Метро 2033: Кочевник

Грохот, пришедший с юга, и кривая молния, прочертившая небо, осветила тучи, что натянуло, пока он был в бреду. Слезы Айгерим оказались дождем. Влага, пролившаяся с небес, не только вернула ему тягу к жизни и борьбе, но и увлажнила исстрадавшуюся землю. Значит, старики нашли черную корову и мольбы их были вознаграждены, раз даже в пустыне пошел дождь.

Шал внезапно понял, что одна рука слишком свободно болтается в колодке. Видимо, действительно, сильно похудел и сам того не заметил. Тому способствовала не только двухнедельная диета в урочище шамана, но и жаркое солнце Мойынкумов. Кисть туго входила в отверстие, но злость придавала силы, и он стал тянуть сильней, проворачивая ее. Вода, лившаяся сверху, смачивала многострадальную конечность, и казалось, еще немного, и судорога в руке не даст довершить начатое. Но тяга к жизни оказалась сильней. Ободрав кожу до крови, он все-таки освободил руку, и, заорав от жгучей боли, показал себе из-за колодки крепко сжатый окровавленный кулак.

– Сууу-кааа… – Глубоко набрал воздуха и выдохнул, успокаивая себя. – Это нормально. Так и должно быть.

Окрыленный успехом, он первым делом содрал с головы ненавистное шири, и от души стал чесать голову, подставляя ее под струи дождя. Потом взялся расшатывать привязанную к кольям колодку. Сил не хватало, приходилось делать большие перерывы, переводя дыхание, и наслаждаться дождем, пока есть возможность. Скоро непогода закончится и жара вернется.

Стукнув доской несколько раз по подбородку, подстроил все же движения, и через время услышал треск. Колья не выдержали и сломались. Доски на шее мешали, но он с усилием поднял тело и осмотрелся. Тучи, как и пески, простирались насколько хватало взгляда. Поерзав на земле, Шал уперся ногами в последний кол и, раскачавшись, сломал его. Освободив ноги, поднялся и стал озираться, отыскивая хоть что-то, что можно использовать в качестве ориентира. Вспомнив, как он лежал, определил, где юг, и с трудом поднялся на ближайший бархан.

– Ну, туда мы не пойдем, – слушать свой хриплый голос было приятно, хоть какая-то человеческая душа в бескрайней пустыне, – еще нарваться не хватало на кого-нибудь из старых знакомых.

Медленно побрел на юго-запад – кажется, в ту сторону ушла Айгерим. Нужно срочно убираться с места экзекуции. Неизвестно, сколько времени прошло и когда люди Иргаша вернутся забрать готового раба. Скорость движения снижала раскачивающаяся на ходу колодка. Повторить с левой рукой тот же план по освобождению, что и с правой, он не решился, кисть все еще болела, и это пока останавливало. Чуть позже…

Дождь закончился, но веревки, которыми доски были связаны между собой, разбухли от воды и не поддавались. Кое-как поддерживая тяжелые доски левой рукой, он упорно брел вперед, оставляя за собой лунки следов. Приходилось посматривать под ноги, а то мало ли какая живность выползла из нор смыть с себя пыль и насладиться редкой в этих местах влагой. Для завершения череды несчастий, свалившихся в последнее время, только и оставалось наступить на гюрзу или скорпиона.

Впереди, на фоне красного солнца, склонившегося к земле, померещился… парус, плывущий над барханами. Парус?

– Твою ж мать… откуда он тут? Мне для полного счастья подлодки тут не хватает. Тогда точно буду знать, что сошел с ума…

Поглядывая на приближающийся силуэт паруса, Шал все же стал сомневаться в собственной вменяемости. Миражи обычно рисуют разные картинки – то, что подбрасывает воспаленное воображение. Далекие красочные города, большие моря, или же оазисы, полные тени и воды. Рубку подводной лодки или вросшие в пески остовы брошенных кораблей Аральской рыболовной флотилии он бы еще смог оправдать. Образы, всплывшие из подсознания, не более. Но парус? В пустыне?

– Надеюсь, это не пираты, – Шал хрипло рассмеялся, – а то болтаться мне на рее для полного счастья, сука.





Глава восьмая. Алматинский экспресс




Июль 2033 года

Жамбыльская область

район Турара Рыскулова

село Луговой



Колонна вошла в Луговой ближе к вечеру. Охрану со стены сдуло, как только со стороны бывшего гарнизона послышался приближающийся рев двигателей. Туча пыли, поднимаемая с высохшей земли транспортом и похожая на надвигающееся облако саранчи, пугала. Люди знали, кто появляется с севера, поэтому над селением разнесся звон металла, извлекаемый из куска рельса, предупреждая об опасности. Улицы тотчас обезлюдели, превращая поселок в безмолвное подобие тысяч таких же населенных пунктов, разбросанных по казахской земле, и только редкие крики голодного скота и недоенных коров намекали на человеческое присутствие.

Ахмед сидел в кабриолете рядом с братом, поглаживая забинтованные ноги, и морщился от боли. Новость о смерти акима оказалась неожиданностью, но сожаления не вызвала. Недолго думая, он сходу определил виновного.

– Этот урод как раз подъехал туда, когда я выходил из акимата… Слушай, брат! У акима были ключи от радиорубки. Отправь людей проверить, а то предупредят еще Каганат о нашем присутствии.

Иргаш оглянулся на джип сопровождения и махнул рукой. Из него тотчас выскочили двое подручных и подбежали к лимузину. Ахмед подробно объяснил, что искать в бывшей поселковой конторе, и те бегом направились туда. Вернулись скоро, пинками и прикладами выталкивая из здания избитого человека. Утирая кровь из разбитого носа, тот в страхе озирался по сторонам.

– Этот пытался выйти на связь.

– Рацию разбили?

– Да, господин.

Ахмед быстро достал пистолет и, не целясь, выстрелил. Заметив осуждающий взгляд Иргаша, невинно улыбнулся.

– А чего!? За такое сразу надо наказывать! – И тут же сменил тему. – Поехали, пацана покажу? Тебе понравится, что он вытворяет.

– Потом! Давай к вокзалу! – Иргаш хлопнул водителя по плечу. Машина тронулась с места, а он схватил брата за одежду на плече, рывком подтянул к себе, заглядывая ему в глаза, и процедил: – Придержи коней, братец! Я не люблю, когда убивают без моего приказа! Тут я решаю, кого можно лишить жизни, а кого нет. Еще раз такое увижу, сломаю тебе указательный палец, сука. Или даже оба. Понял?

Ахмед изменился в лице. Брат редко на него злился, но если такое случалось, мог и поколотить, невзирая на вроде бы недетский возраст. И запросто палец сломать. Старший брат есть старший брат, особенно если значительный отрезок детства был вместо отца. Поэтому просто кивнул.

– Молодец! – Иргаш отпустил его и поправил брату одежду. – Не стоит приуменьшать мой авторитет в глазах моих же людей. А свой поднимать будешь перед дружками.

Стараясь отвлечь брата, Ахмед проблеял севшим голосом:

– Распорядись, чтобы баб забрали, что я выбрал.

– На обратном пути заберем. Сейчас с ними только морока лишняя.

Мысли Иргаша занимала предстоящая акция. Луговой подходил для засады идеально, и такой наглости, как нападение на поезд, в Каганате не ожидали. Но между тем состав, направляющийся в Алматы, скорее всего укомплектован серьезным боевым подразделением, а не подобием народной дружины, которую можно найти в более-менее нормальном населенном пункте. Взять тот же Луговой. Вроде и дружина есть, а бойцы из них никакие. И если станцию можно захватить без потерь, что сейчас и произошло, с поездом так не выйдет. Необходимо сохранить и транспорт, перевозимый составом, и сам поезд, но избавиться при этом от сопровождающих.


Лимузин остановился перед вокзалом, и Иргаш направился на перрон, оставив брата скучать. Стараниями наемника тот теперь не помощник. Но благодаря совпадению, которые Иргаш очень любил, видя в них перст благосклонной к нему судьбы, успели вовремя, иначе пришлось бы Ахмеда хоронить. Направляясь в Отар, в Луговой собирались заехать завтра, только срочное сообщение шпиона, несколько лет успешно работавшего в Шымкенте, поменяло все планы. По всем расчетам, поезд через эту станцию должен проследовать в ближайшие день-два, и на планирование оставалось мало времени, но маленький червячок сомнений не давал покоя.

Как сообщал шпион, к руководству Каганата пришел человек, до Скорби якобы работавший в Департаменте по чрезвычайным ситуациям города Алматы. За информацию, что собирался открыть Совету Старейшин, запросил значительное вознаграждение продовольствием, ну а в Совете не дураки сидели, подключили к этому делу Ашимова, и его Управление смогло выбить из человека то, о чем тот заикнулся, но бесплатно рассказывать не хотел.

Алматы находился в сейсмически опасном районе и в мирное время часто подвергался землетрясениям. На случай сильной катастрофы существовал запас продуктов питания, лекарств и предметов первой необходимости, в достаточном для обеспечения всех пострадавших количестве, а населения на тот момент в городе имелось больше миллиона. Хранилище располагалось на некотором отдалении от мегаполиса, и существовала вероятность, что оно простояло нетронутым все двадцать лет после Великой Скорби. И чтобы это проверить, руководство Каганата направило в мертвый город разведывательную экспедицию.

Иргаш отдавал себе отчет, что все сохраниться там не могло, слишком много времени прошло с момента закладки продовольствия и медикаментов. Но производители лекарств для увеличения оборота обычно значительно занижали сроки годности. Только практичные американцы еще в конце прошлого века провели нужные исследования, когда столкнулись с проблемой замены старых запасов и последующим их уничтожением. Каждые три года сжигать в печах миллиарды долларов было нецелесообразно, и вопрос, можно ли продлить жизнь дорогостоящему инвентарю, стоял остро. Особенно когда приходилось в Конгрессе защищать бюджет на военные нужды.

Результаты исследований показали, что девяносто процентов препаратов оказались довольно безопасны и вполне эффективны даже по истечении пятнадцати лет после указанного производителем срока годности. Если в том хранилище срок у лекарств закончился лет десять назад, то какой-то запас еще оставался. Такая жирная овечка нужна самому, а с паршивой пусть Совет Старейшин клоки щиплет. Это уже потом можно подкидывать Каганату небольшими партиями в обмен на их продукты или топливо. Все же в Шымкенте нефтеперерабатывающий завод производит более качественные бензин и соляру, чем установка, которую собирали сами. Пусть они злятся, что он пощипывает их караваны, и устроили на него охоту, но с таким товаром на время можно забыть о распрях. Взаимовыгодные торговые отношения и врагов когда-то делали вполне дружелюбными деловыми партнерами.

Потом придет время Кумколя. Нефтяное месторождение, такое близкое и лакомое, словно запретный плод под короткой юбкой первокурсницы. Только все как с той же юной красоткой – смотри, любуйся и роняй слюни, но там кто-то уже оказался первым. Пока отходили от первых ударов и слушали в эфире голоса умирающих России, Китая и всей Средней Азии, около сотни ушлых офицеров российских войск воздушно-космической обороны захватили Кумкольское месторождение.

Байконур не только космодром, арендованный у Казахстана, но и город при нем. Служивые понимали, что довоенных запасов не хватит надолго. Нравственной стороной дела вроде защиты штатских коллег-соотечественников или присяги своей стране, которая, судя по отрывочным сообщениям, корчилась в агонии, особо не озадачивались. Забрали семьи и рванули в соседнюю пустыню, выживать в новых условиях тотального мирового раздрая. Ну а когда шымкентские сунулись за нефтью, тут и обозначился расклад сил на ближайшие двадцать лет. Хотите топлива, будьте любезны предоставлять бартер по тарифу – продовольствие, бензин, переработанный из этой же нефти, ну и, естественно, женщин, куда уж без них, – для бывших военнослужащих, не обремененных семьями. И все попытки отбить месторождение будут сопровождаться большим «бадабумом», так как вышки заминированы. Что наглядно и продемонстрировали, рванув нефтепровод, ведущий к Шымкенту, и вынудив потом всех, кому необходимо топливо, снаряжать караваны в пустыню.

Иргашу тоже пришлось принимать эти условия. Кумколь намного ближе, чем тащиться через полстраны на каспийские месторождения или на Кенкияк в Актюбинской области. Правда там договориться не получилось бы, северное побережье оккупировало какое-то Братство, подмяв под себя и западные районы республики. Когда-то говорилось, «кто владеет информацией, тот владеет миром». Теперь же, когда материально осязаемые ресурсы стали иметь большую ценность, чем призрачная информация, миром владел тот, у кого было топливо, еда и боеприпасы. Насколько Иргаш знал, Каганат с Братством дел не вел, а сам пока тоже старался не пересекаться с «береговыми», как они себя обозначили. Не пришло еще время. Вот разберутся с русскими в Кумколе, с чем он всегда мириться не собирался, а там и за остальную казахскую землю потолковать придется.

Успев осмотреть место предстоящей засады, подошел командир штурмового подразделения. Его профессионализму Иргаш доверял, как-никак бывший военный.

– Ну что, Чингиз?

– В степи атаковать точно не стоит. Эффекта неожиданности не будет, на открытом пространстве пыль от машин далеко видна. На выходе со станции поставим платформу, состав вынужден будет остановиться. На крыше вокзала разместим пару снайперов, технику за каждым зданием. Пока они будут пытаться убрать платформу, мы и ударим.

– Успели бы с «Шыгысами», можно было обойтись вообще без стрельбы, хрен бы они с танками решились тягаться, – задумчиво произнес Иргаш. – Но кто знал, что они понадобятся так скоро, а Танкист еще не закончил в Отаре.

– Ничего, – успокоил Чингиз, – справимся и тем, что есть. Для отвлечения внимания задействуем «уланов». Тренировали их не зря, успеют отработать достаточное количество противника, пока мы не вступим.

– Хм… – Иргаш устремил пристальный взгляд на запад. Рельсы терялись где-то среди холмов, там, откуда ожидался состав.

План ему не нравился. Слишком мало информации о самом поезде. Какое имеется вооружение, техника, количество личного состава. Только общие сведения и цель. Плохая подготовка обычно чревата неудачей и большими потерями, а бессмысленно терять ничего не хотелось: ни людей, ни технику. Кроме того, и патроны не вечные, их запасы уменьшаются. За караванами охотиться проще. Что колонна с топливом, что с продовольствием, там сразу видно, какой транспорт нужно уничтожить в первую очередь. А тут сплошная неизвестность…

Со стороны гарнизона показался «Газ-66», отвозивший наемника в пустыню. Вот и еще один манкурт появится в хозяйстве. Отдавать его брату Иргаш, конечно же, не собирался. Тот действительно слишком импульсивен и просто пристрелит его, а такого раба можно использовать с выгодой. Например, убить кого-нибудь в Шимкенте его руками. Выяснить, с кем контактировал, и если важная личность, к нему и подослать с приказом на устранение. Фамилия и имя охотника известны, останется дать задание шпиону, чтобы разведал контакты. Не зря же ему бумагу завизировал сам генерал Управления, другим охотникам за головами документы подписывали заместители. Часть-то памяти он потеряет, но что-то из навыков останется, и до поры до времени служить будет исправно.

Иргаш в задумчивости вернулся к машине. Предстояла бессонная ночь. Чтобы акция прошла без сучка, без задоринки, нужно много думать.

– Ну что, поехали? – Ахмед все не мог успокоиться, пытаясь что-то продемонстрировать брату.

– Да поехали, поехали! Вот ты настойчивый!

– Брат! – Ахмед приложил руку к груди. – Если тебе не понравится, можешь потом меня стукнуть. Больно.

– Я так и сделаю, не сомневайся.

На территории поселка, за стеной из вагонов, уже устраивали лагерь и разжигали костры, устанавливая на них казаны. Время ужинать. Кто-то закричал и замахал рукой, привлекая внимание.

– Господин! Чай готов!

– Останови! – Иргаш хлопнул водителя по плечу.

– Брат! – удивился Ахмед. – А как же…

– Привезешь сюда, что хотел показать. А я чаю хочу.

Выйдя из лимузина, Иргаш поправил на поясе кобуру и направился к чайханщику. Старый Адыл был с ним с тех самых пор, когда он только начинал промышлять по всей области, выстраивая свою империю. До полного могущества еще далеко, но добиться этого реально, имея таких верных людей, как Адыл. Иргаш его ценил не только за умение заваривать чай, хотя равных ему и в этом найти сложно. Кроме того, гонщиком тот оказался, как говорится, от бога, профессионально водил любую технику, от мотоцикла до танка, а за Иргаша способен был убить даже родного брата.

Расположившись у одного из костров, Адыл расставил чайное хозяйство, которое возил с собой, называя это маленькой чайханой. Складной столик с короткими ножками, самовар, медный чайник и настоящие пиалы. Их он защищал от внешних воздействий с такой тщательностью, которой могли бы позавидовать работники какого-нибудь мирового музея, отвечавшие за безопасность редких и хрупких экспонатов. Чай из пиалы вкусней, чем из металлической кружки, поэтому чайханщик трясся над посудой, словно мать над поздним ребенком, что оберегает его от любой малейшей жизненной неприятности.

Иргаш захлопнул крышку деревянного ящика, откуда Адыл достал свое добро, и уселся сверху.

– Наливай, а то уйду!

Адыл споро наполнил пиалу и протянул ее хозяину.

– Угощайся, дорогой!

Иргаш втянул ноздрями аромат и сделал маленький глоток, смакуя терпкий напиток. Плохо, что нет масла и перца, но и так хорошо. Зеленый чай, из самого Сурхандарьинского Оазиса. Караванщики везли в Каганат товар из южного вилоя́та[25] Узбекистана, да Иргаш его перекупил, не все же Старейшинам кайфовать. И так жируют в своем Шымкенте.

Иргаш окинул взглядом суетящееся войско. Степняки, басмачи, воины пустыни. «Регуляторы», как он предпочитал их называть. Регулирующие популяцию высшего звена божьих тварей на отдельно взятой территории, так сказать. Готовые пойти за своим вождем на край света и разорвать в клочья любого, кто встанет на пути их моторизованной орды. Он старательно культивировал в «регуляторах» страсть к внешним эффектам и всячески поощрял желание своих людей к вычурности. Они словно соревновались между собой, украшая автомобили настолько замысловато, что любой врач-психиатр с радостью поработал бы с подобным материалом, достойным диссертации на тему «причины и следствия массовых помешательств». Если черепа животных на автомобилях еще могли относиться к какой-нибудь уже почившей субкультуре и особого внимания не заслуживали, то человеческие, придавая транспорту совсем уж хищный образ, тянули минимум на психбольницу специализированного типа с интенсивным наблюдением. Но в этом деле главное результат, на что и делался расчет.

Основной костяк остался на базе в Мойынкумах, а та часть автопарка, что вошла в Луговой, уже внушала населению страх. Человеческие черепа пугали, ведь неизвестно, кому выпала судьба лишиться голов. Может, соседнее селение вырезали в полном составе, может, кого-то далекого не пощадили. Пусть жители думают что угодно, рисуют любые страшилки, но правду знать им необязательно – что достаточно посетить населенные пункты за Чу-Илийским хребтом, чтобы набрать сколько угодно подобного реквизита. Люди там умирали в первую очередь от голода, радиации и неизвестных болезней. Супостат, нанося удары ракетами, заранее не ознакомил с используемой начинкой, и неизвестно, какие гадости, придуманные человеком для уничтожения себе подобных, показали наибольшую эффективность. Зато спустя двадцать лет останки соотечественников успешно играли роль атрибута для запугивания их же выживших земляков, что сказывалось на психологическом состоянии потенциальных защитников практически любого маленького селения. Представьте себя на месте венчающей радиатор грудной клетки или черепа, распиленного на две части и покрашенного в цвет с автомобилем, словно адский аксессуар, украшающий двери, и как-то сразу теряется желание оказывать сопротивление. Если не злить приходящих из пустыни, есть шанс остаться в живых.

Подручные предлагали оформить в подобном стиле и личный автомобиль Иргаша, но он слишком любил свой кабриолет, «Зис-110» пятьдесят второго года, чтобы позволить испортить его внешний вид. Перед войной лимузин продавался в Шимкенте за полмиллиона американских долларов, и еще тогда Иргаш капал слюной, обхаживая упертого коллекционера, чтобы скинуть цену. Судьба, как истинная вертихвостка, решила все по-своему, курс валюты рухнул одномоментно, полностью поменяв жизненные приоритеты человечества и превратив все деньги мира в бесполезные фантики, годные только на растопку очага. Хозяин не только вынужден, но и рад был отдать машину за три мешка риса.

Ретро-автомобиль оказался на редкость живучим – вероятно, сказывалось качество. За двадцать лет выходил из строя только пару раз, и то поломки были связаны с пробитыми колесами, что по сравнению с техникой заграничной, доставшейся в наследство от вооруженных сил республики, являлось мелочью. Модернизировать его он не дал, все равно в прямых боевых столкновениях не использовал. На шасси с большими колесами и пулеметом кабриолет выглядел бы внушительней, но первозданный облик, созданный еще советскими дизайнерами, глаз радовал больше.

Из поселка показался любимый лимузин в сопровождении трех мотоциклов и яростного собачьего лая, причем тот приближался вместе с транспортом. Оказалось, в колясках привезли собак. Небольшие дворняжки пытались сбежать из рычащих громче них колесных монстров, но надежная привязь пресекала все попытки. Два джигита выволокли их на землю, где они и продолжили бесноваться, яростно терзая удерживающие веревки. Но внимание Иргаша привлек третий мотоцикл. Его люди вытащили из коляски сопротивлявшуюся девушку и потащили к ближайшему автомобилю. С какой целью, объяснять не нужно. На лицах мучителей читалось предвкушение близкого удовольствия, а на лице жертвы полная обреченность.