Метро 2033. Сетунь

– А как же мы? – пискнула она.

– Товарищ Красков вам поможет, – коротко сказал Матвей. – Он обещал посодействовать с документами, когда вы ответите на его вопросы.

– А мы вас еще увидим? – не унималась девочка.

Матвей еле заметно усмехнулся.

– Не знаю. Если что будет нужно – найдете меня. А теперь мне пора. У меня тут еще дела.

И он растворился в толпе. Иркино лицо на секунду вытянулось, но она быстро забыла об их спутнике, ошеломленная обилием новых впечатлений.

– Идемте со мной, – сказал товарищ Красков.

Ирка оглядывалась по сторонам, щурясь от яркого света. Сколько народу! И сколько здесь книг. Они лежат на низеньких столиках – подходи и разглядывай. Ей очень хотелось задержаться возле лотка, но отец взял за руку, увлекая за их провожатым. Она не видела, что Матвей следит за ними, смешавшись с толпой.

А он забавлялся удивлением этой девчонки – его сестры. Когда он в первый раз попал в Полис, то так же крутил головой по сторонам. Теперь-то его не удивить. А все же жаль, что пришлось вот так, сразу, расстаться. Этот мужик, ее отец, выглядит совсем старым – странно думать, что он и его отец тоже. Матвей уже не злился на него – как увидел его измученное лицо, так и понял, что в жизни тому явно пришлось несладко. И избавиться от внезапно нашедшихся родственников торопился вовсе не от обиды на них. Просто так будет лучше для всех. Он знал, как иной раз пропадали с их станции люди – за ними приходили и увозили туда, откуда практически не возвращаются. И про Берилаг слышал. Этот старик, его отец, даже не подозревает, какого труда стоило Матвею убедить руководство отправить пленников в Полис. Их могли просто расстрелять как шпионов, не разбираясь особо. Сами-то они, кажется, даже не подозревали об этом. А теперь, если у них хватит ума устроиться здесь или хотя бы получить документы и перебраться на другие станции, есть надежда, что на Красной Линии про них забудут. Еще не факт, что эта история пройдет для него без последствий. Если кто-нибудь решит донести, представив дело так, что он укрывал лазутчиков, он и сам может загреметь куда подальше. Что ж, он примет свою судьбу как должное – люди страдали и за меньшее. Мужчина и девушка скрылись в подсобных помещениях в конце платформы, и он медленно двинулся дальше. У него еще будет время подумать обо всем позже.

Михаила с Иркой долго расспрашивали – сначала военные, потом брамины. Военных интересовала высотка МГУ и бункер в Раменках, но они быстро поняли, что об этом Михаилу ничего не известно. И сдали их с рук на руки людям в серых халатах, на висках у которых красовались вытатуированные книги. У этих вопросов было куда больше. Их интересовало все – и каким образом удавалось поселенцам так долго выживать в бункере, и особенности детей, которые у них рождались, и попадавшиеся в окрестностях мутанты. Вот разве что к рассказам о Рублевке и правящем там фараоне и те, и другие относились скептически, намекая, что, скорее всего, то был бред больного. А поскольку Стас погиб, опровергнуть это было некому. Михаил и сам уже начинал сомневаться – мало ли что рассказал им пришлый, зря они, наверное, верили ему.

Товарищ Красков действительно помог им с документами. Им даже отвели комнатушку на Боровицкой, где жилища были устроены в проемах между арками. Вдоль стен между проемами стояли книжные стеллажи, и это приводило Ирку в восхищение – она могла часами разглядывать стоявшие на полках пестрые томики. И в общем, все как-то налаживалось. Если, конечно, не считать того, что им намекнули – жилье пока временное. Да и запас лекарств у Михаила, которые он менял на самую ходовую здесь валюту – патроны – был не бесконечным. Врач уже подумывал, каким способом его пополнять и чем можно тут заняться, чтобы прокормить себя и дочь. Михаил чувствовал – самое главное в его жизни уже случилось, теперь остается только заботиться об Ирке. У нее уже появились здесь знакомые, может, девочка и судьбу свою тут найдет. Он уже слышал – и от Матвея, и здесь, от браминов – что Полис является средоточием знаний, что обитателям его есть чем гордиться. И хотя при ближайшем рассмотрении ему вовсе не так уж здесь нравилось, возможно, для его дочери тут самое подходящее место.

Ради нее он согласен был делать все, что предложат. Как врач он здесь не очень котировался, хватало и лучших специалистов, но амбиции его не заедали, он готов был трудиться и на подхвате, санитаром. А если захочется вновь подняться наверх… что ж, браминам нужны были книги из Великой Библиотеки. Михаил уже слышал о тех, которые стерегут ее наверху, но не боялся. С тех пор как он потерял жену, его уже ничто не пугало.

Иногда он вспоминал тех, кто остался в бункере – Наташку, Рустама, Гулю. Как-то они там? Тут же всплывали в памяти каракули Стаса, его гадкие намеки… Нет, их дети не были способны ни на что подобное. Не иначе, как сам Стас выдал желаемое за действительное, приписав им свои намерения. А возможно, сам все и устроил. Михаил уже даже и смерть жены готов был приписать ему, и если в чем-то горько раскаивался, то лишь в том, что не оставил в свое время раненого на берегу. Пусть бы уж лучше умер один чужой, чем близкие ему люди.

Однажды он заметил – один из этих, с татуировками на висках, засматривается на его дочь. И решил поговорить с ней.

– Нравится он тебе? – осторожно спросил врач.

Она рассеянно взглянула на него.

– Знаешь, это не важно.

– То есть не нравится? – уточнил Михаил.

– Какая разница? – В Иркиных глазах он увидел упрямство. – Мне очень нравится здесь. И я хочу быть всегда здесь, пусть для этого придется мыть полы или стать чьей-нибудь женой. А он меня любит и обижать не станет.

И врач понял – дочь вписывается в эту жизнь. А он – нет. Его здесь только терпят. И неизвестно, сколько еще готовы будут терпеть. В общем-то он здесь – лишний. Может быть, ради нее ему тоже придумают тут занятие. А он тосковал по Ланке и даже по Тине, вновь переживал смерть Гарика и все чаще вспоминал родные берега, пытаясь представить, что там сейчас творится. Привыкнув быть главным там, в бункере, он не мог смириться с тем, что здесь от него ничего не зависит. И даже не в этом было дело, а в том, что ему нравилось быть нужным для окружающих. А тут в его услугах, похоже, не очень-то нуждались. Но и путь обратно в бункер был ему заказан. Никого близкого там у него не осталось. Наташку он и раньше не воспринимал как дочь, а с тех пор, как она стала во всем слушать Рустама, окончательно охладел к ней.

И он принял решение. Попросился наверх. О предстоящих опасностях знал уже хорошо. Нет, он вовсе не собирался нарочно глядеть на кремлевские звезды. Он хотел использовать остаток жизни с пользой и хоть напоследок узнать что-то новое. Дочери он не сказал, что его цель – заглянуть в Великую Библиотеку, она считала, что он просто отправился на разведку. И все равно волновалась за него и плакала. Предчувствовала, наверное.

Он нарочно попросил ее не провожать его. Выходил он с Боровицкой и когда очутился на улице, увидел перед собой облупившиеся особнячки на противоположной стороне Моховой, мимо которых гулял последний раз двадцать лет назад, и сердце тоскливо защемило. Все-таки стоило вернуться, чтобы еще хоть раз посмотреть на все это. Странный клекот, раздавшийся откуда-то сверху, привлек его внимание и напомнил об опасности. Он повернул налево и тихонько скользнул вдоль улицы к ступеням Великой Библиотеки, стараясь не смотреть в сторону Кремля. Ведь сталкеры не зря предпочитают ходить парами: если вдруг один засмотрится на звезды, напарник вытащит. А его никто не вытащит, надо самому о себе заботиться. Он задумался о вечно голодной биомассе, которая, по слухам, обитает там, подманивая все, что движется. На секунду ему даже показалось, что он слышит этот зов. Но врач усилием воли отогнал искушение поднять глаза и хотя бы посмотреть в ту сторону, где в проеме между зданиями видна красная кирпичная стена. И ведь отговаривали его идти в одиночку, но явно без особого рвения. Видимо, рассуждали так: удастся ему вернуться живым и с добычей – отлично! А не получится… ну что ж, его предупреждали.

Михаил мельком покосился на памятник – сидящего в неудобной позе Федора Михайловича. Когда-то они с Ланкой гуляли здесь, сидели на траве в Александровскому саду, где все цвело и благоухало, заходили в Охотный ряд. А теперь дома вокруг стоят пустые, сквозь выбитые стекла внутрь врывается ветер. Со стороны невидимой в темноте реки донесся громкий плеск, врач вздрогнул, но оглядываться не стал. Вот уже и ступени, осталось немного. Только не факт, что в здании будет безопасней, чем снаружи.

Когда в темноте он потянул на себя тяжелую дверь и вступил в помещение, где время навсегда застыло, а стены были увиты толстенными лианами, тянувшимися из расколотых цветочных горшков, и на полу валялись книги, его охватил трепет. Возможно, сейчас он узнает нечто важное, но вряд ли сможет уже рассказать кому-то об этом. Огромный зал тонул в полумраке, перед ним простирался коридор, а за ним – лестница наверх. Из больших окон в здание проникал слабый свет. Справа виднелась шахта лифта, вернее ее остатки, дальше был гардероб. На миг Михаилу почудилось там движение, он вгляделся – нет, ничего, наверное, пальто чье-то свисает. Все чувства вмиг невероятно обострились, мысли тоже. Почему-то мысль об этом пальто не давала ему покоя. Врач миновал пост, где когда-то стоял охранник, отметив, что окно по правую руку затянуто какими-то веревками, и с содроганием понял, что это часть гигантской паутины. Местами она была порвана и свисала клочьями. И тут до него дошло – какое пальто, откуда? В тот день, когда упали ракеты, стояло лето. Он вновь взглянул в сторону гардероба – все крючки были пусты, темное пятно исчезло. Михаилу захотелось развернуться и бежать отсюда, но было поздно.

Серая сгорбленная фигура возникла за стойкой гардероба бесшумно. Огромные зеленые глаза с вертикальными зрачками, казалось, выжидающе уставились на него. Заросшая шерстью морда, клыкастая пасть, заостренные уши. Сердце Михаила ухнуло куда-то вниз. Зверь? Определенно нет. А кто? Он вдруг ощутил раскаяние, что сунулся сюда, в логово чертей – а теперь уже вряд ли выйдет отсюда живым. Ирка будет плакать. Что за глупости он вбил себе в голову – что он мешает ей, что жизнь его окончилась с Ланкиной смертью? Ему вдруг безумно захотелось обратно на станцию, где свет, где люди, вместо этого серого склепа, набитого мертвыми книгами, хищными растениями, гигантскими пауками и чудовищами. Может, у него есть шанс? Главное – не терять головы. И ведь кто-то рассказывал, как вести себя при встрече с ними, но он никак не мог теперь вспомнить – то ли прямо в глаза смотреть, то ли, наоборот, отвернуться? Нет, отворачиваться нельзя. Нельзя упускать из виду эту тварь. Надо сохранять самообладание, несмотря ни на что. И соблюдать тишину. Говорят, они любят тишину.

– Мне, пожалуйста, Историю государства российского, – тихо сказал Михаил, пристально глядя в блестящие зеленые глаза, даже не делая попыток поднять оружие.

– Исс-торию… – свистящим каким-то шепотом вдруг повторило существо, и врач вздрогнул. Но глаз не отвел.

– Что, трудно найти? – произнес он негромко, чувствуя, что не надо останавливаться, надо говорить хоть что-нибудь. – Ну и бардак у вас тут.



Ирка еще неделю надеялась, что отец вернется. Молодой брамин, как мог, утешал ее, и кончилось дело тем, что они решили жить вместе. Девушка еще долго оплакивала отца, расспрашивала о нем всех, кто приходил в Полис, и вскоре до нее стали доходить странные слухи – будто его встречали на отдаленных станциях. Кто-то рассказал, что видел похожего человека в Бауманском альянсе, потом еще один сталкер заявил, что столкнулся с ним на Серпуховской. У него был шрам на виске и он слегка прихрамывал. Сталкер слышал, как кто-то назвал его Мишей. Говорили, что он появился здесь недавно, что старается быть полезным, помогает больным, а за услуги не берет ничего, кроме еды. Девушка хотела отправиться туда, но ее отговорили – путь был опасен, а посылать экспедицию возможности не было. Конечно, если бы речь шла о чем-то важном, нашлись бы ресурсы, но разыскивать человека, который даже не был гражданином Полиса, никто не собирался. Ирина пыталась расспрашивать тех, кто появлялся в Полисе, о лекаре с Серпуховской, но пришедший туда спустя две недели человек уже не застал загадочного врача на станции – тот вроде бы двинулся куда-то еще дальше. И все же у нее вновь появилась надежда. Ей хотелось верить, что все хорошо – тем более тут было так интересно, так много книг, и когда она читала их, на нее не косились, как братья и сестры в бункере – наоборот, здесь ее хвалили. Муж не разубеждал ее, хотя в глубине души был уверен, что отца ее уже нет в живых.



– Можно начинать, – сказал парень лет двадцати на вид с раскосыми глазами. – Сестра, ты все приготовила? – торжественно обратился он к улыбающейся темноволосой девочке с косичками и та, кивнув, разложила на бетонном полу подвала камни странной формы – наконечники копий и стрел. На расстеленной тряпочке лежал маленький деревянный идол с оскаленными зубами. В просторном помещении горела свеча, лица сидевших вокруг на ветхом ковре детей были серьезны. Парень обнял за плечи русоволосую девушку, та шестипалой рукой отвела прядь с лица. Ее живот уже заметно выпирал. Колеблющийся язычок пламени отражался в ее глазах. Откуда-то послышался странный, лающий звук, мальчик на секунду нахмурился, прислушиваясь, но звук не повторился.

– Скажем спасибо тем, кто спит под холмом, и Мертвой матери за то, что больше нам никто помешать не может. Теперь мы будем во всем советоваться с ними, и они пошлют нам удачу. А мы будем кормить духов после каждой охоты. – Он глянул на идола. – Теперь все, кто надоедал нам, все лишние, ненужные ушли или мертвы. Они уже научили нас всему, что знали сами, мы обойдемся без них.

При этих словах шестипалая девушка всхлипнула.

– Ну-ну, – пробормотал парень, потрепав ее по голове. – Сколько можно. Успокойся, женщина.


– Маму жалко, – вырвалось у той.

– Не плачь, дядя Михаил говорил, ее убили быстро. И почти не больно. Она уже с теми, кто спит под холмом. Там ей будет лучше. Она радуется, глядя на нас. И отец мой радуется. Он страдал, у него болела нога. Теперь ему не больно. Они теперь там, где Мертвая мать, и ей не одиноко. Вчера Сакина видела ее во сне. Мать сказала, что довольна нами.

И он подумал, что так лучше будет всем. Теперь у его жены будет ребенок. Мать жены не смогла бы помогать с ним, она сама была, как ребенок. Только ленилась да капризничала, ничего не любила делать. А сейчас не то время, чтобы держать в бункере лишних, бесполезных, больных. Наверху полно зверья, и все дальше приходится уходить за едой и рисковать собой. А он не может позволить себе погибнуть, ведь малышу нужен отец. Старые люди, о которых говорилось в книге, были мудры, что оставляли своих стариков у костра и уходили. Таков закон.

Но жена его продолжала всхлипывать, и он уже строже произнес:

– Хватит уже! Ребенку вредно!

Она тут же испуганно замолкла.

– Ничего, – сказал он, – мы справимся. Мертвая мать научила нас, как дружить с духами этого места. Давайте попросим у них удачной охоты. А наша вторая мать мешать нам не будет. Мы будем почитать ее и обеспечивать едой, и заботиться о ней, пока не придет время ей уйти к тем, спящим. Наверху еще много еды осталось для нас, надо только пойти и взять. У нас есть одежда, ее оставили те, кто умер. Есть и маски, чтоб дышать. А когда еда кончится здесь, нам никто не помешает пойти в другое место. Теперь у нас нет больных и слабых. И мы убьем любого, кто посмеет нам помешать. А если врагов будет много, уйдем еще дальше. Старшие говорили, что в городе наверху еще полно всяких вещей.

И он, переведя дух после непривычно долгой речи, покосился на выпирающий живот жены. Она – сильная, она родит ему сына. Может быть, у него даже будет шесть пальцев на руках. А если ребенок умрет, то будет ясно, что духи добры к ним и приняли главную жертву. И будут опекать их. Так говорила Мертвая мать. А Наташа сможет родить много детей, он был уверен в этом. Не беда, если выживут не все. Такова цена, и ее надо платить. Жизнь за жизнь – это справедливо.

Парень взял острый нож и бестрепетно провел лезвием по своему запястью. Выступила кровь. Он поднес окровавленную руку ко рту идола.

– Ешь. Мы будем кормить тебя вдоволь, чтобы ты послал нам удачу.

И дети благоговейно склонили головы, с почтением глядя на обточенные камни. А в соседнем помещении тихо всхлипывала маленькая азиатка, затыкая себе рот платком.





От автора





Здравствуйте! Я – Анна Калинкина, и вы держите в руках мой седьмой роман, созданный для серии «Вселенная метро 2033».

Завершив две трилогии, я уже думала успокоиться на достигнутом. Но тут, как родник из-под земли, стал пробиваться новый сюжет. И как всегда, все началось с локации. Мне очень нравится открывать для себя уголки Москвы, а открыв – делиться ими с читателями. И на этот раз местом действия романа стал берег реки Сетунь, неподалеку от киностудии «Мосфильм». Это очень странное и интересное место, где люди жили с незапамятных времен. Место, где прошлое встречается с настоящим.

Выжившие после ядерного удара вполне могли найти убежище в одном из домовых подвалов, приспособить его под свои нужды. И зажить одной большой семьей, пытаясь не повторять ошибок предшественников, погубивших мир. Казалось бы, уйдя из метро с его соблазнами, им легче наладить достойную жизнь, насколько это возможно в таких условиях. Но сама местность накладывает отпечаток на поселившихся здесь смельчаков, и благие начинания, как это нередко бывает, оборачиваются на практике чем-то совершенно иным. По сути, это рассказ о женщине, живущей в мире своих фантазий, которую даже Катастрофа не пробудила от грез, и о мужчине, любящего ее и на все ради нее готового. Созданная женщиной картина мира при всей своей фантастичности подчас настолько убедительна, что окружающие попадают под ее воздействие. Но результаты получаются самые неожиданные, особенно в том, что касается воспитания детей. Между поколением отцов, заставших прежний мир, и поколением детей, выросших на обломках – неизбежные противоречия. Взрослые сомневаются, стоило ли вообще заводить детей, чему учить их в новых условиях? Им трудно принять тот факт, что наступит момент – и дети, в свою очередь, будут судить их. И неизвестно, простят ли.

Как всегда, хочется сказать спасибо тем, без кого эта книга не увидела бы свет. Основателю серии Дмитрию Глуховскому, редакторам Вадиму Чекунову, Вячеславу Бакулину, Алексу де Клемешье, авторам серии Ольге Швецовой, Андрею Гребенщикову, Сергею Антонову, Шимуну Врочеку, Захару Петрову и другим, картографу Леониду Добкачу, Ларисе Гурьевой из Библиотеки семейного чтения в Большом Афанасьевском, единомышленникам с портала «Метро 2033», Алексею и Анастасии Калябиным. И вам, дорогие читатели!



* * *





notes


Примечания




1




См. роман Сергея Антонова «Вселенная Метро 2033. Рублевка».