Метро 2033: Кочевник

Правее, среди тополей, выросших по обеим сторонам улицы, что упиралась в бетонный забор, виднелись здания, относившиеся, скорее всего, к заводоуправлению. Даже спустя двадцать лет разница в состоянии была очевидна. Шал не являлся специалистом, способным с одного взгляда определить срок заброшенности того или иного строения, просто он знал положение дел, которое сложилось здесь двадцать лет назад и даже ранее.

Шуский район не только коноплей славился, на плодородных и богатых подземными водами землях когда-то собирали большие урожаи кукурузы, арбузов, дынь, подсолнечника, сахарной свеклы. И этот завод в лучшие советские времена выдавал большие объемы сахарного песка. Уже потом, после развала Союза, зачахло множество самых разнообразных производств по всей республике. Пустующие строения нагло разбирались и местными жителями, и бизнесменами новой формации. Мало кто отказывался от халявного стройматериала, за воровство которого даже не наказывали по закону, потому что это являлось имуществом уже разрушенной и совсем другой страны.

Забросили и этот завод, но как бы население ни старалось, до конца его не разобрали. Впрочем, это касалось не только предприятий, целые города бросали. Вспомнить хотя бы полуразрушенные Аркалык, Жанатас, Асубулак, Приозерск или Жем. Но такая картина была в порядке вещей на всей территории некогда большого государства. Новые страны, новые приоритеты, новая политика, а от прошлого, каким бы оно ни было, нужно избавляться. Всеми доступными способами. Кому-то так было спокойнее, видимо.

Лемке достал из-за пазухи пистолет и, прихрамывая, направился следом. Деревья давали достаточно тени и еще не было жары, хотя солнце стояло высоко, но Шал все равно обливался потом и недоуменно поглядывал на спутника, которому было комфортно в кожаном плаще и такой же фуражке.

– Слушай, Сашке, давно хотел спросить.

– Что?

– Ты где эту фуражку взял?

– В Музее! Который жертв политических репрессий. Напрягает? – Лемке даже остановился.

– Ты же вроде немец, а нацепил энкавэдешную фуражку. А как же сосланные сюда предки? Совесть не мучает, а?

– Странно это слышать от казаха, одетого в немецкую форму, – усмехнулся Лемке и пошел дальше.

– Чего?! – Шал внимательно осмотрел свою одежду. – Ты что несешь?

– Форма у тебя немецкая, говорю, – бросил дознаватель через плечо. – И расцветка «штрих», которая использовалась Вермахтом во второй мировой. Да ладно, – засмеялся он, – расслабься. Форма-то немецкая, но еще из ГДР. В конце девяностых у нас армию в такую одевали, «афганок» на всех не хватало, а это гуманитарная помощь из Германии. Хорошо сохранилась. Где откопал?

– В «шишиге».

– А! Так это Иргаша добро? Ну-ка, погодь, дай вспомню… Вроде пару лет назад в Кызылорде вещевой склад разграбили. Там и военное обмундирование было. Может, и оттуда. Вот так ходишь в немецкой форме и не знаешь об этом, а меня за советскую фуражку стыдишь. Она просто удобная и сносу нет, потому что кожаная. Или серп и молот на звездочке раздражает? Ммм? Так после развала Союза наша армия почти десять лет не спешила избавиться от этого символа героического прошлого, и никто особых истерик не устраивал. Имеешь сказать что-то против звездочки?

– Нет. Нравится, носи.

– Ну вот. А то, что я этнический немец, фигня. Родился я тут, и это моя родина, а не призрачный фатерлянд. Хотел бы, уехал бы давно, как многие родственники. Ну что мне было делать в Германии, если тут больше нравилось? Да и кому я там нафиг нужен был? Короче, хорошо, что остался. Сдается мне, что нет сейчас Германии, как и еще многих стран. По крайней мере в том состоянии, что были раньше. Может, такие же раздолбанные, как и мы, а может и еще хуже. У россиян-то оружие возмездия ого-го было.

Шал слушал разглагольствования Лемке краем уха, рассматривая сквозь деревья двухэтажные здания. Вроде движение померещилось раз в окнах, но сколько ни смотрел туда, больше не повторялось. Может, ветерок ветку шевельнул. Поток слов дознавателя надоел, и он шикнул на него.

– Все, заглохни, Лемке. Смотри по сторонам.

– Сам вопросы задает, а потом – заглохни. Где логика?

Обиженно замолчав, ускорил шаг, но раненая нога быстрой ходьбе не способствовала. Через пару метров остановился и замер, что-то высматривая в открывшемся пространстве справа. Оглянулся и махнул рукой, подзывая Шала. Тот молча подошел и уставился туда, куда показывал дознаватель. Ничего не поняв, направился к зданию на небольшом пустыре, но внимание привлекла не когда-то искромсанная топором, судя по характеру повреждений, вывеска почтового отделения, а столбы освещения. Кто-то явно хотел придать им далекий от первоначального назначения вид.

Металлическая труба, на которой раньше размещался фонарь, была слегка искривлена, и на высоте нескольких метров над землей примотана поперечная перекладина. Внешне все это могло бы напоминать крест, если бы не ржавые куски металла на концах перекладины, почему-то напоминающие руки, и коровий череп, венчающий вершину. Соседний столб в нескольких метрах был почти точной копией. С той только разницей, что там красовался череп человеческий.

– Мне кажется, – пробурчал Шал приковылявшему Лемке, – надо возвращаться. Фиг знает, кто и когда это соорудил, но лучше убраться отсюда.

– Согласен. Тем более, мне кажется, машины мы объедем, не так уж много их осталось на дороге, а тот просвет, дальше по улице, и есть наша трасса.

– Пошли.

Шал уже вышел на улицу, когда услышал далекие хлопки. По частоте и направлению, откуда они доносились, похоже на выстрелы. Не раздумывая, рванул обратно к машине, где оставалась Фань. Лемке ждать не стал, тот явно сейчас не бегун.

Бежал быстро, но так же быстро выдохся – дыхалка спортивным рекордам не способствовала. Уже издалека заметил открытую дверь кабины с пассажирской стороны. Кое-как добежав до машины, с трудом переводя дух, заглянул внутрь, испачкав руку в чьей-то крови. Девушки там не было…





* * *


Привал устроили в мертвом поселке, коих в области хватало. В дома соваться не стали. Где все жители? Погибли от голода, болезней, руки плохого человека, или все же ушли в города, в которых еще оставались осколки цивилизации? Спросить некого. Просто расположились в огороде на краю поселка, под кронами двух диких яблонь, и разожгли костер. Приготовив ужин, ели молча, погруженные каждый в свои мысли, но потом, уже после чая, потянуло на разговоры. Бахыт вспомнил что-то смешное, хмыкнул и стал рассказывать.

– Привезли нас в Тараз, правда, он тогда еще Джамбул назывался, и деды на полном серьезе спрашивают: косить будете? – Бахыт подкинул веток в огонь и засмеялся. – А я-то молодой еще, понятия не имею, о чем это они говорят. Думаю, нифигассе! Это армия или совхоз? Спрашиваю, а че, у вас тут еще и косят? Да, говорят, косят. Я что-то так расстроился, я же служить шел. Спрашиваю, че, автомат даже не дадите? Сразу косу и косить? Посмотрели как на дебила, – он уже смеялся в голос, а Кайрат с Степанычем заулыбались, прекрасно поняв, о чем говорит товарищ.

– Дали косу? – Кайрат прикурил от ветки, достав ее из костра.

– Ага, дали! Звездюлин знатных. Я потом на два года о косе даже думать забыл.

– Вылечили заранее, – хмыкнул Степаныч.

– Точно! Животворящая сила солдатского кирзача излечивает от всех хворей на пару лет. Эх, молодость… – Бахыт вдруг загрустил, – как клево было тогда.

– А когда я служил, – затянулся самокруткой Кайрат, – у нас два парня были, из Кустаная. Один высокий, Олег звали, тот в первой шеренге стоял, а второй мелкий, Марат, в последних рядах где-то. И их путали. Думали, братья. Хотя Олег – русский, а Марат – татарин. У них одинаковое родимое пятно было на щеке. Только у одного на левой, а у другого на правой. И огребали от черпаков обычно друг за друга. Вот так напрягут Олега старослужащие из автороты родить сигарету с фильтром, он уйдет и потеряется. Народу-то в полку валом, попробуй запомни этих духов. А вот по этому пятну и запоминали. Потом, встретив Марата, предъявляли претензию за нерожденную сигарету ему, а он ни сном ни духом. Ах, ты в отказ идешь, готовь фанеру. Так они и попадали полгода, пока учебка не закончилась и их не раскидали по другим частям. Олега вроде в Луговой, где мы недавно проезжали. Меня в Алматы оставили. Но я часто их вспоминал, по сути приколисты были и особо не парились, что получают ни за что.

– Хорошо служить там же, где и живешь, наверное.


– Да неплохо. Увалы часто. Правда, пока на автобусе дотрясешься. Жаль, в наше время метро не построили, а только потом…

– Слушайте, почему все говорят, что Алматы разрушен? – вдруг спросил Бахыт. – Может, брешут?

Кайрат покачал головой, не сводя глаз с огня.

– Нет, не брешут. Я лично видел тогда взрыв. Большой такой гриб, сука…

– А я так и не успел в метро прокатиться. Ты был там?

– Ага. Красиво там. Было. Желтый жетон покупаешь и едешь через весь город. Станции светлые. «Байконур» понравился. Спускаешься и оказываешься как на космическом корабле. Поэтому так и назвали, в честь космодрома.

– Глубоко спускаться надо было?

– Да нет. Там глубина-то была где пять метров, где двадцать-тридцать. Самая глубокая «Абай». Метров семьдесят.

– Ого! А почему так много?

– Особенности горной местности. Поэтому и строили долго. Больше двадцати лет.

– Долго, – протянул Бахыт.

– Вы удивитесь, – хмыкнул Степаныч, – но строили его двадцать восемь лет.

– Почему это двадцать восемь? – возмутился Кайрат. – Двадцать три же. Откуда еще пять лет взялось?

– Или потерялось? – Степаныч хитро прищурился. – Разговоры о метро ходили давно, еще в семидесятых. Алма-Ата просила у Москвы разрешение на строительство, Москва сказала, вот будет миллион жителей, тогда и построим. В семьдесят восьмом вроде миллион зарегистрировали. Ну раз обещали, надо строить. Пока проекты, проверка грунта, начали копать только в восемьдесят третьем. Помнишь, где станция «Райымбек-батыра» была?

– Помню, – кивнул Кайрат, – недалеко от вокзала. Я жил рядом.

– Вот ее первую и начали рыть в восемьдесят третьем. Снесли несколько домов, выкопали котлован и стали тоннель бить, значит. Все хорошо, грунт поддается, метры идут. А потом приключилась фигня, из-за которой все законсервировали.

– Это ты о чем?

– Сам я там не присутствовал, – поднял Степаныч указательный палец вверх, акцентируя внимание на этом факте, – и официальных подтверждений никогда не было. Но ты знаешь людскую молву. Как бы государство тайну не прятало, найдутся те, кто донесет правду до людей. В общем, нашли там что-то. Непонятное. Не знаю, как называются те, кто на землепроходческих щитах работает. Машинисты или водители. Короче, вот такой водила выбегает из тоннеля, удивленный очень, руками машет. Кинулись туда остальные рабочие и прорабы, а в тоннеле висит какая-то круглая хрень красная и гудит как трансформатор. Работы свернули сразу. Котлован огородили. Охраны нагнали. Приехали люди в белых костюмах, как у космонавтов. Сунулись в тоннель с канистрой. Видать, запихали в нее эту штуку, потому что туда они ее легко занесли, а обратно уже вчетвером еле тащили. Как только вышли из тоннеля, над стройкой закружился большой шар, вроде как НЛО. Канистра у них упала, и шарик тот вылетел из нее. Кто-то из этих «космонавтов» подскочил, запихал его обратно и упал замертво. А может и не помер, но дым от него шел, говорят, точно. Тут наш вертолет подлетел, остальные быстро с канистрой в него сели и улетели. Большой шар за ними. Минут через пять истребители следом пролетели… – Степаныч замолчал, задумавшись.

– Ну, – не выдержал Бахыт, сидевший с открытым ртом, – дальше что?

– Дальше? – встрепенулся Степаныч, – у всех, кто в тот день был на площадке, выпали волосы и кожа язвами покрылась. А водила, что нашел шарик в тоннеле, умер. Хоронили в цинковом гробу, и даже жене не показали. Сказали, радиация сильная изуродовала. Остальных гебешники прессовали, подписки о неразглашении и все такое. Но между делом рассказали, не ушел тот вертолет от НЛО, сбили его над Алтаем. Истребители немного не успели. Метростроевцам язвы залечили, но волосы больше у них не росли. Как и трава с цветами на могиле у первого, кто шар нашел. Закопали котлован с начатым тоннелем, огородили и забыли про метро, потому что, радиация там оказалась. И снова начали копать уже лет через пять, когда уровень радиации упал. Вот так и вышло, что двадцать восемь лет, а не двадцать три.

Кайрат засмеялся и улегся на одеяло, опершись о локоть.

– Степаныч, ты же вроде взрослый человек. Неужели веришь в эту хрень?

– Ну, – тот поджал губы, – не знаю. Но люди говорят, что в том районе города часто видели НЛО. Искал он, получается, шарик тот. А после восемьдесят третьего пропал. Но над Казахстаном часто они летали, и даже падали. Что в районе Эмбы, что за Алма-Атой. Да и над городом часто были, всякие разные. Я и над Гранитогорском видел. Помню, пацаном еще был. Туман стоял, гор не видно, и вдруг из-за сопки вылетает и плывет светящийся шар с длинными штырями сзади, похожий на самый первый спутник, что Союз запустил. Но тот маленький был, я это знаю, а здесь огромный, не может это быть спутником, понимаешь? Вот так летел он медленно в тумане, светился и скрылся за другой сопкой, только штыри еще долго мерцали. И потом уже, когда в «Альфе» служил и нас кидали в другие страны, там тоже часто замечал всякие подобные явления. Что в Анголе, что в Египте. Но не это интересно, братцы. После тринадцатого года не летает ничего. Никаких НЛО не видно. Вообще. Почему так?

– Че тут думать? – Кайрат улыбнулся. – Раньше летали, наблюдали за нами, а как мы друг друга истребили, так и забили на этот сектор Галактики. Ну нас нафиг. Дикари с ядерным оружием. Зашибем кого-нибудь еще по дурости. Или более правдоподобную версию хотите? Не было никогда никаких НЛО. Это люди летали. Изобрели принципиально новые аппараты, на новом топливе, например, ядерном, и летали, не особо афишируя, чтобы не нарушать торговый баланс. Типа секретные разработки. Если есть новый вид двигателя, нафига тогда нефть? А так все живут по старинке, нефть добывают, торгуют, богатеют. Но потом разругались, поубивали друг друга и некому теперь летать, выдавая себя за НЛО. Нормальная гипотеза? Как раз в стиле «НИИ Глюколов».

– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Степаныч, и помолчав минуту, поднялся, – ладно, спите, пойду коней проверю и покараулю пока. Кого первого будить?

– Да кого захочешь. – Кайрат улегся на спину и, положив обрез на живот, подложил руки под голову, уставившись в звездное небо. – Но лучше Баху.

– Че это меня первого? – возмутился Бахыт.

– Ты храпишь громко. А так хоть поспим немного.

– Вот, сука, не можешь без подколов, да?

– Не, не могу – Кайрат засмеялся. – Друга подколоть – святое дело.

– Я тебе это припомню.

– Только когда высплюсь, ладно?





Глава тринадцатая. Добро пожаловать… в рай




Июль 2033 года