Мир миров

– Да, разумеется. Отдохните. Я хочу, чтобы вы были полны сил на момент приземления.





* * *


Март 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Дикие Поля



– Напомни-ка мне, зачем мы тут оказались? – Кутшеба еще раз проверил карабин. Оружие было что надо – почищенное, заряженное, готовое.

– Чтобы ты мог немного отдохнуть, – ответил Шулер. – Очистить сознание, отыскать второе дыхание. И чтобы они тоже отдохнули от тебя и перестали за тобой следить.

– В следующий раз, когда мне придет в голову мысль об отпуске, затяни меня на какой-нибудь пляж с прирученными сиренами. Пусть даже силой.

Они наблюдали за стаей волкодлаков, пытающихся перейти реку вброд.

Не чувствуя присутствия врагов, чудовища вели себя как беззаботные щенки. Один из них радостно прыгнул в воду, как только они сняли сумки и патронташ. Другие садились на корточки и жадно пили из реки. Пловцы то и дело обрызгивали их, и тогда те попискивали и отскакивали от берега либо рычали и, наоборот, тоже прыгали в воду, чтобы добраться до шутников.

Офицеры, защищенные крыльями из черной кожи, пытались утихомирить своих солдат, но даже волкодлаки нуждались порой в отдыхе и не реагировали на крики революционных комиссаров. Будь они на своей территории, охваченной террором, скорее всего, командиры использовали бы оружие, призывая к порядку. Застрелили бы двоих, может, троих самых веселых, а остальных плетьми построили бы в шеренгу. Однако на Диких Полях они не отваживались дисциплинировать подразделение проверенным методом.

Они зашли слишком далеко на территорию врага. Сейчас, вероятно, сильно жалели об этом. Чары Диких Полей не действовали на них, но простых солдат охватывало желание стать свободными, убежать от железной дисциплины Революции и присоединиться к диким братьям, которых почти никто не отваживался усмирить. Солдаты еще подчинялись приказам, но всё меньше было в них дисциплины и преданности делу.

– Готовы? – граф Ростов подошел к Шулеру и Кутшебе. – Ну, господа поляки, по моей команде!

Он упер в плечо приклад карабина, который, наверное, помнил еще царя. Прицелился и выстрелил первым. Один из сидящих на коне комиссаров резко выровнялся, расправил черные крылья и дико вскрикнул. Волкодлаки и на берегу, и в реке впали в панику.

Рыча и визжа, они кинулись в разные стороны. Одни побежали на другой берег, лишь бы подальше от врага. Они весьма рационально рассудили, что белые, которые их преследовали, находились только на одном берегу реки, но они даже не догадывались о русалках. Водяные девы хватали несчастных чудовищ за лапы и тянули ко дну. Обычно они не справлялись с волкодлаками весом больше ста килограммов, но сейчас они имели дело с растерянными солдафонами.

Однако люди не стреляли по солдатам. Они сосредоточились на комиссарах. Кутшеба добил того, которого ранил граф, и выстрелил в коня под вторым. Чернокрылые пытались спрятаться за холмами, но когда стрелял Кутшеба, то не Господь направлял его пули. Широко улыбаясь, Шулер изменял траектории пуль. Здесь не нужно было ограничивать себя. Ни одна более-менее могущественная сила не защищала красноармейцев на Диких Полях. Шулеру даже казалось, что сама земля помогает ему в этой стычке.

– Мы не враги вам, – закричал граф Ростов, когда все комиссары погибли. Он встал. Волкодлаки рычали, ожидая смерти. – Мы не убили ни одного из ваших, даже русалки вытащили ваших бессознательных собратьев на берег. Здесь вы можете быть свободны или служить красным дальше, если захотите.

Граф свистнул, и сержант привел коней. Нападающие уехали, оставив волкодлаков обнюхивать трупы командиров. Через километр они съехали к реке, где их уже ждали русалки, их верные союзницы. Они низко поклонились, как только увидели графа.

– Ваше благородие, – обратилась их предводительница, так и стоя в поклоне, – как вы и говорили, мы не обидели этих собачек. Если бы, однако, Ваше благородие хотели наказать их за ругательства, которыми они бросались, мои сестры и дочери готовы. Им встретится по пути еще несколько рек.

– Спасибо вам, матушка. Оставьте их в живых. Часть из них останется здесь. Другие же донесут красным вести о том, как к ним тут отнеслись. То, что они расскажут, даст нам больше, чем их смерть. Может, вам что-нибудь нужно? Не бойтесь сказать.

– Только охота! – закричала одна из младших. Она подняла голову, и Кутшеба успел заметить ее огромные зеленые глаза и узкие губы, тонкие полосочки на бледном лице. Она не показалась ему красивой, но русалка была полна того опасного очарования, которым на протяжении веков их род соблазнял и губил мужчин. – Настоящей охоты, Ваша милость.

Их предводительница резко и угрожающе прошипела, и молодая дева замолчала.

– Извольте простить, мой господин. Руслана будет наказана за свою невоспитанность.

– Не наказывайте ее слишком сурово, матушка. Она молода, потому и нетерпелива. Обеспечу вам охоту! Даю слово, что вы полакомитесь еще красным мясом. Так что, если вам что-то нужно, отправьте посланца в град. Ростовы никогда вам ни в чем не откажут!

Они уехали, и провожало их сладостное пение. Кутшеба поравнялся с графом.

– Я вижу, вы живете здесь в согласии со всеми.

– Так и нужно жить. Если мы хотим, чтобы Россия выжила. Я учился на многочисленных ошибках наших старых правителей. Они хотели от вас, от поляков, чтобы вы помогли в борьбе против Революции, но всё, что могли вам предложить, это неволю после общей победы. Горда была старая Россия, может быть, слишком горда. Я умею ценить союзников. И знаю, что нуждаюсь в них. А наши сладострастные водяные демоницы видят во мне доброго господина, поэтому охотно мне служат. Потому что каждый, хотя мне известно, что в Польше это непопулярное мнение, нуждается в господине. Не в таком безумце, какой правит Москвой, а в отце, который и позаботится, если нужно, и накажет, когда нет другого выхода. Так я и поступаю, и меня уважают.

– А казаки?

– А, рогатые души! – рассмеялся русский. – Устраивают на меня набеги, требуют дань с деревень. Крадут девушек! Потому и воюю с ними, хотя порой мне кажется, что мы больше похожи на бранящихся любовников, которые танцуют вместе и тут же в танце ссорятся. Когда приходят красные, мы вместе их бьем. Казаки – это как непослушные дети. Таких тоже любят, знаете ли. Только иногда нужно их с ремнем познакомить.

– Мечтают о свободной Украине?

– Так они говорят. А может, даже так думают. Но, мне кажется, они так не чувствуют. Не хотят собственного государства, никогда не хотели. Как перестали служить вам, начали служить нам. Единственное, чего они хотят, так это того, что сами они называют свободой, что при царе и ваших королях было лишь чуть более свободным поводком. Они любят драться и любят петь. Потому и любят Дикие Поля. Вы на меня смотрите исподлобья, как будто не соглашаетесь со мной. Но так не построишь страну. Потому им и нужна Россия, хотя почти никто из них в этом не признается. Когда Россия восстанет, – граф поцеловал крестик, висящий у него на груди, – то, дай Бог, царь это поймет и будет их держать на таком же свободном поводке. Тогда они будут счастливы. И верны.

– Так, может, вы станете царем?

– Никогда, – возмутился граф. – Я, господин Кутшеба, тоже из тех, кому нужен кто-то более могущественный. Равно как и вам. Мы лишь тем отличаемся друг от друга, что я об этом знаю, а вы и казаки – ещё нет. Ну да ладно, продолжим разговор дома. А сейчас: степь зовет!

Он пришпорил коня, и Кутшеба поехал за ним.

Ростова он встретил возле леса, под охраной которого предок графа возвел свой град. Они с Шулером отдыхали возле источника, где им пришлось сразиться с кучкой скелетов, восставших из курганов. Эти существа были одеты в потрепанные кожаные куртки и такие же шапки. Их выщербленные мечи помнили едва ли не времена Средневековья. Кутшеба расстреливал пожелтевшие черепа из пистолета, оставляя Шулеру движущиеся, но уже безголовые скелеты.

– Это они следовали за нами последние три дня, – отозвался бог, уничтожая очередной скелет. Он ногой отодвинул костлявую руку, которая судорожно пыталась сомкнуться на его лодыжке. Он обернулся и увидел, что Кутшеба всё еще упражнялся в фехтовании, скрестив саблю с последним из скелетов. Оживший труп двигался удивительно быстро, и порой приходилось даже переходить к защите, хотя он и не представлял никакой угрозы для людей. – А я говорил, что возле такого кургана не надо вызывать духов.


– Знание – это оружие, – ответил Кутшеба. Поединок, наконец, надоел ему. Он отсек скелету правую руку, а потом разрубил череп. Сталь легко вошла в старую гнилую кость, но нужно было еще разбросать останки, которые продолжали цепляться за фальшивую жизнь.

Теоретически они прибыли на Дикие Поля за информацией. Хотя полковник Корыцкий не принес им никаких новостей из Львова, он предложил им работу. Галицийские железные дороги пытались узнать как можно больше о нынешней ситуации на Диких Полях, однако высланные туда агенты пропадали без вести. Возможно, они даже не успевали туда добраться. Эти земли были охвачены духами всех прошлых войн, которые беспрерывно шли на этих землях, и граничили непосредственно с Речью Посполитой только на узком отрезке, который постоянно атаковали – то подразделения Вечной Революции, то диверсанты Вековечной Пущи. Чтобы пробраться на Дикие Поля, нужно было сначала преодолеть этот неспокойный отрезок или пробраться через ту или иную крайне мятежную, враждебно настроенную страну.

– Почему я? – спросил как-то Кутшеба, просматривая предоставленные Корыцким документы. Краем глаза он заметил, как Шулер рассматривал Малгосю, которая вела родословную от белок. После нескольких их визитов официантка стала относиться к ним как к постоянным клиентам и даже пыталась флиртовать с Шулером. Ее старания не только приводили бога в замешательство, но и очаровывали его. Кутшеба понял, что его хранитель еще никогда не был с женщиной. – Тебе людей не хватает?

– Во-первых, моим людям есть чем заняться. А во-вторых, это работа на стороне, чтобы мне было чем торговаться с ГЖД. А в-третьих, есть в тебе что-то такое, что подсказывает мне: шансов у тебя больше, чем у всех остальных.

– А в-четвертых, ты будешь мне должен услугу.

– Я вам заплачу.

– Конечно. Но кроме того, ты будешь мне должен услугу.

– А может, я просто заплачу вам вдвойне?

– Просто заплатить вдвойне ты можешь кому угодно. А мне, имеющему, как ты сказал, больше шансов, ты заплатишь и будешь должен услугу.

– Помочь Шулеру соблазнить Малгосю?

– Это никакая не услуга! Она его уже присмотрела, он просто этого еще не понял.

Но он ошибся. Шулер едва ли не забывал дышать, отчетливо видя все цепи потенциальностей, приковывающие его к девушке с рыжим хвостом. Он хорошо видел, к чему они вели. Он прочитывал намерения девушки и свое будущее, записанное в них. Он просто не смог найти в себе достаточно смелости, чтобы отдаться жажде, которой до конца не понимал.





Глава 3




Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, возле границ Диких Полей



– Я не понимаю, зачем нам покидать «Баторий»! – нервничал Мочка, когда ему рассказали про план их действий. С момента пробуждения он говорил только о сражении с птицами и мести Вековечной Пуще. Мысль о том, чтобы оставить дирижабль, наполняла его ужасом. Возможно, он всё еще переживал шок, однако Кутшеба начал задумываться о том, что на самом деле связывало одержимого с кораблем.

Все его аргументы – чем дальше, тем все более нереальные и истеричные, – не имели смысла. Решение было принято. И не было пути назад. Тем более что птицы приближались быстро, и они уже слышали их злобные крики. Пугало то, что большинство членов экипажа как будто понимало птичьи проклятия, словно твари кричали именно им. В мысли людей проникали обещания страшной и медленной смерти. Некоторые божились, что чувствовали вкус крови и свежего расклеванного мяса. Один мужчина чуть не выскочил за борт в поисках защиты, но Крушигор в последний момент поймал его.

За штурвалом стоял Чус.

– У нас не более получаса, – сказал он, когда они собрались на мостике.

– Думаю, что самое время, – решил Кутшеба. – Мы уже над Дикими Полями.

– Жаль бросать такой хороший корабль, – марсианин погладил подлокотник кресла, специально подогнанного под его формы. – Я не очень хороший всадник. Я всегда предпочитал машины живым существам.

– Я могу их поубивать, господин! – в очередной раз отозвался Мочка. – Я подниму бурю и ветер. Пошлю на них огонь и лед. Мы можем их убить и выиграть. Цыганка мне поможет! Великан поразрывает их голыми руками! Разрешите мне сражаться! – последние слова напоминали жалобный скулеж.

– Их слишком много, – марсианин покачал головой. – Даже я слышу их голоса.

Две из трех преследующих их сверхптиц, уже уверенные в своей победе, несколько изменили направление полета, чтобы атаковать «Баторий» с обоих бортов одновременно. Они следили за птичьими маневрами, пока Новаковский раздавал поручения. Все должны были покинуть борт с максимальным количеством снаряжения, прежде всего с едой и оружием. Каждый должен был также забрать с собой десять килограммов серебра. Фактически это означало, что они приземлятся с огромным грузом, однако Новаковский планировал закопать часть запасов, чтобы вернуться за ними позже, когда они купят лошадей.

После приземления у них будет несколько минут, прежде чем их заметят птицы. Экипаж готовился сбросить с борта столько сундуков с серебром, сколько успеет, пока дирижабль не приблизится к земле. Потом люди должны будут его покинуть.

Прежде чем они начали снижаться, Мочка создал туманную завесу. Она была не так могущественна, как туман, вызванный магом с «Ягелло», но и она растревожила птиц, и в их криках стали появляться новые нотки.

– Они общаются со своей матерью. – Шулер мог унести больше, чем обычный человек, поэтому взвалил на себя тройной груз. Однако даже он не взял столько, сколько Крушигор. Великан добавил к своему грузу еще несколько лент с патронами, кроме тех, которые он носил на себе раньше. Он приготовил четыре сундука с серебром, которые собирался выбросить за борт. Кутшеба предложил сбросить часть запасов на парашютах заранее, однако марсианин опасался, что злые ветра Вековечной Пущи могли раскидать его сокровища по всем Диким Полям, а то и вернуть их обратно в Пущу.

Почти все люди собрались сейчас на внешних палубах. На мостике остались только Чус и Мочка. Марсианин исчез в своей каюте, пакуя последние необходимые вещи. Возможно, как предполагал Кутшеба, он просто прощался со своим кораблем. Хотя и командовал им недолго.

– Здравствуй, земля, – закричал Грабинский, обвешанный сумками с алкоголем. – Мы снижаемся!





* * *


Март 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Дикие Поля