решением, по мнению Карла, было продолжать идти прямо к горе, потому что находилась она как раз там, куда им и следовало сейчас идти. Вот они и шли. Тяжелая дорога по трудной земле, но все-таки дорога, которая, как известно, есть символ надежды. И в самом деле, первое время, казалось, что дела пошли на лад. Во всяком случае, расстояние между отрядом Карла и замком постепенно сокращалось, причем сокращалось именно так, как и должно при движении по обычной местности к некоему видимому издали объекту. Но позже, после дневки, на которую останавливались около полудня среди высоких скал, дававших хоть какое-то укрытие от жестокого сияния солнца, и после ночи, проведенной в движении, выяснилось, что развалины, ставшие накануне уже хорошо различимы, не приблизились ни на шаг. Они то ли отступали прочь, уходя в бесконечность вместе с недостижимым горизонтом, то ли сам Карл и люди, шедшие с ним, только полагали, что продвигаются вперед, а на самом деле топтались на месте. Еще полдня и ночь Карл вел отряд к замку на горе, но заколдованное место все так же оставалось недостижимо. Пустыня выжигала силы. Однообразие пейзажей и монотонность пути силились свести с ума. Подходили к концу запасы воды. Слабели измученные жарой лошади. Однако замок Кершгерида, если, конечно, это все-таки был он, неизменно оставался там же, где и был, в пределах видимости, и – нигде. Потому что, если бы он все-таки где-нибудь был – в физическом смысле, а не в метафизическом – они бы до него уже добрались. Тем не менее, Карл не отчаивался. Пока человек жив – в особенности, если этот человек кавалер – ничто не кончено. Надо лишь знать, что безвыходных ситуаций не бывает. Продолжения не имеет только смерть. И, значит, следует делать, что должно, доверяя себе и надеясь на Судьбу. Впрочем, сам Карл думал теперь не столько о Хозяйке Судьбе, отношения с которой складывались у него в последнее время самым причудливым образом, сколько о тех, кто мог – если, конечно, и в самом деле, мог – сейчас помочь. Он поднял глаза к низко нависшему над головой тяжелому мутному небу, но, разумеется, ничего не увидел. Ни богов, которых он там, впрочем, не искал и увидеть не надеялся, ни птиц. За все время перехода через пустыню, Карл ни разу больше не видел ни Валерии, ни Конрада. Почему? Означало ли это, что бан и банесса Трир тоже потеряли их отряд из виду? Одно из двух: или да, или нет. Однако и в том и в другом случае орлы не могли не догадаться, что с отрядом Карла произошло нечто странное, и, следовательно, должны были заинтересоваться этим вопросом. В равнодушие Валерии Карл не верил. Другой вопрос, что она могла теперь предпринять? Что? Гектор неожиданно встал и тревожно шевельнул ушами, поворачивая голову, как будто в поисках неведомой еще опасности. Однако Карл знал, что испугать его коня совсем непросто. Подаренный Валерией жеребец карой масти был воспитан оборотнями и уже почти три месяца жил рядом с Карлом, постепенно «принимая» нового хозяина и его правила. А правила эти были просты и понятны хоть человеку, хоть зверю. Страх убивает мужество и лишает чести. Но честь дороже жизни, точно так же как долг сильнее смерти. Поэтому-то и нет в сердце настоящего бойца места страху, а уж кто он – конь или человек – не суть важно. Вон зверь Деборы, тот и вовсе адат, но кто посмеет сказать, что его душа не ведает чести? И Гектор все понял правильно. Понял и принял не только дружбу, как особый род взаимных обязательств человека и его коня, но и предложенный хозяином образ поведения. Поэтому и отнесся сейчас Карл к беспокойству верного Гектора самым серьезным образом. Он поднял руку, останавливая следующих за ним людей, и привстал на стременах, изучая лежащие перед ними пески. Долго искать Карлу не пришлось. Метрах в двадцати впереди и чуть левее направления движения что-то странное произошло с тенью, отбрасываемой невысоким обрывистым холмом. Тень на глазах уплотнилась, приобрела насыщенный черный цвет, и в следующее мгновение из этой тьмы на раскаленный песок пустыни бесшумно шагнул огромный грациозный зверь. Гектор адата знал. Поэтому появление зверя Деборы его не испугало, а, напротив, успокоило. Что ж, и то верно: и самый лютый зверь приходится кому-то отцом, братом или другом. «Здравствуй, Боец!» – в два легких прыжка адат оказался перед Карлом, и желтые, вертикально расположенные узкие зрачки заглянули прямо в глаза. «Здравствуй, друг!» – пока Карл мог лишь гадать, каким промыслом богов, занесло в эти края его Дебору, но следовало признать, жаловаться на это обстоятельство ему даже в голову не пришло. «Плохое место», – адат чуть повел мордой из стороны в сторону, обозначая окружавшее их сейчас пространство. «Скверное», – согласился Карл. «Помощь идет!» – адат дождался ответного кивка Карла, легко скользнул в сторону и мгновенно исчез в жиденькой тени, отбрасываемой иссеченным ветрами камнем. – К нам идет помощь! – громко объявил Карл, чувствуя, как произносимые им слова рвут плоть пересохшего от жажды горла. Откровенно говоря, он не испытывал пока той уверенности, какая, должно быть, прозвучала сейчас в его охрипшем от жажды и усталости голосе. И дело не в том, что он не поверил адату или не верил в любовь Деборы и добрые намерения Валерии, без которой, уж верно, здесь не обошлось. Дело в другом. Он просто не знал пока, чем они смогут помочь. Впрочем, если здесь объявился зверь Деборы, на которого чары «кольца», похоже, не действовали, то почему бы не предположить, что вместе с Деборой на помощь пришли и Виктория с Анной? Такая возможность не казалась лишенной оснований, но Карл не хотел пока питать сердце напрасной надеждой. Пусть будет, как будет, а там посмотрим, – решил он, но долго ждать не пришлось. Внезапно Карл как будто почувствовал чужой взгляд. Вернее, это было очень похоже на то, как если бы кто-то посмотрел на него со стороны. Взгляд этот по ощущению был долгим и внимательным, однако на самом деле там, где должен был находиться человек, которому мог бы принадлежать такой взгляд, никого не было и, стало быть, никто оттуда на Карла смотреть не мог. Во всяком случае, пока. Не слезая с седла, Карл повернул голову в сторону взбирающегося в гору солнца и, прищурившись, обвел мертвую пустыню ищущим взглядом, стараясь не пропустить чего-то такого, чего здесь не должно было быть, какого-то знака, указания, чего-то, что могло быть связано с возникшим у него странным ощущением. И коли уж искал, то не удивительно, что искомое в конце концов нашлось. Карл увидел, как дрогнул и резко – скачком – приблизился восточный горизонт, из настоящего, «живого», стремительно превращаясь в «пейзаж на заднике полотна». Сразу за тем воздух между двух высоких, выветрившихся серо-желтых скал, метрах в пятидесяти от Карла, потек наподобие струящейся воды, в считанные мгновения образовав высокое и широкое, искрящееся на солнце полотнище, как будто целиком вырезанное из падавшего где-то – неизвестно где – водяного каскада и колдовской силой перенесенное сюда, в смертельное пекло Западной пустыни. Закололо в висках, и ожидаемая кровавая волна прошла даже не перед глазами, а за ними внутри наполнившегося глухим гулом черепа. Перед Карлом, едва ли не на расстоянии протянутой руки, вершилось колдовство невероятной силы. Кто-то – и Карл не разумом, а, скорее, воображением художника угадывал уже кто – рвал ткань пространства с такой же легкостью, с какой сильные мужские руки способны разорвать ветхую от старости суконную рубаху. Еще одно или два «растянутых» в бесконечность мгновения, и сквозь бесшумно «льющиеся» струи, неизвестно откуда возникающие и неизвестно куда исчезающие, едва коснувшись дышащего жаром песка, навстречу Карлу выехал на мышастом поджаром жеребце встревоженный и настороженный Август Лешак. В руке капитан держал обнаженный меч, и, судя по всему, готов был к любым неожиданностям, в том числе и таким, что потребовали бы сразу же вступить в бой. Во всяком случае, именно такое выражение было написано на его узком суровом лице, когда капитан предстал перед глазами Карла. Однако, увидев своего командира – а Карл до сих пор оставался для Августа прежде всего командиром, – тот мгновенно и с видимым облегчением сбросил с лица маску угрюмой решительности, довольно усмехнулся и, не мешкая, двинул коня вперед. А из-за волшебной завесы уже выезжали бок о бок Анна и Виктория, лица которых выражали крайнюю степень напряжения и сосредоточенности. Волшебницы были прекрасны и являли настолько живописную пару, что Карл на мгновение даже забыл, в каком, собственно, положении находится, поддавшись непреодолимому для истинного художника соблазну: смотреть и видеть воплощенную в явь божественную красоту. Виктория, одетая в платье и плащ, окрашенные во все оттенки зеленого, ехала на вороном коне, а Анна, несущая на себе цвета пламени – от золотисто-желтого до оранжевого – на красно-серой кобыле. Однако долго любоваться изысканной красотой волшебниц Карлу не пришлось. Сразу за ними сквозь текущий воздух созданного волхвованием прохода шагнула соловая кобыла Деборы, и теперь уже Карл действительно забыл обо всем. Он даже не подозревал, чем, на самом деле, стала для него эта женщина и насколько ему не хватало ее все дни, прошедшие после расставания во Флоре. Она была великолепна. Красота ее могла свести с ума, но главное было в другом. Едва Карл коснулся взглядом серых бездонных глаз, в его сердце вошел великий покой. Не расслабленное спокойствие тихого бездумного довольства, а то уверенное спокойствие, с которым он обычно принимал любые удары судьбы и ходил даже в самые безнадежные атаки. Но… «Не сейчас, – попросили ее глаза. – Волшебницы, – показала она рукой. – Потом…» – шепнули губы, вкус которых он тотчас почувствовал на своих запекшихся от жара и жажды губах. Боги! Какие чудеса обещали эти губы, дрогнувшие в намеке на улыбку. Карлу потребовалось особое усилие, чтобы оторвать взгляд от Деборы и снова посмотреть на волшебниц. Глаза Виктории были полузакрыты, но он не сомневался, будь они даже широко распахнуты, она бы его не увидела. Великолепная дама Садовница находилась где-то за гранью реальности, там, где и вершилось ее великое колдовство. А вот Анна – при всей неподдельной серьезности – пребывала именно здесь и сейчас, лишь прислушиваясь к тому, что творилось с ее возлюбленной и с миром, отданным во власть невероятной волшбы. – Тсс! – тихо сказала Анна, встретив взгляд Карла. – Показывайте дорогу, Карл. Виктория откроет путь. Слово «путь» она произнесла так, что сразу стало ясно, речь шла не об обычных путях человеческих. А что именно имела в виду дама Анна, как не трудно было догадаться, им всем предстояло узнать в самом скором времени. Так что торопиться было некуда, и повода задавать вопросы не было тоже. Другое дело, указывать направление. Вот это было понятно и без объяснений, и Карл, не мешкая, двинул коня вперед. Он больше не оглядывался, полностью доверившись так вовремя пришедшим на помощь колдуньям, лишь позвал за собой – властным движением руки – следовавших за ним людей. А сам Карл, положившись на то, что каждый в отряде делает то, что должно, полностью сосредоточился на замке Кершгерида, чувствуя, как нарастает в нем яростное желание разорвать путы морока и прорваться к этим руинам, в действительности находящимся не менее чем в шести днях тяжелого пути. Но и об этом он не думал, потому что даже невозможное становится возможным, когда вступают в игру силы, подвластные высшей магии, ничем существенно не отличающейся, если подумать, от божественного промысла. Колдовское варево, которое взялся варить кто-то из его врагов – уж не блистательная ли Норна возвращала должок? – продолжало крутить и корежить вещный человеческий мир, но кашевар у котла уже сменился. Примерно полгода назад, Карлу довелось стать свидетелем грозного колдовства огненной девы Анны, уничтожившей силой своего Дара галерный флот Сдома и гнавшихся тогда за ними дружинников князя Семиона. Сейчас, и вновь на его глазах, другая колдунья демонстрировала свою истинную силу, и Карлу, если бы время и обстоятельства позволили это сделать, оставалось только развести руками, признавая, сколь много дивного и доселе неведомого существует под луной и солнцем. Гектор шел шагом, но уже через несколько мгновений Карл осознал, что столовая гора и руины замка на ней приближаются настолько быстро, что мчись он во весь опор, нещадно расходуя силы коня, и тогда не смог бы столь стремительно приближаться к цели. Казалось, каждый шаг Гектора равен, едва ли не четверти лиги. Однако дело было не только в скорости. Карл уже понял, что не столько сам движется к замку, сколько тот наплывает на его отряд, и чем ближе замок – тем ниже становится гора с цитаделью и ровнее дорога, по которой шагом идет, а не бежит, его конь. Вероятно, чудеса эти видел не только Карл. За его спиной раздались было невнятные голоса, выражавшие испуг и удивление. Им вторили конское ржание и бряцание стали, но властный оклик Георга заставил людей замолчать, а с лошадьми справились уже сами всадники. Секунда, другая, и вот уже лишь постепенно слабеющие удары копыт о землю да тихое фырканье лошадей указывали на то, что отряд по-прежнему следует за Карлом. Сейчас они ехали по совершенно ровной дороге – прямой, как стрела, полосе песка, упиравшейся в пролом, судя по виду, давным-давно образовавшийся в высокой черной стене. Столовая гора окончательно исчезла, и этот пролом неожиданно оказался вровень с пустыней. Впрочем, скосив глаза в сторону, Карл пустыни уже не увидел. Ровная песчаная дорога, гасившая удары конских копыт, пролегла внутри своеобразного тоннеля, образованного закругленными стенами струящегося воздуха, стремительно наливавшегося всеми оттенками зеленого. Еще несколько метров, и Гектор, перешагнув, не останавливаясь, через мелкие обломки камней, легко взошел на невысокую, «оплывшую» насыпь, образовавшуюся в давние времена, когда по неизвестной причине рухнула эта часть стены. С вершины насыпи перед Карлом открылся вид на широкий замковый двор, образованный обезглавленным квадратным донжоном, заросшей зеленью стеной жилого корпуса с провалившейся крышей и пустыми окнами, трехгранной угловой башней и остатками куртины. Не желая задерживать остальных, Карл не останавливаясь миновал пролом, спустился по обратному скату насыпи, и, подъехав к находившемуся почти в центре двора круглому колодцу, развернул коня, чтобы видеть, как отряд втягивается в цитадель Кершгерида. Март, следовавший едва ли не вплотную за Карлом, уже остановил своего огромного першерона неподалеку, а через пролом проходили сейчас люди бана и банессы Трир. Как только последняя из вьючных лошадей начала осторожный спуск во двор, вымощенный черным брусчатым камнем, на вершину насыпи въехал капитан Август Лешак, за которым следовал не меньший, чем у Георга, кортеж гвардейцев и слуг, одетых в цвета герцогов Герра. Затем в ограду замка въехала Дебора, – сейчас Карл увидел, что одета она в темно-коричневый убрский охотничий костюм и опоясана мечом – а замыкали отряд дамы волшебницы. Когда они миновали пролом, Виктория неожиданно встрепенулась, как будто очнувшись от глубокого сна, открыла глаза и, воздев к небу руки, встряхнула кистями, как если бы сбрасывала с них капли воды. В то же мгновение исчезли колыхавшиеся над стенами крепости и закрывавшие небо полотнища изумрудного сияния, напомнившие Карлу необыкновенное явление природы, виденное им однажды на крайнем севере. «Плащ Госпожи Снегов», так называли его северяне. Все случилось так быстро, что никто, вероятно, не успел даже понять, что, собственно, произошло. Один лишь Карл смог увидеть, как призрачный мир превращается в мир обыденный. Двор замка заливал теперь обычный полуденный свет. Небо стало чистым, а воздух прохладным, каким и должен быть горный воздух на такой высоте и в это время года. 3